Глава 93. Тюремный рок.

Джоуи

Это не было большим открытием, когда единственные наручники, которые Гварды изъяли у Томмена, были теми, которыми они надевали меня.

И я не удивился, когда мне зачитали обычную фразу «Я арестовываю вас в соответствии с разделом 4 закона об уголовном правосудии», потому что, честно говоря, я слышал это дюжину раз до этого.

Меня бросили на заднее сиденье патрульной машины, отвезли прямиком в участок, где меня обыскал, раздел и отшлепал не кто иной, как папаша Пола придурка. Все это до того, как меня бросили в камеру на тайм-аут, пока я ждал, когда появится юридическая помощь и сопроводит меня в здание суда.

Не извиняясь за свои действия, я принял наказание прямо, не желая показывать эмоции или чувствовать себя плохо из-за того, что защищал свою сестру.

Потому что нахуй этих придурков в Томмене.

К черту весь этот чертов мир.

Единственное, о чем я сожалею из-за событий дня, так это о том, что я втянул в это свою девушку. Потому что Моллой не было бы там, если бы не я, и она, черт возьми, точно не сражалась бы, если бы не защищала меня.

Ее лицо продолжало преследовать меня до самого вечера, когда я сидел на бетонной плите, которая служила кроватью в камере предварительного заключения, в которой меня держали. Я боролся как со своей совестью, так и со своим телом, когда оно пошатнулось от ломки.

Отверстие для мочи из нержавеющей стали в углу моей камеры видело больше рвоты, чем я хотел признать, поскольку я продолжал извергать содержимое своего желудка.

Черная грязь.

Зеленая желчь.

Сгустки крови.

Иисус Христос, я истекал ядом.

Телефонный звонок, которым я был награжден, я наивно использовал на женщине, которая даже не брала трубку.

Моей матери было все равно.

Ее это никогда не волновало.

Господи, у меня было больше шансов, что старик появится, чтобы забрать меня.

Ты уже знаешь это, мудак, так что перестань заботиться о ней!

Испытывая отвращение к себе за то, что я был таким чертовски слабым, я отказался от шанса сделать еще один звонок, потому что, честно говоря, мне некому было позвонить.

Ссора, которая у меня была с Дарреном, означала, что я с радостью отсижу восемнадцатимесячный срок за нападение и побои, прежде чем приползти к нему на коленях за помощью.

Потому что к черту Даррена.

Единственный человек, которому я мог позвонить, единственный человек, который не полностью отказался от меня, был единственным человеком, которого мне нужно было защитить.

Человек, о котором я заботился больше всего на свете.

Я знал, что Моллой ответит.

Я знал, что она придет за мной.

Она будет бороться за мой угол, чего бы это ей ни стоило.

В этом и была вся гребаная проблема.

Я должен был остановить это.

Я должен был перестать подвергать ее риску.

– На ноги, Линч, - приказал мужчина-полицейский, когда он отодвинул засов и открыл металлическую дверь, в которой находился я. – У вас суд через двадцать минут Круто.

Просто чертовски круто.

Не утруждая себя спорами, я выполнил его приказ и оставался неподвижным, как статуя, когда на меня снова надели наручники.

Да, это не могло закончиться хорошо для меня.

Может быть, это и хорошо, подумал я про себя, когда меня вывели обратно к ожидающему тюремному фургону. Возможно, судья решит заключить меня под стражу, и меня переведут в тюрьму Корк. По крайней мере, тогда Моллой и ребенок будут в безопасности от меня.