Сходивший на шесть клеток Крохин остановился, кусая губы. Антимонопольный комитет отвадить не удалось, и попытка объявить матушку природу основным конкурентом (производит нефть сырец и прочие полезные ископаемые) провалилась, после чего на «Маки Шелл» тяжким бременем пал монопольный налог, сразу же съевший львиную долю доходов.

Несмотря на это, верный своему слову Максим все же взялся за производство дизтоплива глубокой очистки и начал поставлять его «Карриер групп», оживляя замершие перевозчики.

К счастью, в этот момент удача вновь улыбнулась Максиму Крохину и затерявшиеся в диких лесных дебрях ранних клеток геологи прислали донесение, что обнаружили крупное месторождение алюминия как раз неподалеку от разработки бокситов. Крохин тут же мобилизовался и, потратив огромные деньги, построил на бесплодной клетке сталелитейный завод, тут же принявшись за ограниченный выпуск алюминиевого проката. За большие деньги продав его тяжелому машиностроению и заключив целый ряд выгодных контрактов, Крохин, наконец, достиг чего хотел – легкие, с широким использованием алюминия дизели поступили в широкую продажу, оправдав затраты на не содержащее серу дизтопливо.

Пилотную партию двигателей приобрела страдающая от безденежья «Хотел Карриер групп».

Максим вздохнул от облегчения. Он выиграл очередной бой в этой бесконечной войне.

Теперь, после того, как он с такими трудностями поднял свой бизнес с нуля, Крохин, кажется начал понимать о чем говорил клоун. Скрытой особенностью правил Игры было то, что в ней вообще нет никаких правил. Осознавать это было горько, но отступать уже давно было не куда.

А в это время Поляков вновь сделал свой ход. Кубики его покатились, стуча как кастаньеты судьбы и замерли одинаковыми шестерками кверху. Двенадцать. Поляков пошел, чувствуя, как отдаляется гнилостное дыхание Арсеникума и остановился на зеленой клетке. Дело его шло в гору. Перевозки ширились, закупались новые машины, автобусы, вот уже рейсовые поездки сменились частной таксофирмой. Поступало топливо и масла, платились налоги, подкупались чиновники. Константин разбогател настолько, что открыл отель высшей категории и назвал его, конечно, «Эксцельсиор», и в него съезжались только самые состоятельные клиенты.

Курьер поставил ногу на лестницу.

Арсеникум рвался к деньгам. Доходы от канала с боевиками показались ему слишком маленькими и он учредил клубничный канал для самых взросленьких, прерывая трансляцию рекламными выпусками каждые девять с половиной минут. Барыши текли рекой и бинты на Гребешкове теперь были от Валентино, а парфюм, наконец, приобрел конкретику и пах «хьюго босс».

Максим поднял кубики и тут его окликнул Поляков:

– Эй! Не торопись!

Как во сне, Крохин оторвал взгляд от плит у себя под ногами и посмотрел вперед. Это казалось невозможным, но почтальон по-прежнему стоял на своей клетке, одной ногой на лестнице в небо. Он улыбался. Акции его шли в низ, но он улыбался.

– Максим! – крикнул он, – сейчас ты должен выкинуть девять! Девять и не единицей больше! Ты понимаешь меня? Ты должен попасть на мою клетку!

– Но… – произнес Крохин, – зачем?

– Мы уходим отсюда, Максим, – сказал, серьезно почтальон, – хватит, наигрались. Ты должен попасть в девятку! Пробуй!

– Но как же так? У меня же бизнес! Акции! Аккредитивы! Облигация и займы! Тут еще непаханая стезя!

– К демонам бизнес! – крикнул Поляков и взмахнул рукой, – ну, давай же!!!

Словно сомнамбула, Максим Крохин, единоличный владелец финансовой империи «Маки Шелл» поднял два крупных, округлых кубика и бросил. Они покатились, гремя и сталкиваясь друг с другом и замерли у ног Полякова: 5:4.

Девять! Чувствуя, что происходит нечто странное, Максим прошагал эти девять клеток и впервые встал рядом с почтальоном. В Крохине что-то менялась, он начинал мыслить, как будто просыпаясь от тяжелого, болезненного сна. Заумные термины утекали у него из головы. Поляков подал ему руку, и они начали возноситься, но прежде, чем душное пространство игры отпустило их, Максим мстительно потратил оставшиеся активы на судей, напустив их на клубничный канал, параллельно выставив иск «Ар-ТВ» в растлении молодежи за то, что они крутили свое видео до часу ночи.

Почуяв, что добыча ускользает, Арсеникум взревел раненым зверем и принялся яростно кидать кубики, с каждым броском продвигаясь на одну клетку, стремясь как можно скорее добраться до лестницы. Но было уже поздно. Под чудный перебор гитарных струн Максим и Поляков поднимались все выше и выше, пока не оказалось, что они идут по бетонным ступеням лестничного пролета подъезда номер один. Донесся издалека затихающий рев мумии и настала тишина.

Максим словно открыл глаза. Все только что происшедшее казалось ему горячечным бредом.

– Чем мы только что занимались? – только и сумел спросить он, – и как смогли выбраться? Как не остались там навсегда?

– Просто я уже испытал это, Максим. И я знаю настоящие правила, – сказал почтальон, – тут главное не забыть кто ты есть на самом деле. Дальше уже все просто. А как мы выбрались… Ты знаешь, в какой-то момент я все же потерял себя и так увлекся, что когда мне попалась лестница… я подумал – а почему нельзя подкупить и ее тоже? Дал взятку водителю эскалатора!

– Какой изящный ход, – усмехнулся Максим, – мы бы сработались и… – он оборвал себя и недоуменно уставился под ноги. Но там были только ступени.

Двое бывших мультимиллионеров не знали куда идти им дальше и радовались лишь тому, что оторвались от Арсеникума. Судя по всему, он так и остался нарабатывать частный капитал. Поэтому, когда им попалась гостеприимно открытая дверь квартиры, Полякову и Крохину ничего не оставалось как зайти.

Прихожая была темна и захламлена. Из двери на кухню тянуло неким кисловатым неприятным душком, а в глубине жилой комнаты шевелились смутные тени. Заслышав шаги, одна из теней дернулась, повернулась там, в темноте и сиплый, низкий голос встревожено вопросил:

– Это вы, духи заживо съеденных? Так ведь? Да вы проходите, присаживайтесь, не стойте, как истуканы…

Разговор по душам.

– Говорю же тебе, они не духи, – еле слышным, неизбывно мрачным голосом произнес Андрей Якутин, – Живые люди. Такие как я!

– Но ты же сам говорил, что духи могут вселяться в тела людей и повелевать ими, – рассудительно произнес каннибал, – посмотри на них, посмотри как они выглядят! Это же настоящие ненормальные!

Якутин подавил тяжелый вздох. Два бедолаги, которых неизвестно каким ветром занесло в этот локальный дурдом на двоих, обеспокоено переглянулись. Пожалуй, они рады бы уйти, но каннибал имел на этот счет другое мнение. Он сидел, по-турецки скрестив ноги, в самой верхней точки образованного людьми круга и в руках держал два разделочных ножа – один с пилкой, а другой простой, гладкий, которым когда-то давно любящая мама любящего сына Павлика резала мясо к семейному ужину. Ныне ему нашлось другое применение.

Просторная темная комната была обставлена с минимумом предметов – загаженный матрас в углу, холодильник в другом и изящный стеклянный столик между сидящими – толстое стекло в деревянной оправе с инкрустацией. Еще было окно с толстым итальянским стеклопакетом и бесконечные космические бездны за ним. Желтый шар луны, видимый так, как если бы вы находились на середине пути от Земли. Но никого из собравшихся лунный пейзаж совершенно не интересовал.

Дорогой дубовый паркет комнаты плотным узором покрывали странные закорючки, чем-то похожие на попытку создания единого языка для арабо-тайваньской коалиции, в который зачем-то привнесли скандинавские умлауты. При ближайшем рассмотрении оказывалось, что это стройные и не очень шеренги атакующих, защищающихся, совершающих подвиг и бесславно гибнущих нарисованных красным маркером солдатиков. Помимо расходования красителя в маркере призрачное войско бледнело и у двери почти полностью обращались в тени самих себя.

За дверью начинались коридоры и темные комнаты заброшенного дома – старого, многоквартирного особняка в псевдовикторианском стиле – скрипучего и воющего на четыре печных глотки под промозглым ноябрьским ветром.