Нага бросился к игровой площадке. Когда-то он вместе с Фаргусом соорудили ее для детей. Ели, посаженные вокруг нее, оберегали малышей, окутывая своим теплом. Это место было любимым у маленьких проказников, поэтому большую часть своего свободного времени они проводили именно здесь.

Подбежав ближе к площадке, ноги юноши задрожали. Она была спалена дотла. Раненные ели склонили свои верхушки, словно оплакивали того, кто находился в самом центре. На спаленной земле лежали скелеты, покрытые серым пеплом: один, принадлежащий взрослому человеку и два поменьше, детские.

Ноги не слушались. Медленно пробираясь к костям, шаг за шагом, Нага, наконец, добрался до них. И силы покинули юношу. Он упал на колени. Дрожащие пальцы рук потянулись к земле, к месту, где в последний раз чувствовалось драгоценное тепло любимых людей. Легонько касаясь безжизненных останков, Нага не заметил, как глаза стали тускнеть. Покрываясь влагой, им становилось труднее видеть. Огромные капли, впитывающие в себя разрывающую боль, ниспадали на землю.

Появились образы светящихся улыбок маленьких проказников. Звонкие детские голоса и радостное щебетание «папа» звучало в ушах, словно отголосок прошлого. А вон мимо пронеслась тень хмурого старика, вечно недовольного и придирающегося по всяким мелочам, но такого родного и любимого. Неужели их больше нет?

«А-а-а…», - вырвался страшный крик. Казалось, он достиг самих небес, ибо в этот момент небо почернело, покрывшись темными облаками и закрыв собою солнце.

«А-а-а…», - крик постепенно утрачивал свою силу, превращаясь в вой. Содрогаясь в конвульсиях, тело Нага упало. Расставив руки в стороны, юноша пытался обнять то, что осталось от любимых людей. Разум плавился от нескончаемой боли. Почему? За что?

«Что, больно?» – раздался голос неподалеку.

Нага попытался встать, но ему хватило сил только сесть и опереться на руки, чтобы не грохнуться. Из-за слез юноша мог видеть только расплывчатый силуэт человека в черных одеждах.

«Я хотел, чтобы ты почувствовал, каково это, терять близких людей, - продолжал говорить язвительно незнакомец. – Ты с легкостью отобрал у моего отца двух сыновей, а у меня – братьев».

До Нага, наконец, дошло: «Ты старший сын темного высшего Диама?»

«Догадливый! Ты забрал жизни его сыновей, а я – твоих. Равновесие! Слышал о таком? Мудрец Фаргус умер случайно. Слишком уж отчаянно он защищал твоих детей. А вот к тебе у меня личные счеты. Ты посягнул на мое сокровенное, а этого я никогда не прощаю».

«Сокровенное?» - удивленно прошептал Нага.

Все, что увидел далее юноша, это быстрое движение незнакомца. Что-то кольнуло в груди, а потом ужасная боль захватила все тело. Рука потянулась к ране и нащупала огненное лезвие меча, пронзившего тело. Жидкость с металлическим привкусом  мгновенно стала заполнять рот, и Нага закашлял, харкая кровью.

«Этот меч сделан из материала, добытого из недр самого ада, - весело сказал незнакомец. – Тебе не выжить, великий воин! А может оно и к лучшему, ведь на том свете твои дети остались совсем одни».

Человек в черных одеждах громко истерично засмеялся: «Хочешь знать, почему я тебя ненавижу? Мое сокровенное – это Хео! Он – моя жизнь, моя услада!»

Это была последняя фраза, которую услышал Нага. Веки медленно закрылись, и юношу поглотила темнота.  

 

Продолжение следует…

В следующей главе:

Внезапно Нага изменился лице. Воспоминания случившегося в местечке Фаргуса стали всплывать перед глазами: поглощенная огнем территория, сожжённые близнецы и наставник, покрытые пеплом кости…

Юноша приподнялся, обхватил лицо руками и… завыл.

«Дядя Торн, это нечестно, - вдруг послышался детский голосок Хена за окном. – Дядя Санда, ну скажите хотя бы вы дяде Торну, что мухлевать некрасиво».

Услышав голос своего сына, Нага вздрогнул и удивленно посмотрел на Дави, который почему-то хитро ему улыбался.

Юноша даже не заметил, как оказался на улице. Там, во дворике, играли в какую-то игру с кубиками Торн, Санда и …близнецы. Мальчишки! Живые!