6. Связывая ей крылья

Лайл

— Мы были близки в детстве. Я заставлю её передумать, — говорю я братьям, прежде чем последовать за Хонор к двери.

Она собирается войти в лифт, и я бросаюсь догонять её. Я не могу потерять её. Только не снова.

— Подожди! — я подхожу к ней как раз в тот момент, когда двери вот-вот закроются, и просовываю руку между ними. Она испуганно поднимает голову, привалившись к стене. По её лицу текут слезы.

— Хонор. — Так приятно снова произносить её имя после стольких лет, даже если она не смотрит мне в глаза, и это словно нож, вонзающийся мне в живот.

Мне всё ещё снится эта девушка, чаще, чем я хотел бы признать. Каждый раз, когда это происходит, я просыпаюсь с чувством опустошенности, и я всегда лелеял надежду, что смогу увидеть её снова.

Но не так.

— Хонор, прости.

Двери за мной закрываются, и её глаза расширяются от осознания того, что мы заперты в этом маленьком пространстве. Она отодвигается от меня подальше, и нож вонзается всё глубже.

— Ты не можешь уйти, — говорю я. — Мне нужно с тобой поговорить.

Она продолжает смотреть на мои губы, и я знаю, что она думает о том, что мы только что сделали в двадцать восьмой комнате. Что мы с братьями только что сделали с ней.

Когда я представлял, как увижу Хонор взрослой, я думал о ней как о девочке, которая почти стала мне сестрой. Она была моим другом. Но теперь мой член был у неё в горле. Я держал её и смотрел, как мой брат лишает её невинности, и теперь всё совершенно запуталось.

Всё не может вернуться к тому, что должно было быть... но, возможно, я этого и не хочу.

Двери со звоном открываются, но она остаётся неподвижной в своем углу.

— Куда ты идёшь?

Кажется, мой вопрос заставляет её действовать, и, не говоря ни слова, она проскальзывает мимо меня к двери, но я оказываюсь прямо за ней.

— Ты не можешь уйти, — я кладу руку ей на плечо, но, кажется, отчаяние в моём тоне заставляет её обернуться. — Я не позволю тебе уйти. Не в этот раз.

Она позволяет мне отвести её в дальний конец вестибюля, в нишу, где мы сможем уединиться. Я сажусь на край обитой бархатом скамьи и приглашаю её сесть тоже.

— Чего ты хочешь? — спрашивает она. Её слёзы прекратились, но голос дрожит.

Миллион вопросов роятся в моей голове, и все они борются за то, чтобы ответить первым, пока я пользуюсь возможностью изучить её — её хрупкие черты, прекрасную кожу и эти глаза — как я мог не узнать эти глаза?

— Почему ты здесь? Зачем ты это делаешь? — наконец, спрашиваю я.

Она гордо вздёргивает подбородок, и её потрясающие голубые глаза становятся холодными.

— А как ты думаешь, почему?

По общему признанию, это глупый вопрос. Какая ещё причина, кроме денег, могла побудить её пойти на такое соглашение?

— Что случилось? Причина, — спрашиваю я.

— Это не твоя забота.

Мои руки сжимаются в кулаки, и мне приходится намеренно разжать их. Меня убивает осознание того, что Хонор была в таком отчаянии, что пришла сюда… чтобы сделать это… с мужчинами, которых она считала незнакомцами.

Мне нужно знать, что толкнуло её на такой отчаянный поступок, но сейчас не время давить. Если я смогу убедить её придерживаться соглашения, у меня будет время поговорить с ней, когда она не будет так расстроена.

— В любом случае, сейчас это не имеет значения, — произносит она.

Она сломлена, но изо всех сил старается быть сильной. Мне приходится бороться с непреодолимым желанием схватить её в объятия и убежать отсюда, увезти её куда-нибудь и сделать так, чтобы всё было в порядке.

— Я ни за что не соглашусь на это... целый месяц... — она делает движение, чтобы встать, но я хватаю её за руку и заставляю остаться, мои мысли мечутся.

— Что, если мы сократим срок? Вместо месяца, всего неделя, и ты получишь все деньги.

Она смотрит на то место, где я её держу, но я не отпускаю её. Вместо этого я нежно сжимаю её руку и провожу по коже большим пальцем.

Я не уверен, что то, что я предлагаю, — хорошая идея. Не знаю, стоит ли мне заставлять её проводить с нами больше времени, особенно с Килианом, но я просто не могу позволить ей снова ускользнуть.

Она смотрит в потолок, размышляя, поэтому я повторяю свою просьбу.

— Всего неделя, и у тебя будет всё, что тебе нужно.