Глава 30

Массимо

Движение на дороге расступается, и я перебегаю, наблюдая, как Катарина бросается на Ивана сзади, сбивая его с ног. Я добегаю до тротуара как раз вовремя, видя, как она вонзает шприц ему в шею, и его конечности мгновенно обмякают.

— Что за черт? — спрашиваю я, пока она проверяет пульс снайпера, прежде чем повернуться к своим людям, демонстративно игнорируя меня.

— Отнесите его в квартиру Массимо. Быстро и осторожно, — добавляет она, оглядывая улицу и выпрямляясь. На улице никого, кроме пары, мимо которой я пробегал, и они смотрят на нас с плохо скрываемым шоком. — Разберись с этим, — говорит она Эцио. — Убедись, что они понимают, насколько опасно будет, если они хоть словом обмолвятся о том, что здесь произошло.

— Катарина, — огрызаюсь я сквозь стиснутые зубы. — Что, черт возьми, происходит?

— Тебя подстрелили, — говорит она, все еще избегая ответа на чертов вопрос. На ее лице отражается беспокойство, когда она вытаскивает мою рубашку из брюк, отрезает ножом полоску от конца и крепко перевязывает рану. — Давай приведем тебя в порядок, выясним, что известно этому идиоту, а потом свалим отсюда к чертовой матери.

Прекрасный план.

— Ты не можешь вечно уклоняться, — говорю я, сдаваясь на данный момент. Нам нужно как можно скорее убраться с улиц. Я допрошу ее, когда мы будем в безопасности.

Она хватает меня за здоровую руку, оглядывая по сторонам, проводя через дорогу.

— У нас будет время для вопросов и ответов. А сейчас нужно разобраться с этой ситуацией, — она ведет меня к дому, где я живу, отступая в сторону, чтобы я мог ввести код. От моего внимания не ускользает, что она знает, где я живу.

Дверь автоматически открывается, и она кивает Рикардо, чтобы тот входил первым, за ним быстро следуют двое громил, несущих Ивана Ранкова. В этом здании нет вестибюля или консьержа — одна из причин, по которой я купил здесь квартиру. Однако здесь есть камера — еще одна причина покупки. Мне нужно будет позаботиться об этом, а также об уличных камерах снаружи.

Мужчины осматривают местность, а я смотрю на свою жену. Она выглядит потрясающе, одетая во все черное, и я знаю, что это ее фирменный боевой образ, а белое — это, так сказать, доспехи, которые она надевает в зале заседаний.

— Ты следила за мной, — предполагаю я, когда она переплетает свои пальцы с моими и ведет меня в мою же, блять, квартиру.

— Да. Я знала, что ты что-то скрываешь, — блаженная улыбка украшает ее восхитительное лицо. — Я не знала, что все так обернется. Это застало меня врасплох, а такое случается нечасто. У меня много вопросов.

Ее глаза блестят, и у меня внутри возникает забавное чувство от того, что она не только с готовностью принимает эту часть моей жизни, но и получает от этого удовольствие.

— Как и у меня.

Она кивает, сжимая мою руку.

— У нас еще будет время поделиться друг с другом секретами.

Раздается звуковой сигнал приехавшего лифта, и мы заходим внутрь первыми, мужчины следуют за нами. Как только двери закрываются, я прижимаюсь к губам жены и крепко целую ее.

— Спасибо, — говорю я, неохотно отрываясь от нее. — Ты спасла мне жизнь.

— Правда? — на ее лице странная смесь смущения, облегчения и счастья.

— Если бы ты не следила за мной, я был бы мертв.

— Почему ты говоришь это так спокойно?

— Издержки профессии.

— Как долго ты работаешь наемным убийцей? — спрашивает она, и я чувствую, что каждая пара ушей прислушивается к нашему разговору.

— Я говорил, что после окончания Оксфорда в течение двух лет тренировался с наемниками. Когда я покинул Непал, пару лет служил в армии США. Оттачивал навыки в Афганистане и Ираке, и создал себе блестящую репутацию, которую использовал, когда уехал оттуда, чтобы стать снайпером по найму. Недавно я ушел во отставку, чтобы сосредоточиться на своих семейных обязанностях.

— И все же ты приехал сюда, чтобы поработать, — говорит она, когда двери открываются и мужчины проверяют коридор, ведущий в мою квартиру.

Там чисто, и мы, разговаривая, идем позади них.

— У меня не было выбора. Мне сказали, что за мной придет брат человека, который был моим последним убийцей. Я провел расследование, и оно показалось мне логичным, но я знал, что есть вероятность, что это ловушка.

— Они заманили тебя обратно в Берлин, — делает она правильное предположение, когда я открываю дверь в квартиру. — Для чего?

— Это вопрос на миллион долларов, — мужчины осматривают квартиру, только потом разрешают моей жене войти внутрь.

Они уводят Ивана в гостиную, а Катарина идет следом за мной в ванную. Я достаю аптечку из настенного шкафчика, стискивая зубы, когда боль пронзает руку. Кровь стекает между моими пальцами на холодный белый кафель.

— Сядь, — приказывает она, забирая у меня из рук аптечку и мягко усаживая меня на закрытое сиденье унитаза. Используя свой нож, она срезает рубашку, оставляя меня с обнаженной грудью. — Мне было интересно, откуда у плейбоя столько шрамов на теле, — говорит она, протирая ватный диск спиртом. — Кажется, теперь понятно.

— Еще одна опасная работа, — шиплю я, пока она промывает рану. — Это не первый раз, когда кто-то пытается меня убить. О Призраке ходят легенды, и всегда найдутся придурки, которые пытаются украсть корону. Я стискиваю зубы и впиваюсь ногтями в бедро, пока она осторожно ощупывает мою рану.

— Я слышала, в наших кругах тебя называли Призраком, потому что ты постоянно пропадал без вести, и редко посещал мафиозные мероприятия. Я также слышала о наемном убийце, Призраке, но никогда бы в жизни не подумала, что это один человек, — она осматривает мою рану и, нахмурившись, говорит: — Это чертовски гениально. Прятаться у всех на виду.

Я одариваю ее улыбкой, и гордость переполняет мою грудь.

— Я всегда получал от этого огромное удовольствие. Никто бы не заподозрил, и я держал свою личность в строжайшем секрете. Я известен в снайперских кругах, но у нас есть кодекс. Мы никогда не сообщаем настоящие имена посторонним.

— Это не просто поверхностное ранение, — говорит она, сообщая мне то, что я уже знаю. — Я вижу пулю.

— Тебе придется вытащить ее, — достаю пинцет и протягиваю ей. — Если не сможешь этим, воспользуйся пальцами.

— Будет чертовски больно.

— Я знаю, — достаю миниатюрную бутылочку виски и осушаю ее целиком. — Сделай это. У меня нет времени идти к врачу, и я не могу рисковать, отправляясь в больницу.

Она без предупреждения погружает пальцы в мою рану и роется там. Я до крови прикусываю губу.

— Блять, — я шиплю сквозь стиснутые зубы, сильнее впиваясь ногтями в бедро.

Она не разговаривает, полностью сосредоточена на своей работе.

— Все, — говорит она пару минут спустя, когда из моей руки снова течет кровь.

— Черт возьми, спасибо, — говорю я, когда она бросает пулю в раковину. Протягивает мне вторую мини-бутылочку, но я качаю головой. — Я приму обезболивающее. Мне нужно собраться с мыслями, чтобы допросить этого придурка, замести следы и вытащить нас отсюда.

— У меня есть готовый самолет, и я могу организовать транспортировку на частный аэродром, как только мы будем готовы к вылету.

— Хорошо, — я киваю. — Скажи своему пилоту, чтобы он зарегистрировал маршрут до Лондона.

— Почему в Лондон? — она вытирает кровь с моей руки влажной тряпкой.

— Парень, который все это устроил, сейчас там. Мне нужно нанести визит Якоби.

— Он узнает, что ты приедешь, как только поймет, что у этого придурка ничего не вышло.

— Именно поэтому я отправлю бригаду, чтобы они задержали его, — я осматриваю рану. — Можешь промыть еще раз, чтобы я наложил швы?

Она тщательно промывает рану и придерживает мою кожу, пока я накладываю швы.

— Ты уже делал это раньше, — говорит она, когда я заканчиваю.

— Бесчисленное количество раз. Это один из навыков, которые я приобрел в армии, — я встаю, отбрасывая в сторону остатки своей рубашки, притягиваю жену к себе и целую. — Мне следовало бы разозлиться на тебя за то, что ты шпионила за мной, ведь это было опасно, но я не могу на тебя ругаться.

— А я рада, что решила не преследовать тебя в метро. А поехала прямо к тебе домой. Если бы я этого не сделала, то, возможно, вовремя не поняла бы, что происходит, — по ее телу пробегает дрожь. — Ты чуть не умер, Массимо, — ее теплая рука ложится мне на грудь. — Я напугалась.

— Я жив, — я целую ее. — Ты жива, — целую ее снова. — И сделаю все, чтобы так оно и оставалось.

— Мы живы, — поправляет она меня, и я улыбаюсь.

Она впервые говорит, что мы — команда, и делает это искренне.

Это поворотный момент.

Момент, когда мы опускаем все барьеры и по-настоящему раскрываемся.

Сначала мне нужно разобраться с паразитами, а затем поговорить по душам со своей женой.

— Да, — говорю я. На ее лице отражается уязвимость, но к ней примешивается счастье, которое я редко вижу на ее лице. — Ты выглядишь счастливой.

— Верно, — тихо признает она, кладя голову мне на плечо.

Я обнимаю ее здоровой рукой и кладу подбородок ей на макушку.

— Никогда больше так не делай, Массимо. Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится.

— Я тоже, mia amata, и отныне мы будем противостоять всему миру.

— Да, — она поднимает подбородок. — Хороший план.

— Больше никаких секретов, — предупреждаю я.

Она нервно сглатывает, но ее лицо остается серьезным, а глаза решительными.

— Больше никаких секретов.

***

— Говори, придурок, — твердит Катарина полчаса спустя, когда Иван приходит в себя после того, как она ввела ему какое-то вещество. Его руки и ноги привязаны к стулу, стоящему посреди моей гостиной. Наши люди охраняют окна и входную дверь.

— Кто эта сука? — рычит Иван, свирепо глядя на меня.

Я бью его по лицу.

— Не смей проявлять неуважение к моей жене.

— Жене? — он выплевывает это слово так, будто оно ядовитое. — Теперь ясно.

Я прижимаю нож к его шее.

— Начинай говорить. Зачем было это нападение?

Иван не самый меткий стрелок и не самый блестящий стратег — о чем свидетельствует его никудышное выполнение этой работы, — но он не настолько глуп, чтобы попытаться напасть на меня сам. Никто из моих бывших коллег не стал бы этого делать. Когда я объявил о своем уходе, многие порадовались. Вот почему нет никакого смысла преследовать меня. Или же кто-то боится, что я могу рассказать важную информацию.