Я спрыгиваю вниз, преодолевая третий рельс. Рука Атласа вырывается, и он ловит меня, крепко притягивая к себе.

— Осторожнее, птичка. — Голос атласа мягкий. Я едва могу видеть его, так как оба наших фонарика направлены вниз, но я чувствую его взгляд, как теплый свет на моем лице.

— Наверное, я была немного взволнована.

Остальные трое спрыгивают рядом с нами, останавливая момент. Еще один рев эхом разносится по туннелю, и вот так мое внимание возвращается к текущей задаче. У нас есть работа, которую нужно сделать. Мы идем гуськом вдоль путей, держа фонарики низко над землей и время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться. Кроме прерывистого рева, шороха существ, которых я не хочу видеть, и зловещего плеска воды, падающей в лужи, я больше ничего не слышу.

Воздух в туннелях спертый. Затхлость сочетается с влажной грязью, и находиться под землей неприятно. Как только мы узнали, где проводится испытание, мы раздобыли все карты метро, которые смогли найти. Город не каждый год публикует обновления о том, какие маршруты закрыты и когда они будут закрыты. Нам пришлось собрать воедино наши лучшие предположения, основываясь на планах, к которым мы могли получить доступ, и информации из из «Darkneta». У Ларк были всевозможные контакты, что меня удивило. Я почти не прикасалась к компьютеру за всю свою жизнь, так что была чисто наблюдателем.

Однако у нас было не так уж много времени, так что все это было сделано в спешке.

Пот стекает у меня по спине, пока мы пробираемся сквозь мусор, который годами сбрасывался на рельсы. Это коллекция стеклянных бутылок, выброшенных кофейных стаканчиков, обломков пенопласта и остатков костей животных, которые погибли здесь внизу. Это весело.

Атлас поднимает руку, и мы все останавливаемся.

— Выключите свет, — шепчет Атлас. Щелчки пяти выключающихся фонариков предшествуют полной темноте, которая окутывает нас. У наших ног шуршат какие — то твари. Я расправляю плечи, но мне действительно хочется почесать кожу. По мне ничего не ползает, но есть что — то в этом звуке, от чего у меня мурашки бегут по коже.

От этого ощущения меня отвлекают звуки кряхтения.

Это смутно напоминает занятие сексом, но я действительно надеюсь, что это не так. Атлас невероятно сексуален в своей футболке и тактических штанах. Но я все еще не хочу, чтобы он прижимал какую — либо часть моего обнаженного тела к прогнившим деревянным балкам, разделяющим разные пути. Или, что еще хуже, к разрисованным граффити стенам, по которым стекает какая — то жидкость.

Я не хочу знать, что это за мусорный сок.

— Ты, гребаный кусок дерьма, целующий задницу, — рычит женщина, ее голос звучит сдавленно и хрипло.

Я узнаю этот голос.

Раздается глухой удар. И ворчание. Затем снова ругань. На этот раз от мужчины. Ах, черт. Я знаю и этот голос.

— Здесь Грир и Престон, — шиплю я остальным, на случай, если они еще не поняли этого. Я не вижу ничьей реакции, потому что мы находимся в гребаной темноте.

Черт, черт, черт. Мы знали, что есть шанс наткнуться на кого — нибудь из них здесь, внизу, но пошли. Мы были под землей всего полчаса. Под Нью — Йорком тянутся мили туннелей. Как мы их уже нашли?

Там, где есть чемпионы, наверняка будут летать дроны. Если нас поймают дроны, неизвестно, как долго мы продержимся здесь, внизу, без вмешательства кого — либо из Богов.

— Ссохшаяся машонка. — Грир, должно быть, наносит удары, потому что ее слова прерывисты, а Престон издает какие — то неловкие хриплые звуки.

— Я собираюсь прижать это самодовольное лицо к рельсу и смеяться, пока оно не поджарит твою кожу.

Грир в бешенстве. Я скучала по ее хмурому виду.

Нам следует развернуться и бежать в противоположном направлении. Я ни черта не вижу, но, похоже, Грир выигрывает бой. Что, если это не так? Могу ли я повернуться к ней спиной и оставить ее с Престоном? Хотя я знаю, что она лучший боец, чем он, и умнее. По сути, она в тысячу раз лучше его во всех отношениях. Но оставлять ее здесь — это не тот риск, на который я готова пойти.

— Мы должны помочь ей. — Я стараюсь говорить как можно тише.

— Нам нужно забрать этот амулет. — Атлас напоминает мне, как будто я забыла.

— Я знаю. — Но если мы готовы рисковать чьей — то жизнью, судить, что они недостойны, потому что это мешает нашим планам, тогда чем мы лучше Богов, с которыми сражаемся? — Мое дыхание сбивается, я изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос не становился слишком громким.

Я чувствую, как остальные вокруг меня начинают беспокоиться, слышу их топот. У нас нет времени тратить время на обсуждение дерьма в этом туннеле.

Грир ахает, и я никогда не слышала от нее такого звука. Я боролась за то, чтобы сдерживать свою Фурию в течение многих лет, выпуская ее наружу только в самые темные часы ночи. Я больше не хочу скрывать, кто я такая. Сейчас самое неподходящее время раскрываться, но мой инстинкт кричит мне, чтобы я что — нибудь сделала. Наконец — то поставить Престона на место и позволить ему увидеть, к чему привели его прегрешения.

Я бросаюсь вниз по туннелю, подбегая к Грир, и даю волю своей Фурии. Мои крылья расправляются за спиной, и я почти стону от удовольствия наконец — то освободить их. К счастью, на мне спортивная майка. Мне не нужно рвать на себе одежду в разгар драки.

Туннель достаточно большой, чтобы я могла расправить крылья. Один взмах, и я продвигаюсь вперед, сдергивая кнут с бедра и снова включая фонарик.

— Кто там, черт возьми? — Престон резко поворачивает голову, когда мой фонарь освещает их двоих. Грир лежит на земле. Каким — то образом Престону удалось перевернуть ее на живот. Он стоит коленями у нее на спине, удерживая ее тело, в то время как его рука находится на ее лице, подталкивая его к гребаному третьему рельсу. Грир борется изо всех сил, но из — за него она оказалась в невыгодном положении.

Я щелкаю кнутом, и он обвивается вокруг запястья Престона. Он издает удивленный звук. Я тяну кнут на себя и отрываю Престона от Грира. Он падает на спину, но достаточно быстро поднимается на ноги, чтобы произвести на меня впечатление. Или я была бы впечатлена, если бы это был кто — то другой, а не эта бунтарка. Кнут все еще намотан на запястье Престона, и он крутит его, хватая в руку и натягивая свой конец. Однако кнут мне не нужен, и я отпускаю его. Он отшатывается от неожиданной потери сопротивления.

— Кто там, черт возьми?

Атлас, Дрейк, Ларк и Нико — все позади меня, но они не включили свои фонарики, так что я все еще скрыта в темноте. В верхней части туннеля парит мигающий зеленый огонек. Эти гребаные дроны. У них есть прибор ночного видения, и они, вероятно, уже увидели мои крылья. Вот же черт. Часы только что начали отсчитывать время. У нас нет времени возиться с Престоном.

— Включите фонари, — говорю я остальным. Они не колеблются. Не задавают мне вопросов. Загорается свет, вырисовывая мой силуэт рельефно.

— Какого хрена. — Ботинки Престона шаркают по грязной земле, когда он отступает назад, качая головой. — Тебя продали Натаниэлю. Ты должна была сосать его член и лизать его ботинки прямо сейчас.

Я медленно приближаюсь к нему, кончики моих черных оперенных крыльев волочатся по земле. — Нет, Престон. Я здесь для возмездия. Я вижу твои грехи, и их много.

— Это невозможно. Ты гребаный человек. — Кожа Престона еще бледнее, чем обычно. Я не знаю, то ли это из — за дерьмового освещения только фонариком, то ли его немного подташнивает. Грир снова на ногах, хмурится и отряхивает грязь со штанов. Ну, кое — что из этого. Похоже, что большая часть запеклась надолго.

Я приближаюсь к Престону, поскольку он всего в нескольких футах от меня. — Тебя судили. И ты виновен, — заявляю я, моя Фурия выносит приговор, позволяя миру услышать наш вердикт.

— И пришло время расплачиваться за это, — рычит Грир. Она бросается вперед и обвивает рукой шею Престона, прежде чем я успеваю моргнуть. Грир швыряет его на землю. Его лицо соприкасается с рельсом как раз в тот момент, когда Грир отпускает его. Она подбегает к Атласу и вытаскивает меч из его спины. Атлас даже не вздрагивает. Грир вращает тяжелым мечом, как чертова принцесса — воин, а затем отсекает голову Престона от его шеи.

Нико находит на земле камень и швыряет его в беспилотник, ударяя его лоб в лоб и заставляя шпиона рухнуть на землю.

— Даже такие куски дерьма, как он, не заслуживают того, чтобы их смерть транслировали по телевидению, — говорит Нико в объяснение.

Это великодушное чувство, но Нико опоздал. Престон был мертв до того, как беспилотник упал на землю.

Мы вшестером стоим вокруг в рассеянном свете фонариков, похожие на потных упырей. Тело Престона лежит у наших ног, но я не смотрю на него. Я не брезглива, но не хочу больше думать об этом куске дерьма. Моя Фурия только подтвердила, что он снова и снова заслуживал свою смерть своими действиями. Я не знаю точно, что он делал все эти годы, но это было плохо.

— Где остальные? — Я нахожу свой хлыст на земле и заворачиваю его, прежде чем прикрепить к ремню на бедре.

— Я в порядке, спасибо, что спросила. — Грир фыркает.

— Ты, очевидно, в растерянности, иначе Престон не набросился бы на тебя. — вмешивается Атлас. Грир резко поворачивает голову в его сторону, ее брови приподнимаются.

— Правда?

Атлас хихикает, и все оборачиваются и смотрят на него. Включая меня. Я уже несколько раз слышала, как он смеется, но это всегда такое редкое явление, что я каждый раз удивляюсь ему.

— Остальные? — Ларк возвращает нас в нужное русло.

Грир вытирает руки о майку, но она такая же грязная, как и все остальное на ней. — Джейд нокаутировала Джаспера еще до того, как мы начали. Она толкнула его на пути, а затем ударила по голове деревянной балкой. Она, вероятно, убила бы его, но от волнения поскользнулась и приземлилась на третий и контактный рельс. Сука сделала это сама с собой. Я бы сказала «Покойся с миром», но надеюсь, что она сгорит в Аду.