Глава 16.Одно дерьмо, другая школа.

Джоуи

Мой день состоял из семи часов в школе, за которыми последовал матч, а затем еще четыре часа в гараже. Когда я вошел через дверь чуть позже одиннадцати вечера, я был исчерпан до костей и нуждался в матрасе, на который можно было бы упасть. Однако взгляд моей матери заверил меня, что сон - последнее, что я получу.

– Что случилось? - спросил я, бросив свою школьную сумку, снаряжение, клюшку и шлем в прихожей, прежде чем направиться прямо в кухню. – Мам?

– Это случилось снова, - она выдохнула, слезы стремительно текли по ее лицу, когда она опустила голову в руки. – Шэннон в больнице.

Мое сердце упало. – Нет.

Мама кивнула в подтверждение, и я подумал, что могу взорваться от внезапного наплыва крови к голове.

– Почему? - Дыхание застряло у меня в горле. – Что случилось?

– У нее сотрясение, - объяснила она, опустившись в свое обычное кресло. – Они оставят ее на ночь для наблюдения.

– Сотрясение? - Я широко раскрыл глаза. – Как? Где? Что за чертовщина?

– Какой-то парень из старших классов попал в нее регбийным мячом во время тренировки, и она неудачно упала в школе. - Хныкая, она потянулась к порванному материалу перед ней и подняла его. – По-видимому, он порвал ей юбку в процессе. Я не помню его имени, - она задохнулась. - Но он был старшеклассник примерно в том же возрасте, что и ты.

– Нарочно? - Ярость вспыхнула внутри меня. – Мам, он сделал это нарочно?

– Он клялся директору, что не собирался причинять ей вреда, - ответила она, звуча презрительно. – Он отвел ее в офис сразу после происшествия и сидел с ней у двери, когда я пришла, но ты знаешь, какие они все...

– Он сказал, что это было нечаянно?

– Она тоже клялась, что это была несчастный случай, - устало ответила мама. – Но ты знаешь, как она лжет.

– Ну тогда, может быть, так оно и было, - предложил я, впервые в жизни позволяя себе быть надеждой. – Если бы он отвел ее в офис сразу после происшествия и оставался с ней, пока ты не пришла.

– Я ожидаю подобной наивности от твоих братьев и сестры, но не от тебя, - среагировала мама. – Ты ведь знаешь лучше.

Да, я знал, но в этот раз я этого не хотел. В этот раз в моей жизни я хотел, чтобы моя мать проявила ко мне тот же самый интерес, который она так охотно проявляла к моим остальным братьям и сестрам. Конечно, этого не произойдет.

Потому что мои чувства не были предназначены для того, чтобы их беречь.

Они должны были быть бронированными.

Или несуществующими.

– Что говорит папа?

Ее плечи опустились, но она не ответила.

– Что он говорит об этом, мам? - Я настаивал.

– Что это ей за то, что она думала, что лучше вас.

– Ублюдок, - бормотал я, потирая челюсть. – У него нет ни черта—

– Пожалуйста, не начинай, - она перебила меня рыданием. – Я уже услышала все, что смогу вынести этой ночью, от твоего отца.

– Мам, - я начал говорить, но она покачала голову, затыкая меня своим откровенным равнодушием.

С всхлипом она поднялась со стола, прижала руку к своему растущему животу, и прошла прямо мимо меня, излучая презрение и разочарование. Дверь кухни закрылась за ней, и я почувствовал тот же знакомый подъем отчаяния внутри себя. Это было тот же самый облик, который никогда не удовлетворялся, пока я не заставлял его уходить чем угодно, что мог достать руками.

Беспомощно стоя в кухне, с руками, беспомощно висящими по сторонам, я впитывал в себя ужасные чувства и переживания, бушующие во мне. Не желая разблокировать мышцы из страха перед тем, что я могу сделать.И еще менее готовый нажать кнопку саморазрушения на жизни, которую едва мне удалось вернуть на путь, я склонил голову и глубоко и медленно вдыхал.

Не важно, пытался успокоить себя я, ментально повторяя, ничто из этого не имеет значения, потому что тебе все равно, помнишь?

Тебе все равно.

Тебе все равно.

Тебе чертовски все равно!