Нет. Боги, нет. Во мне не осталось достаточно сил, чтобы усыпить его.

Это не значит, что я не могу раскрыть, кто он на самом деле.

За спиной Натаниэля все еще стоят жрецы. По крайней мере, те, кто не сбежал. Они выглядят готовыми броситься под бомбу ради своего Верховного Жреца.

— Вы все дураки, если думаете, что Боги не накажут вас за вашу дерзость, — перекрикивает толпу Натаниэль, но их гневные крики почти заглушают его. Беспилотные летательные аппараты все еще парят над головой, и его слова записываются так, чтобы их могли услышать массы.

— Вам нужны Боги, или на этой территории воцарится настоящий хаос.

— Мы проведем выборы. Мы позволим услышать голос каждого, а не только тех, кто пользуется благосклонностью Богов или целует задницы жрецам. — Я рычу на него в ответ.

— К мнению этих людей не стоит прислушиваться. Это невежественные, необразованные массы.

— Это все из — за тебя. Ты украл у них образование, а затем наказал их за невежество. Ты здесь настоящий мошенник. Ты играешь в человека, наделенного властью править жрецами, но все это время манипулировал миром.

Вспышка беспокойства мелькает в глазах Натаниэля. За этим быстро следует тот отблеск потусторонности, который впервые предупредил меня о том, что с этим мужчиной что — то совсем не так.

— Потому что ты не человек, не так ли, Долос? — Я не даю ему времени отреагировать. Грир бросает мне нож, которым Афродита вонзила его мне в сердце, и я хватаю его в воздухе. Не обращая внимания на боль от ран, я бегу к Натаниэлю. Я опускаю лезвие, отсекая мизинец правой руки Натаниэля. Он с шипением отшатывается. В его глазах отчетливо читается паника, когда он шарит по земле в поисках своего кольца, все еще надетого на палец.

Однако уже слишком поздно. Мужчина лет шестидесяти, с седеющими волосами, зачесанными назад пучком, и черными глазами — бусинками исчез. На его месте стоит Бог Обмана. Он все еще одет в сшитый на заказ костюм Натаниэля, только теперь он слишком велик. Он уменьшился как минимум на три дюйма и пятьдесят фунтов.

На его месте — Долос, Бог Обмана. Он худощавый и неряшливый, а его волосы такие светлые, что я бы сказала, что они крашеные, если бы он не был Богом. Единственное, что не изменилось, это его черные глаза. Они не такие блестящие, как у Натаниэля, но тот злобный блеск, который я всегда видела во взгляде Верховного Жреца, присутствует и сейчас. Думаю, это была часть его самого, которую он никогда не мог полностью скрыть.

Толпа сходит с ума, кричит и толкает стражников, которые выстроились в человеческую баррикаду. Кровь стекает по мраморным ступеням, когда убивают жрецов и стражников, а также кое — кого из «Подполья».

У нас нет времени выяснять это. Мне нужно позаботиться о Натаниэле — трудно думать о нем как о ком — то другом — прежде чем он сбежит.

— Твое правление закончилось, Долос. — Атлас стоит рядом со мной. Он никогда не был так похож на воина, как сейчас, с мечом в руке.

Члены «Подполья» окружают Натаниэля. Один за другим они снимают маски, открывая миру свои лица. Даже Савана здесь. Может, мы с ней и не лучшие подруги, но ухмылка, которую она бросает в мою сторону, по сути, дает ей пять.

Я смотрю на лица других бойцов, вижу гордость и благоговейный трепет. Та ярость, которая придала им смелости встать и сражаться. Этой территории, возможно, предстоит пройти долгий путь, но сегодня вечером мы нанесли первый удар. Массированный удар, который изменит все для жителей этого региона.

— Тебя посадят в тюрьму там, откуда ты никогда не сможешь сбежать. Тебе конец. Твои жрецы будут уничтожены. Мы сотрем с лица планеты все следы твоих жестоких деяний. Все будет так, как будто тебя никогда и не существовало. — Атлас медленно произносит свою речь, глядя на Бога свысока.

Долос усмехается, открывая рот, чтобы ответить, но я закончила с ним. С этой ночью и играми. Я покончила со всем этим. Я отвожу руку назад, а затем бью кулаком ему в лицо. Бог вскрикивает от неожиданности, падая на ожидающих его «Подпольщиков».

— Пошел ты, Натаниэль. — Я потираю руку. Это было действительно приятно.

— Отведите его к Кэт. Она найдет ему соответствующее место, — командует Атлас, и остальные уносят обмякшее тело Бога. Воздух колеблется, и Барт, чертов транспортёр, появляется из ниоткуда. Он хватает Долоса, и они исчезают.

— Что за черт, — кричу я, расправляя крылья и бушуя от ярости. Атлас рядом со мной чертыхается, затем присаживается на корточки, чтобы что — то поднять. Это палец Натаниэля. Он протягивает его мне.

— Я в порядке, спасибо. — Я качаю головой. Атлас бросает на меня недовольный взгляд и снимает кольцо, которое все еще было на отрезанном пальце. Он перекидывает палец через плечо и протягивает кольцо.

— Он потерял свое кольцо. Мы передадим фотографию Долоса по всем СМИ. Он никогда не сможет показать свое лицо без того, чтобы десятки людей не захотели его убить. Он канет в безвестность и будет бессилен.

Моя ярость утихает, когда я беру кольцо и засовываю его в карман. Атлас успокаивает меня. Мы не можем знать наверняка, что произойдет. Натаниэль мог бы найти другое кольцо, снова замаскироваться и совершить свое предательство, прикрывшись новым лицом.

Крики толпы отвлекают мое внимание от Долоса. На данный момент с ним разобрались. На данный момент его сила иссякла. Уже одно это стоит отпраздновать.

Теперь, когда я усыпила четырех Богов, стражники начали исчезать в толпе. Жрецы все еще сражаются, хотя я замечаю, что многие срывают с себя мантии и пытаются улизнуть. Однако толпа им не позволяет.

— Я думаю, что мы позволим им бороться. — Арес останавливается рядом с Грир, кладя руку ей на плечо. Она отталкивает его, как будто он помеха.

— Конечно, ты бы так и сделал. Не думай, что ты уже избежал опасности. — Рен все еще может уложить тебя спать, как непослушного малыша.

— О, держу пари, ты просто обожаешь непослушных, не так ли?

— Что сейчас происходит? — Я зажмуриваюсь. Мне хочется ущипнуть себя за переносицу, но я не могу поднять руку. Вот насколько я измотана.

— Мне кажется, они флиртуют, — бормочет Атлас.

— Ни за что на свете! — кричит Грир, в то время как Арес хихикает и говорит: — Да, черт возьми!

Атлас качает головой, нежно притягивая мое избитое тело в свои объятия. Он прижимается своим лбом к моему и выдыхает так, словно задерживал дыхание последний час.

— Никогда больше так не делай.

Я зацепляюсь пальцами за пояс его штанов. Это все, что я могу сделать. — Отрежешь пальцы? — Моя шутка слаба, но мое сердце так же разбито, как и все остальное во мне.

Атлас хватает меня за затылок, запрокидывая его назад. Его губы прикасаются к моим, глаза сияют от эмоций. — Оставь их там. Я люблю тебя слишком сильно, черт возьми.

У меня нет возможности ответить, потому что Атлас сминает мои губы в требовательном поцелуе. Если бы мои колени не были слабыми уже тогда, они были бы слабыми сейчас.

— Ради богов! Перестань целоваться и помогите нам, — рычит Грир, и Арес беззаботно смеется.