Глава 108. Как петля вокруг моего сердца.

Ифа

Утренняя жара, исходящая от безжалостного солнца, был удушающим, из-за чего тот небольшой макияж, который я успела нанести этим утром, покрыл мое лицо потом.

Лето действительно прибыло в Баллилаггин, принеся с собой зеленые деревья, свежескошенный силос и горько-сладкие прощания.

Невозмутимая ни на что, кроме блондинки в костюме, я не сводила глаз с его спины, когда он стоял у могилы своей матери. Я почувствовала невыносимое желание защитить парня, который стал взрослым за несколько лет до сегодняшнего дня. Это было такое сильное желание, что оно почти соперничало с тем, которое я испытывала к ребенку, растущему в моей утробе.

Его ребенок.

Единственный раз, когда я оставила его, был тем утром, когда я неохотно пошла домой, чтобы переодеться для службы. Я даже принимала душ в доме Кавана, в ванной комнате, примыкающей к комнате Джоуи. Это был единственный способ, которым я могла затащить его туда. Держать его, мыть его и оставаться с ним все время.

Этот дизайнерский костюм, в котором он был потрясающим. Да, я одела его в это, прежде чем уйти этим утром.

Совершенно один в своих мыслях, в своей боли, мой парень застыл у могилы. Еще долго после того, как его мать опустили в землю, а другие дети разошлись, Джоуи продолжал бодрствовать, все еще пытаясь защитить ее, даже после смерти.

Это разбило мне сердце, потому что я знала, что она проделала в Джоуи больше дырок, чем когда-либо имел его ублюдочный отец. В сердце моего парня была дыра размером с Мэри Линч, которую не могла залечить никакая любовь.

Бог знает, я пыталась.

Она не заслуживала безусловной любви Джоуи, не тогда, когда она никогда не любила его так, как он того заслуживал. И все же она всегда получала это в любом случае.

Может быть, это гормоны беременности подняли мои измотанные эмоции и заставили меня мыслить более иррационально, чем обычно, но я был так чертовски зол на нее. Ее смерть, какой бы ужасной и невыразимой она ни была, не освободила ее от грехов, которые она совершила против своих детей, когда была жива.

Те грехи, которые оставили сердце ее второго сына почти неизлечимым.

Все, чего он когда-либо хотел, это ее любви.

И она никогда не давала этого ему.

Горько опечаленный всем, что они потеряли, я огляделась, зная, что с другими детьми в долгосрочной перспективе все будет в порядке. Даррен вернется к жизни, которую он построил для себя в Белфасте, в то время как у Шэннон и трех младших мальчиков были Каваны, чтобы заботиться о них. Это будет нелегко, с множеством болей при прорезывании зубов на этом пути, но они приспособятся.

Теперь у них, черт возьми, было больше шансов.

Это оставило моего Джо.

Тот, кто избавляется от своей семьи.

Отправляется из Баллилаггина.

Прочь из моей жизни.

Он зарегистрировался в реабилитационном центре за городом. Семья Джонни , однажды осознав, насколько серьезной была его зависимость, предложили профинансировать, и в редкий момент ясности Джоуи подписал бумаги.

Когда похороны его матери закончились, он уходил.

На все лето.

Может быть, навсегда.

Черт.

Не думай так, Ифа.

Прошлой ночью, когда он усомнился, правильно ли он поступает, уходя, я горячо поддержала и поощрила его решение, хотя это разбило мне сердце.

Ему нужно было уйти.

И мне нужно было позволить ему.

Выдохнув с болью, я крепче сжала красную розу, которую сжимала в руке, и сократила расстояние между нами, игнорируя все любопытные взгляды, которые я получала в процессе.

Некоторые люди знали.

Не все.

По правде говоря, мне было наплевать на то, что кто-то думал. Они могли сколько угодно рассуждать о резком увеличении веса, которое я пыталась скрыть под своим черным платьем.

Пошли они все.

Не останавливаясь, пока я не оказалась плечом к плечу с единственным парнем, которого я когда-либо любила, я не сводила глаз со свежевырытой могилы его матери и бросила туда единственную розу, прежде чем, наконец, набраться смелости встретиться с ним лицом к лицу.

Держи себя в руках, Ифа.

Не отпугивай его.

Не пытайся делать глупости.

Резко втянув воздух, когда мои глаза остановились на его изможденном, красивом лице, я замаскировала свое опустошение стальным выражением решимости.

В этом была особенность Джоуи Линча; он не мог справиться со слабостью.

Это разрушило его.

Он провел так много своей жизни, заботясь о своей семье, заботясь о тех, кто слабее его, что у него не осталось места для уязвимости.

Ему нужен был сильный партнер.

Кто-то, кто мог бы позаботиться о себе.

Кто-то, с кем не нужно было обращаться в лайковых перчатках.

– Я говорил тебе не приходить.

Ни привета, ни Ифа, ни чего-либо еще.

Просто откровенная честность.

Он хотела попрощаться этим утром.

Но я не могла этого сделать.

Мне нужна была еще минута.

Собравшись с духом, я выгнула бровь, пряча свою неуверенность и заменяя ее притворной храбростью. – А я говорила тебе беречь дыхание.

– Ифа.- Боль отразилась на его лице, и дрожь пробежала по его худощавому телу. – Тебе не следует быть здесь. Это нехорошо для… Малыша.

Да, я знала все о старом суеверие, еще одной бабушкиной сказке.

Смотри в лицо смерти, никогда не чувствуй дыхания своего ребенка.

Дело в том, что я была больше влюблена, чем суеверена.

– Мне все равно, - вызывающе парировала я. – Как будто я не собиралась приходить, Джо.

Мы вместе прошли через ад и половодье.

Я не собиралась позволить ему похоронить свою мать в одиночестве.

– Все еще.-Его глаза продолжали искать мои, я понятия не имела, что именно, но он, казалось, нашел, что бы это ни было, потому что он выдохнул, что звучало как облегчение.

– Итак, ты готов?- Я сцепила руки, чтобы не потянуться к нему.

По правде говоря, я хотела схватить его и запереть в своей спальне.

Чтобы я могла обеспечить его безопасность.

Так что я была бы не одинока в этом.

Я выдавила легкую улыбку, прежде чем добавить: – К тому,что будет дальше.

Одинокие зеленые глаза опалили что-то глубоко в моей душе. – Нет.

Больше откровенности.

– Хорошо. Потому что я тоже.- Дыхание застряло у меня в горле, я обхватила себя руками, желая быть более сильной женщиной и не сдаваться.

Ты можешь сделать это, Ифа.

Ты можешь отпустить его.

Нет, ты не можешь.

Ты не можешь.

Не позволяй ему уйти!

– Моллой.

– Просто обними меня и держи так, как будто не увидишь меня еще три месяца, - хрипло приказала я, нуждаясь в том, чтобы он не сказал ничего, что могло бы разрушить мою едва сдерживаемую решимость, когда я вошла в его объятия.

Глубоко вдохнув, я отметила его чистый аромат. Рысь, свежий воздух и ничего больше.

Никакого алкоголя или курения.

Боже, ему, должно быть, сейчас так больно…

– Иисус.- Его губы переместились на мои волосы, и, как привычка всей жизни, мои дрожащие руки потянулись, чтобы застегнуть пояс его брюк. – Ты не ждешь, ты слышишь меня?

Его слова привели меня в ярость, но я не ответила.

Как я могла?

Мне потребовалось все, чтобы собраться с силами.

Я бы не развалилась сейчас.

Не здесь.

– Ты живешь своей жизнью, хорошо, Моллой?

Как будто это вообще был вариант.

Я была беременна его ребенком, ради всего Святого.

Его комментарии только показали, насколько он оторван от реального мира.

Как сильно его разум сошел с ума.

Насколько сломанным и иррациональным стал его мыслительный процесс.

Другой мог бы ошибочно принять его слова за эгоизм, но это было неправдой.

Он был наименее эгоистичным человеком, которого я знала.

Он просто не был здесь мысленно.

Он оторвался от реальности.

– Просто заткнись, Джоуи Линч.- Мой голос дрогнул, и я вцепилась в него, не смея высказать ни малейшего сомнения в том, что это не сработает.

Я не могла позволить себе так думать.

Он собирался поправиться.

А потом он собирался вернуться домой ко мне.

– Я люблю тебя, - выдавила я, крепко зажмурив глаза.

– Ты заткнись, Моллой, - последовал его прерывистый ответ, крепко целуя меня в лоб.

Я хотела вытатуировать ощущение его губ на своей коже, в ужасе от того, что никогда больше не почувствую этого. Его руки переместились с моих плеч на шею, прежде чем остановиться на моих щеках. – Я тоже тебя люблю.

– Я буду здесь, когда ты выйдешь.-Я знала, что звучу жалко, как еще одна глупая женщина, рискующая своим будущим ради мужчины, но мне нужно было дать ему надежду.

– Не будь здесь.- Он наклонился и крепко поцеловал меня. – Будь где-нибудь получше.

– Я не подчиняюсь твоим приказам, - выдохнула я, касаясь губами его губ. – Ты уже должен был это знать.

– Потому что ты безумно глупа.- Его губы, все распухшие и разбитые, коснулись моих, когда он говорил: – Ты тратишь свою жизнь на меня. Ты знаешь это. Все продолжают говорить тебе, но ты не слушаешь…

– Потому что это моя жизнь, чтобы тратить ее впустую, - огрызнулась я, протягивая руку, чтобы схватить лацканы его пиджака. Зажмурив глаза, чтобы сдержать слезы, и пытаясь пошутить, я добавила: – А теперь поправь свою сексуальную задницу и возвращайся ко мне домой. Потому что ты мне будешь нужен здоровым, хорошо?

Это была правда.

Он был нужен мне здоровым.

Черт, он мне просто был нужен, и точка.

– Ифа.- Боль отразилась на его лице. – Я – плохая ставка.

– Хорошо, - повторила я, не находя утешения в его неуверенности.

О боже.

Он тоже не думает, что смог бы это сделать.

– Да.- Медленно кивнув, он погладил мой нос своим: – Хорошо.

– Теперь поцелуй меня и скажи, что любишь меня, - проинструктировала я, обхватив его затылок. – И сделай это хорошо.

– Ты должна была послать меня к черту, - прошептал он, наклоняясь ближе. – Все те годы назад, когда мы были на первом курсе.-Его губы коснулись моих раз, другой. – С тех пор я люблю тебя.- Еще один поцелуй. – С первого раза, когда я увидел тебя, сидящую на стене, с твоими светлыми волосами, развевающимися вокруг твоего лица.- Его язык извивался, дразня мой. – Я просто не знал этого тогда.

– Джо.

– Я знаю, что поступил с тобой неправильно, Моллой, - быстро продолжил он, казалось, запинаясь на своих словах, когда он пытался собрать реальность воедино в тумане отчуждения и горя. – Но ты единственная, - продолжал он говорить мне низким голосом, с болью и настойчивостью. – Ты всегда была единственной. Моя единственная. В хорошие времена и в плохие. Клянусь Христом…-Он прочистил горло и кивнул головой в сторону свежевырытой могилы рядом с нами. – На ее могиле. Я клянусь в этом. Неважно, насколько я облажался, я никогда не прикасался к другой девушке.- Он снова покачал головой, тяжело вздохнул и сказал: – Все то сумасшедшее дерьмо, которое я натворил?С Шейном и парнями? Наркотики? Драки.Все это. Речь никогда не шла о том, чтобы я заменил тебя. Речь шла о том, чтобы я заменил себя.