"Привет, Старшенький! Завтра не приезжай, поскольку Жофрэй может нагрянуть неожиданно. Постарайся развлечь свою мать Терезу. Жду послезавтра. Твоя Преисподняя."

- Белиберда какая-то, - пробурчал Тролль. - Постой, постой... Неожиданно мне вспомнились слова Миксера, брошенные при появлении господина Караса: "Жофрэй де Бейрак". - Не такая уж это, возможно, и белиберда... Коль это записка предназначалась Мебелю, стало быть, Старшенький - это он. К тому же у меня есть основания предполагать, что Жофрэй - это банкир Карас. Если Старшенький - Мебель, то мать Тереза, очевидно, - Варвара. Ну а Преисподняя... - Ада, - проговорил Тролль. - Тем более, что ад и преисподняя - синонимы. Неплохо. Пожалуй, каша, которой забита твоя голова, может не без оснований претендовать на звание мозгов. Мне было сейчас не до пререканий с Троллем. - Итак, читаем еще раз, - предложил я. - "Привет, Мебель! Завтра не приезжай, поскольку Карас может нагрянуть неожиданно. Постарайся развлечь свою Варвару. Жду послезавтра. Твоя Ада." А возможна и такая редакция: "Привет, дорогуша! Завтра не приезжай, поскольку мой кривоногий может нагрянуть неожиданно. Постарайся развлечь свою стерву-супругу. Жду послезавтра, целую взасос. Твоя до гробовой доски Ада." - Это можно было предположить, - заметил Тролль. - Погоди радоваться, - осадил его я. - Ну ладно, Преисподняя и Жофрэй понятно, но почему Старшенький, и почему мать Тереза? - Гм... Мать Тереза - это, пожалуй, намек на некоторые альтруистические наклонности дочки Галагана. Вспомним хотя бы эти фотографии на вилле у Мебеля... А вот Старшенький... По логике, если существует Старшенький, то должен быть и Младшенький... Попробуй потолковать с Варварой тет-а-тет, может, скажем, у Доктора Мебеля имеется младший брат, который в свою очередь тоже является любовником досточтимой и ненасытной госпожи Эмилио Карас. Впрочем с таким мужем... - Ты категорически не прав, - возразил я ему. - Анжелика была счастлива с Жофрэем де Бейраком.

Была уже глухая ночь, и у меня даже возникла уверенность, что на сегодня с приключениями покончено, когда снова постучали в дверь. Разумеется, это мог быть и Мебель, решивший еще раз прощупать меня насчет записки. Но на пороге возникла Аська. - Ты еще жив? - поинтересовалась она. - Дай, думаю... Можно войти? Я пропустил ее в комнату. - Дай, думаю, загляну на огонек. Авось для меня задание наклюнулось. - Да, вроде, пока не наклюнулось. Я стоял перед ней, словно патриций, завернувшись в белоснежную простыню. - Неужели нет? - протянула она. - Я ужасно разочарована. Что ж, хотя бы расскажи, что произошло за этот день. Я зевнул. - За этот день много чего произошло. Может быть, отложим разговор до завтра? - Ты же знаешь, я - человек подневольный, и завтра с утра меня снова ожидают "Гамбургеры и сосиски", так что не увиливай. Аська уселась поудобней и приготовилась слушать. - А кто уверял меня, что в случае необходимости будет тут же к моим услугам? - не сдавался я. - А теперь: "Я - человек подневольный". - Но ты ведь сам только что сказал, что для меня заданий нет. Чего же ты хочешь? Чтобы я отпрашивалась только для того, чтобы послушать твои байки? Байки можно слушать и по ночам. Потом без всякого перехода она добавила: - Сегодня был на редкость пресный день. - И ты хочешь, чтобы я подбавил в него немного соуса "Чили"? - О, как вы догадливы, сэр! У Аськи еще сохранились некоторые весьма неприятные черты содержанки. Пришлось, не меняя позы античного оратора, поведать ей о том, что произошло, пока она занималась столь прозаическими вещами, как стряпня и обслуживание посетителей. Я закончил. Из того нагромождения, что я перед ней воздвиг, она, пожалуй, вычленила самое главное. - Значит здесь, в гостинице, орудует человек Лорда Махмудова? - Наверняка, - отозвался я. - А ты говоришь, что для меня нет задания, - с вызовом произнесла Аська, и я с удивлением уставился на нее. - Это же как дважды два, - принялась пояснять она. - Сразу чувствуется, что ты никогда не работал совместно с женщиной. - Я вообще стараюсь работать один, - откликнулся я. - Ну и зря, сейчас без женщины-напарника тебе не обойтись. Не может ведь мужчина поселиться здесь под видом проститутки, завербованной доктором Мебелем. И уж тем более, на него не позарится представитель Махмудова, дабы переманить на свою сторону. - Ты хочешь сказать... - Только давай обойдемся без возражений, - отрезала она. - Я лучше всех подхожу для этой роли - и баста! Только попробуй привлечь эту противную Светку! И потом, это - моя идея, я ее патентую! Тролль перестал чадить трубкой, свесился со шкафа и восторженно показал мне большой палец. Я заставил себя долго упрашивать и дал согласие. Честно говоря, я был уверен, что она останется у меня на ночь. Хотя бы потому, что я пошел навстречу ее пожеланиям. Но она неожиданно поднялась и направилась к двери.

Я не успел ничего сказать, но, очевидно, она все поняла по одному моему виду. - Мне нужно успеть подготовиться к завтрашнему дню, миленький. Ведь это великий день, не так ли? Не забудь утром оговорить все детали с Мебелем.

Г Л А В А 14

С Мебелем больших проблем не возникло. Они с Варварой приехали в отель около одиннадцати, и я тут же проследовал в кабинет, заставленный темной ореховой мебелью. Ковер, люстра... А я-то рассчитывал обнаружить здесь образец современного мебельного дизайна. - Кофе? - поинтересовался Мебель. Чувствовалось, что он чем-то обеспокоен. - С удовольствием. Однако когда стала известна цель моего визита, по его грубо сработанному лицу пробежала улыбка. - Прима! - воскликнул он, поворачиваясь к супруге. - Что бы там ни говорили, а все же приятно иметь дело с профессионалом. Не так ли? Какая замечательная идея! В целях экономии времени, я не стал уточнять, кому на самом деле принадлежит идея. Мы оговорили детали. А еще через несколько минут его куда-то вызвали по делу. И, между прочим, очень кстати. - Я хотел бы задать вам один вопрос? - проговорил я, обращаясь к Варваре. - Понимаю. - Неожиданно она сделалась пунцовой. - И могу сразу же ответить: конечно тошно. - Тошно? - с удивлением переспросил я. - Я неоднократно предлагала Георгу вложить деньги во что-нибудь более достойное, но он ни в какую. Видимо, настолько сжился с этим борделем... К счастью, это не бордель в прямом смысле слова, но все же веселого мало. - Напротив, - возразил я, - веселого хватает с избытком. Но сейчас я хотел спросить о другом: есть ли у вашего супруга сестра или брат? В первую очередь здесь - в Испании? Ее реакция была мгновенной. - Откуда вам известно? - воскликнула она. - Сначала вы начинаете отвечать, не дождавшись вопроса, а затем, когда он все же задан, не отвечаете вовсе. - Но вы ведь имели в виду нечто определенное? Признайтесь! - О'кэй, - согласился я, - я имел в виду нечто определенное. Теперь ваша очередь признаваться. - Но если вы итак знаете... Есть ли смысл продолжать? Ловко она водит меня за нос, отметил я. Через пару секунд меня схватил приступ ярости. - Послушайте, вы! - Мне даже показалось, что я услышал скрежет собственных зубов. - Только не нужно строить из себя цел... Я увидел, что зрачки ее от удивления расширяются и замер на полуслове. Дрянь этакая, подумал я. Она думает, что я стану с ней цацкаться. Отвратительная, похотливая, законченная дрянь, которая вообразила, что если она станет строить из себя цел... - У него есть брат! - неожиданно выпалила она. - И не нужно на меня кричать! - Что за брат, как зовут, где обитает? Она помолчала. Я нетерпеливо заерзал на стуле: в любую минуту мог возвратиться ее муженек. - Вообще-то, он отсюда, - тихо проговорила она. - Хотя сейчас он лечится в Барселоне. Его фамилия Васкес. Но ведь практически никому неизвестно, что они братья. Я ошеломлено уставился на нее. Так вот чем объясняются эти регулярные походы, впрочем... Я отогнал появившуюся мысль, словно назойливую муху. - Странно, - произнес я вслух, - ваш муж - немец, а Луис Васкес, похоже, испанец. Они что, названные братья? - Не названные, а всего лишь двоюродные. В моем муже есть немного испанской крови. Хотите знать, где он лечится и от чего? - Нет, - замотал я головой, - не хочу. - Разумеется, вы ведь даже знаете, как его зовут. - И все же кое чего я очень хочу. - Я приблизился к ней вплотную. Чувства, которые она вызывала, были весьма противоречивы. На смену всколыхнувшейся во мне ярости неожиданно пришло некоторое подобие симпатии. Приблизительно так, пожалуй, после жара бросает в холод. - Не говорите мужу об этом нашем разговоре. Если он поинтересуется, лучше скажите, что во время его отсутствия я был погружен в задумчивое молчание.