Он снова засмеялся. — Я бы хотел увидеть, как ты попробуешь. У Луки может быть что-то… — он замолчал, и я подождал, пока он продолжит. — Единственная причина, по которой я говорю тебе это, заключается в том, чтобы ты услышал это от меня раньше всех, — я знал, что бы он мне ни сказал дальше, мне не понравится. — Связной Луки сообщил ему, что Альфонсо Романо подал прошение о переводе всех активов его племянницы на его имя.

— На каком основании? — рявкнул я. Был ли это его способ скрыть мою жену от моего внимания? Была ли она его капиталом, финансирующим его бизнес по торговле людьми?

— На том основании, что она умерла. Он утверждает, что у него есть доказательства смерти его племянницы.

Телефонная линия затихла, и между нами повисла тишина. Я не ожидал такого ответа. Я отказывался верить в возможность того, что Альфонсо говорит правду. Этот ублюдок родился с ложью на устах. Смертельный гнев кипел в моих жилах; ненависть, которую я чувствовал, была еще более смертельной.

— Ты здесь, Лучиано?

— Да, — ответил я. — Спасибо, что позвонил. Скажи этой проститутке, чтобы она заняла тебя и не наберешь меня позже.

Я повесил трубку. Больше нечего было сказать. Я посмотрел на свою фигуру в зеркале в своей большой ванной. Ей нравилась эта чертова ванная, она часами лежала в ванне, читая или работая над заданиями.

Мой телефон полетел в воздух, врезался в зеркало, разбив его на миллион кусочков. Звук эхом отразился от плитки в ванной, но гробовая тишина все еще сохранялась. Я стоял посреди беспорядка, который только что создал, и все, что я мог видеть, это последний взгляд, который моя жена бросила на меня своими потрясающими фиолетово-голубыми глазами, когда одинокая замерзшая слеза скатилась по ее щеке, оставляя за собой иней.

В тот день, когда я заставил ее выйти за меня замуж, чтобы использовать ее как рычаг против ее семьи, по ее лицу тоже скатилась одинокая слеза. Я так и не удосужился спросить ее, для чего это нужно. Я был сосредоточен на мести. Я планировал использовать ее как рычаг против ее семьи, но каким-то образом весь план провалился. Буквальное пламя с цветом ее рыжих волос и фиолетово-голубыми глазами.

В тот момент, когда я увидел, как она зашла в мой ночной клуб со своей подругой, и мои люди подтвердили, кто она такая, я похитил ее, и через два дня мы поженились. Это был план «на лету»?

Да, это было.

Но черт возьми. Она была так красива; Я хотел ее, и на улице ходили слухи, что Альфонсо Романо ценил свою племянницу и использовал ее как разменную монету в переговорах с отцом Кассио. Когда я взял ее, у меня не было никаких сомнений в том, что я воспользуюсь ею, а затем выброшу ее - означало ли это убить ее или просто затолкать в один из моих пентхаусов, чтобы никогда ее больше не видеть. Проблема заключалась в том, что моя жена быстро стала моей навязчивой идеей, и я решил оставить ее навсегда. Я не мог находиться вдали от нее долгое время, постоянно жаждал ее.

Я наконец понял термин «зацепленный». Я был ее наркоманом.

Лучано, почему ты так на меня смотришь? Я слышал эхо ее мягкого голоса в своем мозгу. Ты смотришь. Она хихикала, и ее глаза затуманивались от похоти. Ее ответ мне был чертовски воодушевляющим. Она могла отрицать, что хочет меня, но ее раскрасневшиеся щеки всегда выдавали ее. Она отдавала мне свое тело, превращалась в мое, выкрикивала мое имя, пока я ее жестко трахал, но она отказывалась нарушить свою верность своей семье. Всегда сдерживался, и это проклятое предательство настигло меня. Это стоило мне и Кассио всей посылки. Она могла стоить нам жизни — неудача с поставщиками была смертельно опасна в нашем мире.

Блин, нет смысла больше на этом зацикливаться. По крайней мере, мы быстро окупили свои потери, приведя еще одного. Каким-то образом потеря моей жены все еще продолжалась.

Я направился в свой шкаф и надел пару спортивных штанов и белую футболку. Теперь ложиться спать было бессмысленно. Сегодня ночью мне не удастся заснуть.