Это вызвало у Маттео короткий смешок.

Я беру из холодильника бутылку воды и направляюсь в душ. Голос Маттео следует за мной, пока я иду.

— Это здание укреплено, чтобы защитить нас от самых суровых лучей, но большинству здешних вампиров сотни лет. Солнце не так опасно для нас, как для новых вампиров; оно не отнимает у нас столько сил.

Я прячу этот небольшой кусочек информации. Бросая бутылку на кровать и срывая с себя рубашку, я замираю, когда понимаю, что он может наблюдать. Я понятия не имею, где он разместил камеры и микрофоны.

Малейший вдох подсказывает мне, что в моей спальне тоже есть камера.

— Это полное вторжение в частную жизнь.

— Мне нравится следить за своими новобранцами, следить, чтобы они не делали глупостей.

Я хмурюсь.

— Или, может быть, тебе нравится наблюдать за людьми в самые интимные моменты.

Полагая, что он не посмеет положить их в ванную, я закрываю дверь и раздеваюсь. Я включаю горячую воду и встаю под душ, позволяя пару подниматься вверх, пока я смываю пот.

— Может быть, ты и права, — его голос гремит в маленькой ванной, и мое сердце чуть не разрывается. — Никто из них не так интересен, как ты.

Я поднимаю средний палец и машу им.

Он смеется.

Чертов извращенец. Я включаю воду еще горячее и надеюсь, что пара будет достаточно, чтобы он не увидел слишком много моего тела. Хотя он уже видел меня обнаженной.

— Обед окончен, пока. — динамик выключается, и я вздыхаю.

Кольт

Несколько завсегдатаев поднимают головы, когда я вхожу в Twisted Helix, ночной клуб на первом этаже нашего здания. Музыка тихая, так как сейчас только два часа дня, но несколько пьяных в кровь людей танцуют со своими вампирами на освещенном прожекторами полу.

Вик танцует с Дженнифер, своей недавно приобретенной питомицей. Домашние животные безумно счастливы, они не совсем связаны с вампиром, но им нравится пить вампирскую кровь, чтобы получить кратковременный прилив сил и здравого смысла. Это немного похоже на экстаз.

Грейсон сидит в угловой кабинке, питаясь от одной из кровавых шлюх. Она улыбается, когда он осушает ее запястье; трепещущие веки говорят мне, что он приближается к опасной зоне. К счастью, он решил не пользоваться занавесками для уединения, так что его было легко найти.

Я сажусь напротив него, ожидая, когда он перестанет есть. Когда он этого не делает, я толкаю его в плечо, чтобы он не убил женщину. Она не более чем наркоманка, и она слишком далеко зашла, чтобы беспокоиться о том, умрет ли она. Если все сделано правильно, укусы вампиров могут вызвать выброс эндорфинов, заставляя укушенного человека чувствовать себя так, словно он принял дозу чистого, неподдельного опиума.

Грейсон шипит на меня, но отрывает рот от ее запястья. Он кладет ее руку на стол, отчего свеча в центре мерцает, и облизывает верхнюю губу, прежде чем вытереть остатки крови салфеткой.

— Что? — он рычит вопрос и бросает ткань на стол.

Женщина прислоняется к нему, вцепившись в его рубашку. Он поднимает ее над собой и ставит на пол. Она покачивается там, где стоит.

— На сегодня все, Карли. — говорит Крик женщине, подталкивая ее к послеоперационной палате.

Крик, проныра-вампир, сидит рядом со мной.

— Что у тебя на ужин, Кольт? Линн свежая, если ты хочешь ее.

Я качаю головой.

— Кто-то другой, подойдет кто угодно, только не она.

Он ухмыляется.

— Она рукастая, не так ли?

— Она не очень хорошая кровавая шлюха. На днях ее убьют за то, что она пощупала не того вампира. — я хмурюсь, думая о том, как в последний раз питался от нее. Она сунула руку мне в штаны, пока я кормился.

Большинство кровавых шлюх слишком озабочены очередным приливом, чтобы беспокоиться о сексуальных наклонностях, которые может спровоцировать укус вампира, но не Линн. Она либо станет домашним животным, либо умрет. Вампирам не нравится, когда еда имеет собственное мнение.

А что насчет Деми?

Я хмурюсь, отбрасывая эту мысль. Деми совсем другая. Она не человек, она Охотница. Она полна огня и борьбы.

Помогает и то, что она не кровавая шлюха.

Крик хлопает меня по плечу, прежде чем пойти за кормушкой.

Грейсон смотрит на меня.

— Что?

Он пожимает плечами.

— Ты выглядишь расстроенным.

— Деми. — говорю я в качестве объяснения.

— А, наша маленькая нарушительница спокойствия. Что она натворила на этот раз?

Крик сажает женщину ко мне на колени, прежде чем я успеваю ему ответить. Насколько я могу судить, на ней нет следов, так что она очень свежая. Крик не помечает их до второй недели; если к тому времени на них не заявят права как на домашних животных, они, скорее всего, останутся кормилицами и, таким образом, будут помечены маленькой татуировкой, чтобы показать, что она принадлежит Кровной мафии.

Ее сердце трепещет в груди, когда я поворачиваюсь и улыбаюсь. Она пытается не испугаться, что только запускает мой инстинкт преследования. В сочетании с поддразниваниями и отказом Деми, я на мгновение теряю контроль, жестоко разрывая запястье бедной женщины.

Она пищит от боли, затихая, когда я вспоминаю, кто я такой, и заставляю ее тело расслабиться. Ее светло-голубые глаза не отрываются от моих, и я наблюдаю, как ее зрачки становятся полностью черными. Ее рот изгибается в знакомой улыбке, и она откидывается на спинку стула.

Вот оно: самая настоящая форма зависимости. Эта не будет домашним животным, я уже могу сказать, как сильно она наслаждается кайфом. Ее кровь безвкусная по сравнению с кровью Деми, почти невеселая, но я пью большими глотками, пытаясь избавиться от воздействия этой чертовой женщины на меня.

Грейсон присвистывает.

— Черт, Деми, должно быть, сделала с тобой кое-что.

Женщина тихо всхлипывает, и это возвращает меня к реальности. Я облизываю рану, помогая залечить следы укуса, и кладу руку женщины к себе на колени. Она сидит в оцепенении.

Грейсон усмехается.

— Она новенькая.

Я киваю.

— Вик взял Дженнифер, замену Молли.

Он смотрит на танцпол.

— Молли?

— Ник убил ее.

— Ах, — говорит он и вздыхает. — У него отвратительная привычка слишком много пить.

— Вот почему Маттео запретил ему посещать клуб. Три мертвые кровавые шлюхи за два месяца – это слишком много.

Крик смеется, когда возвращается.

— Привет, куколка, ты себя хорошо чувствуешь? — он подталкивает меня локтем. — Она сейчас ушла в мир иной, тебе нужна отдельная комната?

Опустив брови, я внимательно смотрю на него.

— Отдельная комната?

Он кивает так, будто знает самую большую тайну в мире.

Грейсон хватает Крика за шею и бьет его лицом о стол.

Я наклоняюсь вперед, чтобы говорить ему на ухо.

— Маттео не терпит, чтобы кто-то пользовался услугами кровавых шлюх, Крик. Ты был плохим вампиром?

Крик бормочет.

— Нет, я клянусь. Я впервые делаю предложение.

Грейсон фыркает.

— Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что дерьмо воняет?

— Босс будет очень разочарован, Крик. Это была пробное повышение. Ты потерпел неудачу.

Он бледнеет.

— Да ладно, ребята, я больше так не буду.

— Заткни его. — говорит Грейсон.

Я хороший слушатель, поэтому ломаю Крику шею. Грейсон драматично вздыхает.

— Я не говорил убить его.

Я указываю на Крика.

— Он больше не разговаривает, да?

Он зажимает переносицу.

— Кольт... Знаешь что, не бери в голову. Я отведу его к Маттео и разберусь с этим. Ты можешь найти Лоуренса и назначить его главным?

— Да, я понял. Не начинай без меня.

Грейсон мрачно улыбается мне.

— Ты убил его, теперь я должен подождать, пока его тело восстановится, прежде чем я смогу причинить ему вред. Я полагаю, у тебя есть тридцать девять минут, чтобы найти Лоуренса и назначить его главным.

Исцеление вампира не подходит всем, поэтому он оценивает, основываясь на возрасте Крика. Чем моложе вампир, тем медленнее происходит исцеление - ДНК вампира эволюционирует вместе с вампиром, становясь сильнее и умнее с каждым годом.

— Отлично, надеюсь, это того стоит.

Деми

Никто не приходит за мной на ужин, и у меня нет никаких подходящих ингридиентов для готовки. Я могла бы снова приготовить яйца, но перед чертовски хорошим итальянским рестораном в том же здании трудно устоять. Я надеваю пару темных леггинсов, длинное синее платье-свитер с V-образным вырезом и черные ботинки. Поскольку кто-то оставил у моей двери фен, ранее я уложила волосы, все, что мне нужно сделать, это добавить немного туши, чтобы не выглядеть совсем неуместно.

Ресторан будет полон вампиров в смехотворно дорогой одежде. Мой дешевый наряд определенно будет выделяться, но я молюсь, чтобы ножа, который у меня с собой, было достаточно, чтобы отпугнуть нежелательное внимание. У меня нет сумочки, поэтому я засовываю складной нож в центр бюстгальтера. Черная ручка, выглядывающая из-под платья, – не самый лучший аксессуар. Но я не собираюсь его оставлять, не тогда, когда понятия не имею, чего ожидать.

Закрыв дверь и убедившись, что она заперта, я опускаю электронный ключ в ботинок. Мне действительно нужна сумочка.

Я ни с кем не сталкиваюсь в холле, и лифт пуст, когда я спускаюсь на первый этаж. К тому времени, как двери открываются, я чувствую уверенность, что все будет хорошо, главное, чтобы я как можно скорее получила еду.

Как и накануне вечером, в столовой полно народу. Бар в основном пуст, поэтому я сажусь как можно дальше от выпивающей там пары и, опустив голову, просматриваю одно из меню.

— Привет, сладкая, что тебе принести? — спрашивает бармен – невысокая женщина с серьезным выражением лица. Ее белый фартук четко лежит поверх черного наряда.

— Можно мне феттучини с бокалом совиньона?

Она ставит передо мной стакан, наполняет его водой и идет за моим вином.

— Тебе нужен маленький фет или обычный? — спрашивает она, когда возвращается, ставя бокал и стопку столового серебра.

— Маленький фет. — говорю я, прихлебывая вино. Он свежий и идеально охлажденный.

Выкуси, Грейсон.