Я подошла к лестнице, пропуская одного из футбольных приятелей Колтона, бежавшего вверх по лестнице, чтобы выступить следующим. Я вернулась к родителям, люди окружали меня со всех сторон, и все же я никогда не чувствовала себя более одинокой.

Когда церемония закончилась, я медленно побрела к своей машине, опустив голову, пытаясь избежать зрительного контакта с кем-либо.

— Милая? — я услышала маму, но была слишком потеряна в пространстве.

— Джей-Джей? — я повернула голову в сторону отца, возвращаясь на землю. — Ты едешь сразу домой?

Я хотела ответить «да», но вместо этого вышло «нет».

— Думаю, я поеду на могилу Колтона, — я покрутила брелок с ключами на пальце.

Мама и папа кивнули, быстро обменявшись взглядами. Папа выдохнул и тепло улыбнулся.

— Мы заберем Рис из детского сада, потом возьмем пиццу на ужин. Звучит неплохо?

— Да. Увидимся позже.

Мама подошла и обняла меня.

— Ты была такой храброй сегодня.

Я выпуталась из ее объятий, помахала отцу и села в джип. Я до сих пор не ходила на могилу Колтона, все время откладывая это. Сегодня, как мне казалось, был тот самый день. Последняя дверь, которую нужно было закрыть.

***

Крупные капли дождя барабанили по листьям, когда я вышла из машины. Медленно я подошла к участку, где покоился Колтон. Тихий стук дождя создавал на кладбище мирную, но печальную меланхоличную атмосферу. Грудь сдавило, когда его надгробие полностью вошло в поле зрения. Его имя, выведенное крупными печатными буквами, окончательно подтверждало его смерть. Я остановилась у самого памятника. Лист, кружась, упал и приземлился сверху. Моя рука автоматически потянулась и убрала его.

— Прости, что так долго, — мой голос сорвался, нарушив тишину. Я переминалась с ноги на ногу, не зная, что сказать. Было так тихо, что только стук дождя по листьям издавал какой-либо звук. — Черт, ты бы это возненавидел, — из меня вырвался смешок, когда я представила, как Колтон расхаживает рядом, вопя: «Мне так скучно!»

Улыбка слетела с моего лица, и я скрестила руки на груди.

— Я так зла на тебя, — я моргнула, чувствуя легкое давление за глазами. — Как ты мог так поступить со мной, Колтон? Ты лгал, изменял и обманывал. Ты позволил своему брату воспитывать твоего ребенка. Позволил ему притворяться тобой, чтобы я не узнала о твоем сыне и твоем предательстве. Я думала, ты мой лучший друг, Колтон, но друзья так друг с другом не поступают, — я потерла переносицу. — Знаешь, что злит меня еще больше? У меня нет права злиться на тебя, потому что ты мертв. Как я могу? Ты не можешь защищаться и объяснить, почему ты это сделал. Теперь мне предстоит жить с этим грузом на груди, — я постучала по ребрам. — И что еще хуже, после всей той фигни, которую ты выкинул, я чувствую себя виноватой. Чувствую, что поступаю неправильно, — ком в горле распух, и я сделала пару вдохов. — Я влюбилась в твоего брата, — ноги подкосились, и я плюхнулась на мягкую землю, сдавленный всхлип вырвался из моего горла. — Мне так жаль.

Мне не хватало Колтона. Того Колтона, которого я, как думала, знала. Его присутствия в моей жизни, его смеха, его беззаботной, веселой личности. Я больше никогда не увижу его улыбки и не услышу его смеха. Но мое сердце болело по Хантеру. Меня подавляло то отсутствие, которое он оставил в моей душе, и то непреодолимое желание быть рядом с ним.

Я не осознавала, как сильно нуждалась в прощении Колтона. Неважно, что он со мной сделал, полюбить его брата оказалось хуже. Я влюбилась в Хантера, потому что Колтон умер. Он не мог отомстить, разозлиться или возненавидеть меня, но я могла испытывать к нему обе эти эмоции.

Молчаливая вина разъедала меня изнутри. Вероятно, поэтому я избегала сюда приходить. Теперь мне предстояло, наконец, с ней столкнуться. Мне нравилось, кем я становлюсь, но я не могла полностью двигаться дальше, пока не разберусь с прошлым и своими чувствами к Колтону и Хантеру.

— Пожалуйста, прости меня, — прошептала я, слезы текли все быстрее. Я позволила им течь. Плечи содрогались от рыданий, руки почти не могли удержать меня от того, чтобы свернуться в клубок. Печаль пронзила меня, и я сдалась ей, позволив тьме войти.

Боль была реальной, но она не поглотила меня так, как я думала. В тот момент я поняла, что начинаю его отпускать. Через некоторое время слезы высохли, и я вытерла влагу с щек.

Звук карканья птиц заставил меня запрокинуть голову. Дюжина черных птиц, собравшись в небе, пролетела мимо. То, как они расположились, напомнило мне мою татуировку. Это была случайность, но улыбка тронула мои губы, когда я увидела, как птицы парят в воздухе.

Я снова взглянула на могилу.

— Думаю, мне тоже нужно тебя простить, — пробормотала я. Все происходило только в моей голове, но чувствовалось, будто тяжесть спала с моего сердца. Тело так и рвалось взлететь и присоединиться к стае.

— Потерять тебя было самым ужасным, невыносимым событием, и я не думала, что когда-нибудь отойду от этого. Но я начинаю, становлюсь даже сильнее. Ненавижу, что потребовалось потерять тебя, чтобы найти себя, — я вытерла последние слезы с лица и опустила руки на колени, влажная земля пропитала мои леггинсы. — Я люблю его, Колтон, — призналась я. — Я никогда этого не представляла, но не хочу быть без него. Я хочу верить, что ты желаешь, чтобы мы были счастливы. Чтобы было нормально, что мы нашли друг друга через это ужасное испытание.

Птицы продолжали кружить надо мной, описывая круги и петли возле дуба, под которым он покоился. Музыка из машины, проезжавшей по главной дороге, грохотала по кладбищу, спугнув птиц. Гулкий бас выдавал ужасно безвкусную рэп-песню. Это была одна из любимых песен Колтона.

— Все еще мучаешь меня своей ужасной музыкой, — покачала головой я, и улыбка тронула уголки моих губ. Не было явного знака или очевидного подтверждения, но в душе я ощутила, будто он дал мне разрешение любить Хантера.

— Спасибо, — сказала я, поднимаясь и отряхивая грязь с колен. — Прощай, Колтон.

Я всегда буду любить его по-своему, но прямо сейчас дорога, где лежит мое сердце, была открыта. Впервые я не чувствовала ни вины, ни стыда, убегая отсюда к Хантеру.

Скорее, я чувствовала, как Колтон подталкивает меня идти.

И я пошла.