— Гребаная сука! — Престон сопротивляется, поднимая руки, но я смещаюсь и прижимаю их коленями. Это ставит меня в положение, в котором я никогда не хотела бы оказаться с Престоном, когда моя промежность находится слишком близко к его насмешливому лицу.

Я снова даю ему затрещину, и его тело дергается, когда он пытается сбросить меня.

— Ты гребаная сука. — Я наношу еще одну пощечину ему по щеке, отчего бледная плоть становится ярко — красной. Уголки моих губ приподнимаются в улыбке, дикой и немного чересчур откровенной. — Сука с комплексом превосходства, которая пытается скрыть, какой ты грустный маленький мальчик.

— Дрянь. — Ногти Престона впиваются в мои ноги, когда он меняет тактику и хватает меня за икры.

Джейд и Тайсон приближаются к нам, наконец — то прилагая усилия, чтобы помочь своему предполагаемому другу. Кулак Джейд замахивается на мое лицо, но я отклоняюсь назад, отталкиваю его и бью локтем ей в живот. Она сгибается пополам, что — то бормоча, и Тайсон бросается на меня.

Прежде чем он успевает прикоснуться ко мне, сильные руки обхватывают меня за грудь и стаскивают с Престона.

— Эй! — кричу я, извиваясь в захвате, уже зная, что это Атлас крепко сжимает меня.

— Прибереги это для следующего испытания, — тихо шепчет Атлас мне на ухо, его дыхание щекочет и вызывает мурашки по всей моей коже.

— Ты что тут рефери? — Я выдавливаю сквозь стиснутые зубы, мое тело напрягается. Я не борюсь с ним, но мне не нравится, когда меня передвигают, как предмет мебели.

— Просто присматриваю за тобой. Я бы не хотел, чтобы Боги пометили тебя как нарушителя спокойствия. — Я бросаю взгляд через плечо на Атласа, удивленная тем, что вижу в его глазах неподдельную озабоченность. Это настоящее предупреждение?

Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и пытаюсь остудить свой пыл. Как бы мне не хотелось соглашаться с Атласом, мне не нужно, чтобы кто — то изучал, что происходит, когда я злюсь. Я несколько раз считаю до десяти, пока не становлюсь достаточно уверенной, что больше не наброшусь на Престона. — Теперь ты можешь меня опустить.

— Я не уверен, что ты достаточно спокойна. — Атлас ослабляет хватку, но все, что он делает, это крепче прижимает мое тело к своему. Боже правый.

— Да, но то, что ты держишь меня так, меня не остудит. — Как только я произношу эти слова, я понимаю, как они звучат, и захлопываю рот.

Атлас хихикает. Я не признаю, что этот звук делает со мной. Наконец он опускает меня, наши тела скользят друг по другу. Я покачиваюсь на пятках, пытаясь восстановить равновесие, но у меня кружится голова, а тело горит. Мое платье помялось настолько, что Эстелла родила бы котят, если бы увидела его, но ничего не поделаешь.

Престон раздраженно встает с пола, его светлые глаза метают в меня кинжалы. Что за кусок дерьма. Мне не особенно нравится Шафран, но я думала, что они друзья или у них что — то вроде отношений, которые можно построить в этой забытой Богами Игре.

Я отхожу в сторону, держа Престона в поле зрения, одновременно впиваясь взглядом в Атласа. Дрейк ухмыляется мне, как будто я его новый любимый человек. Джаспер пытается сдержать смех, а стальной взгляд Грир сияет ярче, чем обычно. Лицо Атласа вернулось к своему излюбленному состоянию — бесстрастному камню. Это не вяжется с тем, как он только что шептал мне на ухо или так крепко обнимал меня. Он чертовски сбивает с толку, и я даже не хочу, чтобы у меня из — за него путались мысли. Я хочу не лезть не в свое дело и выйти из этих игр с ясной головой.

Теперь, когда я сделала несколько успокаивающих вдохов, я замечаю, во что одет Атлас. На нем кремовый костюм, который наводит меня на мысль о модных летних вечеринках. Не то чтобы я когда — либо была на чем — то подобном. Голубая рубашка под пиджаком заставляет его глаза блестеть. Его золотистая кожа практически светится, несмотря на то, что Гидра питалась нами всю прошлую неделю. Он должен быть бледным и измученным. Это не так.

Лицо Атласа, может быть, и чистый лед, но его глаза наслаждаются мной. Они поглощают каждый дюйм белого платья, которое максимально отличается от девственных ночных рубашек в доме в Лерне.

Стражник, который обычно переносит нас, заходит в комнату. — Пора идти.

Все собираются вокруг него, и затем нас затягивает в космос. Мой желудок опасно сводит, и я делаю глубокий вдох, как только мои ноги снова оказываются на земле. Воздух приторный и горячий. Платье немедленно прилипает к коже. Я делаю шаг назад от толпы и осматриваюсь по сторонам. Мы находимся в огромном вестибюле, очень похожем на тот, что был в тренировочном комплексе, только в тысячу раз экстравагантнее.

Помещение полностью построено из белого мрамора, от пола до куполообразного потолка. На плитках, украшающих купол, вырезаны лица. Я смотрю на рельефы и понимаю, что это изображения Богов с различными выражениями лиц. Все, от ярости до восторга, создают впечатление, что они смотрят на всех нас сверху вниз и осуждают. В стенах есть колонны, вырезанные прямо в камне, и через каждые несколько футов равномерно расположены ниши. В отличие от последней вечеринки, статуи внутри углублений не живые люди, вынужденными стоять неподвижно. Они являются работой мастера — художника и представляют двенадцать богов Олимпа.

Стук туфель по мраморному полу привлекает мой взгляд к коридору под широкой каменной лестницей. Балюстрада сделана из того же камня и достаточно широка, чтобы соскользнуть на заднице. Что — то подсказывает мне, что Боги были бы не слишком довольны, если бы я отправилась кататься. Билли выбегает из — за лестницы, пот выступает у него на лбу. В этих красных мантиях не может быть весело при высокой температуре.

— Хорошо, все, следуйте за мной. Постарайтесь вести себя наилучшим образом. Я знаю, это трудно для некоторых из вас. — Глаза Билли устремляются на меня, и я смотрю на него в ответ. До сих пор я только и делала, что была приятной и обаятельной. Я понятия не имею, почему он выделяет меня.

Мы поднимаемся вслед за Билли по массивной каменной лестнице, выглядя так, словно находимся на каком — нибудь старомодном балу южных дебютанток. До меня доносятся обрывки смеха и разговоров еще до того, как мы поднимаемся по ступенькам, и страх сковывает мой желудок. Я не хочу общаться с Богами и их поклонниками, целующими задницы.

Несмотря на древность здания, я замечаю множество камер, установленных в нишах или над дверным проемом. Боги всегда наблюдают. Сегодня вечером внимание кажется более сосредоточенным, как будто камера выделяет меня, и мне ни капельки не нравится это чувство.

Юбка моего платья подобрана в пальцах, чтобы я не споткнулась о длинные струящиеся слои. Учитывая ступеньки и безумно высокие каблуки, которые я ношу, есть хороший шанс, что в какой — то момент я упаду сегодня вечером. Я отпускаю ткань, и платье опускается на пол, когда мы достигаем верха лестницы. Мы следуем за Билли, как стадо послушных ягнят, останавливаясь перед двумя огромными резными дверьми. Изображенная сцена выглядит как демоны из ада, корчащиеся от боли, но когда мы подходим ближе, я вижу, что на самом деле это Зевс, сидящий на троне, а люди раздавлены под тяжестью кресла.

— Очаровательно, — бормочу я, зная, что должна держать рот на замке, но не могу. Чем дольше я нахожусь в окружении этих Богов, вынужденная участвовать в этом извращенном соревновании, тем больше я хочу выпустить наружу Фурию внутри себя и уничтожить их всех. Ну, может быть, не Аида. И я все еще сомневаюсь в Аресе.

Я должна найти здоровый способ справиться со всем этим гневом. Хотя, это сама моя природа. Справиться с ситуацией означало бы восстановить справедливость и наказать тех, кто причинил зло другим, а как мне это сделать, не разоблачая себя.

— Это называется «Владычество богов». Красиво, не правда ли? — У Билли немного перехватывает дыхание, когда он отвечает на вопрос, который никто не задавал. Он смотрит на двери с благоговейным выражением на лице.

— Красиво — слишком громкое слово. — Грир наклоняется и говорит достаточно громко, чтобы я услышала.

Двое мужчин в крошечных набедренных повязках стоят по обе стороны от двери. Это их обычная форма? Или это официальная одежда, используемая для официальных вечеринок? Наверное, мне не стоит переживать из — за этих смазливых мужчин. Я уверена, что у них есть доступ к гораздо большему количеству предметов роскоши, чем у всех моих соседей в Старом городе, но каким способом они получены.

Хотя я не могу их винить. Я не знаю их историй. Возможно, у них есть семьи, которые нужно кормить, и эта возможность упала им прямо в руки. Кто я такая, чтобы судить, что кто — то другой делает, чтобы выжить в этом дерьмовом мире.

Как только мы все оказываемся перед воротами в ад, двое мужчин синхронными движениями открывают двери. Интересно, сколько раз им пришлось практиковаться, чтобы точно выбрать время. Может быть, у них есть сигналы руками, чтобы дать другому понять, что уже пора.

То, как мои мысли роятся, показывает, насколько я выбита из колеи. Даже больше, чем на первой вечеринке, на которой мы присутствовали. Не знаю, то ли потому, что я выиграла этот поединок, то ли потому, что сегодня мы потеряли трех чемпионов. Один мертв, а двое настолько ранены, что до сих пор не вернулись от целителей. Здесь не так много людей, с которыми можно разделить всеобщее внимание.

Билли входит в двери первым, и мы все следуем за ним. От потрясающего зрелища, открывшегося нам, у меня перехватывает дыхание. Мои губы приоткрываются в тихом вздохе, когда я осматриваю комнату. Это длинный бальный зал с такими же мраморными полами и стенами, что и у входа. Потолок должен быть высотой не менее трех этажей, а массивные каменные колонны тянутся по обе стороны комнаты. Однако не это привлекает мое внимание. В дальнем конце комнаты стены нет. Она полностью открыт стихиям и идеально обрамляет стремительный водопад.