ЗДРАВСТВУЙ ТЬМА, МОЙ СТАРЫЙ ДРУГ

Клэр

К концу занятий мой спор с Лиззи разгорелся во мне до такой степени, что я чувствовала себя ужасно из-за всего этого.

Я ненавидела ссориться с ней, и в последнее время это все, чем мы, казалось, занимались. От природы я не была склонна к спорам, и хотя Лиззи могла драться с помощью наволочки, она никогда не вымещала на мне свою ярость.

Все это менялось, и я чувствовала этот сдвиг.

Мне это не понравилось.

Ни капельки.

Казалось, что мы едем по ломаной колее, и впереди виден только один пункт назначения.

Разрушение.

Каждый день мы, казалось, заклеивали одну трещину в нашей дружбе только для того, чтобы в конечном итоге обнажить другую.

Худшей частью всего этого было то, что она продолжала отгораживаться от меня, делая невозможным помощь. Я знала, что она доверяла Шэннон – ну, настолько, насколько Лиззи доверяла кому–либо – и мне было больно осознавать, что я была за пределами ее ближайшего окружения. Это было больно, потому что я пыталась поступить правильно по отношению к двум людям, которых я любила, и была подвергнута за это критике.

У меня было такое же чувство беспомощности под ложечкой, как и в прошлом году с Шэннон. Как и тогда, я чувствовала беду, я чувствовала это нутром, но вместо того, чтобы приступить к действию, я замерла.

Я все еще замерла.

Приняв сознательное решение не подводить еще одного из моих друзей, я улизнула от Томмен, как только прозвенел последний звонок, и совершила двухмильную прогулку до улицы, на которой я теперь редко бывала.

Я решила дойти до дома Янгов пешком, потому что просить Джерарда подвезти меня казалось неправильным, учитывая все, что произошло между их семьями.

Знание того, что Лиззи была с Шэннон в поместье, означало, что это была моя лучшая возможность … ну, по сути, предать ее.

Она бы возненавидела меня за это, конечно, возненавидела бы, но моя потребность нравиться не была достаточной причиной, чтобы не вмешиваться в данном случае.

Это плохо.

Это ошибка.

Повернись назад.

О боже, что я делала?

По средам после школы я ходила на хоккей.

Я любила хоккей.

Я не пропускала.

Но это было важнее.

Она была для меня важнее.

Когда я обогнула знакомый вход с каменными колоннами, окружавший впечатляющую собственность Янг, я почувствовал укол грусти прямо в грудь. Мне больше не нравилось приходить сюда с тех пор, как Кива скончалась.

Дом был печальным, люди, живущие здесь, напоминали мне призраков, и я не была настолько мазохисткой, чтобы проводить здесь много времени.

Постучав в дверь, я, затаив дыхание, ждала, что кто-нибудь откроет.

Когда дверь, наконец, открылась и меня встретила мама Лиззи, Кэтрин, я почувствовала, как мое сердце оборвалось в груди. Она выглядела такой обветренной, как будто последние несколько лет быстро состарили ее.

— Привет, Клэр. — Она слегка улыбнулась мне, что не соответствовало затравленному выражению ее глаз. — Лиззи еще не вернулась со школы.

— О, да, я знаю, миссис Янг, — ответила я, одарив ее ослепительной улыбкой, в то время как мои ладони сильно вспотели. — Лиз в доме Кавана с Шэн. — Прочистив горло, я вытерла руки о ткань юбки. — На самом деле я надеялась увидеть вас.

Удивление наполнило ее голубые глаза. — Меня?

— Да. — Паника быстро наполнила меня, заставив еще шире растянуть улыбку, почувствовав давление в легких, прежде чем я произнесла хоть слово. — Могу я зайти внутрь, пожалуйста?

— Ты можешь, — осторожно ответила она, открывая дверь внутрь. — Все в порядке?

— О, все в порядке, — поспешила сказать я, чувствуя отчаянное желание смягчить морщинки беспокойства на ее лице, когда последовала за ней в дом, в котором провела большую часть своего детства.

— У меня такое чувство, что я не видела тебя целую вечность, — сказала мама Лиззи, ведя нас на кухню. — Присаживайся.

— Да, — ответила я, снимая пальто. — Простите, что меня почти не было рядом.

— Не нужно ничего объяснять, Клэр, — мягко сказала она, подходя, чтобы наполнить чайник. — Чай?

— Да, пожалуйста.

— Два кусочка сахара?

Я просияла. — Ты вспомнила.

Она улыбнулась через плечо. — Как поживает твой брат? — Выключив кран, она подошла к кухонному столу с чайником в руке и включила его. — Он хороший, этот мальчик. Он был такой опорой для нас после смерти Кивы. — Она печально покачала головой. — Как жаль, что он больше не появляется.

— Хью уже большой, — ответила я, усаживаясь за знакомый кухонный стол. Тот самый, на нижней стороне которого я вырезала свои инициалы, когда мне было шесть. — В этом году он получает сертификат об уходе.

— Боже мой, — прошептала она, больше для себя, чем для меня. — Годы просто утекают, не так ли?

— Точно, — ответила я, чувствуя грусть.

— Он все еще играет в регби?

— Конечно, — ответила я. — Все еще живет и дышит этим.

— Я хотела поблагодарить твою маму за красивый венок, который она возложила к годовщине Кивы, — сказала миссис Янг, возвращаясь к столу с двумя кружками чая. — Должно быть, я потеряла счет времени.

— О, это не составило труда, — поспешила сказать я, принимая кружку, которую она протянула мне. — Она кладет одну каждый год. В день рождения и на Рождество тоже. — Сделав небольшой глоток из своей кружки, я обдумала свое следующее предложение, прежде чем, наконец, сказать: — Знаете, я уверена, что мама была бы рада увидеть вас снова.

Миссис Янг вежливо улыбнулась, но не ответила, как я и знала, что она не ответит. — Прошло действительно много времени с тех пор, как вы наверстывали упущенное, верно? — Я постаралась говорить как можно мягче.

Шесть лет, если быть точным.

С тех пор, как умерла ее дочь и на песке были нарисованы линии.

— Моя дверь всегда открыта для твоей мамы, — ответила миссис Янг. Это означает, что у нее не было намерения приближаться к нашему дому из-за того, кем были наши соседи. — Я так рада, что ты позвонила, — продолжила она, потянувшись через стол, чтобы похлопать меня по руке. — Ты как глоток свежего воздуха, Клэр Биггс.

Она бы так не подумала, узнав истинную цель моего импровизированного визита. — Мистер Янг скоро вернется? — Спросила я, смущенно ерзая, когда мой взгляд упал на семейный портрет, висящий на стене кухни. Тот, на котором были две улыбающиеся сестры со своими небрежно улыбающимися родителями. О Боже. — Это как раз то, о чем я хотела с вами поговорить, вероятно, следует упомянуть и об отце Лиззи.

Миссис Янг долго смотрела на меня, на ее лице отразилось замешательство. — Разве Лиззи тебе не сказала?

— Сказала мне что?

— Мы расстались.

Я уставилась на нее. — Вы что?

— Отец Лиззи съехал на прошлую Пасху.

— Да? — У меня отвисла челюсть, как и сердце. — Майк съехал?

— Он в Типперэри с марта, — объяснила миссис Янг, делая паузу, чтобы сделать глоток из своей кружки. — Устроился на работу в Терлсе. Он приезжает каждые несколько недель, чтобы навестить Лиз.

— Вы серьезно?

— Я удивлена, что она тебе не рассказала.

— Да, — прошептала я. Я тоже.

— Боюсь, мне пришлось это сделать, — мягко добавила она. — Итак, о чем ты хотела со мной поговорить, милый?

— Это Лиззи, — заставила я себя сказать, чертовски жалея, что не выбрал трусливый путь отступления.

— А что она?

Ох, крекеры.

— Клэр?

Тяжело вздохнув, я заставила себя посмотреть в глаза ее матери, когда сказала: — Я думаю, Лиззи снова режет себя.