Скрип. Скрип. Скрип.

На этот раз я не беспокоюсь о том, чтобы остановить свой поход, и решаю ускорить свой темп. Звук шагов, ускоряющихся, чтобы не отставать от моих, становится громче. Мое сердце начинает колотиться немного сильнее, а волосы на затылке встают дыбом; мое тело предупреждает меня, чтобы я двигалась. Не подвергая сомнению свою интуицию, я срываюсь с места на полном ходу, мчась по затхлой, заполненной канализацией тропинке, мои ноги напрягаются, пока я стараюсь оторваться от сопровождения этого человека.

Когда мои ноги стучат по земле, мне требуется всего секунда, чтобы оглянуться через плечо и увидеть приближающуюся ко мне чудовищную фигуру. Его глаза, затянутые черным, нацелены на.. меня. Мой желудок сжимается, когда я поворачиваю голову назад, чтобы сосредоточиться на конце дороги, которое становится все ближе. Но прежде чем я успеваю осознать, что происходит, меня швыряет в кирпичную стену. Воздух со свистом вырывается из моих легких, когда я падаю, моя голова отлетает назад, когда она ударяется о неровную землю со всей силы. Острая боль расцветает в точке соприкосновения на моем затылке, и звезды танцуют перед моим взором, когда я пытаюсь разлепить глаза.

Мои ладони царапают усыпанную галькой поверхность, пока я пытаюсь восстановить контроль. Темнота вокруг меня превращается в размытые тени, колышущиеся в такт ударам моего сердца. Дрожащими руками я пытаюсь немного приподняться, в отчаянной потребности найти угрозу.

Скрип.

Позади меня.

Не обращая внимания на бешеный стук в голове, я вскакиваю и разворачиваюсь, сталкиваясь лицом к лицу с нависшим надо мной дородным мужчиной. Запах смерти разносится в воздухе, наполняя мой нос пеплом и чем-то горьким. Воздух вокруг нас замерзает в считанные мгновения, мое дыхание громко вырывается наружу.

Делая небольшой шаг назад, я тянусь за своим кинжалом. В тот же момент он делает выпад, хватая меня за горло и отбрасывая к стене здания. Кончики моих пальцев едва касаются земли, позволяя его хватке подвесить меня и обречь на безвременную смерть на его ладони. Кровожадное рычание вырывается из его груди, превращая кровь в моих венах в лед.

Его волосы растрепаны, грязь покрывает его кожу, а разорванная ткань свисает с его тела. Его голова наклонена достаточно, чтобы показать его черты в лунном свете, и мое сердце останавливается.

Эти смертоносные глаза нацелены на меня. Капли чернильной крови стекают из его глаз и носа, капая на его рваную рубашку. Горький запах усиливается по мере того, как из его тела вытекает все больше крови. От его мерзости меня тошнит, а желчь угрожает подступить к горлу. Рука на моем горле сжимается, перекрывая дыхательные пути. Он наклоняется и глубоко вдыхает. Его другая рука поднимается, чтобы коснуться крови, сочащейся на моей голове, и он подносит ее к своему носу. На этот раз более сильный вдох, а затем что-то вспыхивает в его обсидиановых глазах. Чистый ужас охватывает меня, когда он издает пронзительный вопль, который разносится по ночному небу.

Я чувствую, как мои легкие бьются в конвульсии в груди, отчаянно нуждаясь в наполнении воздухом. Чернота начинает расползаться по краям моего зрения, пока мою голову с силой не откидывает в сторону, его похожая на коготь рука ударяет по моей челюсти. Взрыв металла поглощает мои вкусовые рецепторы, когда кровь заполняет мой рот. Его рука отпускает мое горло, заставляя мое тело выгибаться вперед, и я хватаю ртом воздух, жадно глотая его.

Я выхватываю свой кинжал из ножен, когда встаю, но его когти уже опускаются с молниеносной скоростью, разрывая одежду на моем торсе и разжигая огонь на моей коже. Тихий крик эхом отдается в моей голове. Никогда не показывай никаких признаков боли; этому приему я научилась, когда мой отец стал сильнее наказывать меня за любой звук, который срывался с моих губ.

Его рука с когтями замахивается назад, на этот раз целясь в мою шею. Планирует заставить меня замолчать навсегда и лишить меня жизни, которую следовало отнять много лет назад. Но я не сдамся так легко, не после того, как увидела жизнь моего народа сегодня вечером и обрела надежду однажды присоединиться к ним в их счастье. Я крепче сжимаю свой кинжал, готовая причинить сладкую агонию, пока это не остановит его сердце. Прежде чем я успеваю вонзить кинжал ему в грудь, его рука замирает в воздухе, опускаясь вниз, а глаза расширяются, уставившись в никуда. Тишина.

Мой взгляд опускается к его груди. Лужи почерневшей крови стекают вниз, и острие лезвия проглядывает всего в нескольких дюймах от моей собственной груди. Секунду спустя серебряное острие исчезает, так как собирается еще больше крови, и чудовищное существо с глухим стуком падает на землю.

Моя грудь поднимается и опускается в глубоком ритме, звуки моего дыхания заполняют тишину. Легкая дрожь пробегает по моему телу, когда я крепче сжимаю клинок в кулаке, сжимая его так сильно, что начинаю выгравировать его замысловатый рисунок на своей ладони. Желая вонзать кинжалы в его тело, желая ему более медленной смерти от моей руки. Но кто украл мою добычу, но также спас меня...?

Я чувствую, как глаза впиваются в мое лицо, бросая мне вызов. Не раздумывая ни секунды, я отталкиваюсь от стены и поворачиваюсь, мое тело протестует против острой боли, распространяющейся по ребрам от раны, когда я врезаюсь в твёрдую как камень массу мышц. Я научилась принимать боль, какой бы ужасной ни была рана. Мой отец хорошо научил меня, когда дело доходило до этого.

Мои глаза фокусируются и останавливаются на мужчине. Я игнорирую тепло, просачивающееся из его тела в мое, и боль, пронзающую мои ребра, когда я наваливаюсь на него всем своим весом. Поднимая руку и целясь ему в горло, я позволяю своему лезвию прижаться к его пульсу, чувствуя его трепетание. Его шея сопротивляется моему кинжалу, поскольку он, должно быть, до боли вонзается в его кожу. Я почти жажду пролить немного его крови.

Его лицо скрыто тенями от капюшона, как будто я смотрю в черную бездну. Моя рука исчезает в нем, но я знаю, что держу клинок у его шеи. Он не сумасшедший, как тот мужчина раньше. Его кожа не ледяная. Здесь нет отвратительного запаха, просто что-то пьянящее, что я, кажется, не могу определить. Что-то греховное, обволакивающее меня, зовущее меня. Кровь в моих венах слегка гудит от нашей близости.

Звук потрескивания отвлекает мое внимание от мужчины передо мной на долю секунды, сосредоточившись на безжизненном теле, распростертом на земле. Из его невидящих глаз начинает сочиться дым, а затем все его тело превращается в пепел. Шок пронизывает меня при виде этого. Как это возможно?

Дышать становится немного трудно, когда я возвращаюсь к своей другой угрозе.

— Кто ты? — Спрашиваю мрачным тоном, надеясь, что это не покажет, как сильно он на меня влияет. То, как мое тело пробуждается к жизни.

Из его горла вырывается глубокий смешок, вибрации которого проходят через мой нож в мою руку, вызывая мурашки по каждому дюйму моей кожи.

— Разве, ты это хочешь знать, — говорит он голосом, от которого у меня учащается пульс.

— О. Очевидно, ты мудак, — невозмутимо говорю я. Я понятия не имею, откуда берется эта моя холерическая сторона, но его присутствие влияет на меня сильнее, чем я хочу признать или даже могу понять. Это раздражает.

Его пульс остается ровным рядом с моим клинком, даже не дрогнув. Как будто находиться под острием ножа для него не ново, или, может быть, он просто не боится смерти. Приносит ли она ему сладкое облегчение, как мне? Наполняет ли темнота его порочными желаниями? С другой стороны, кажется, он может контролировать тени, скрывая свое лицо. Итак, мне интересно, слышит ли он сладкую песню тьмы, но, и возможно, он может управлять темпом ее музыки внутри себя.

Между нами повисает тишина, когда он позволяет моим словам раствориться в ничто. Не отвечая, не подтверждая, не отрицая. Но я думаю, что ответ ясен.

Я приподнимаюсь на цыпочки и сильнее прижимаюсь к нему.

— Скажи мне, почему я не должна убить тебя прямо сейчас, — шепчу я.

Я не вижу его глаз, но я чувствую их. Вонзающиеся в меня кинжалы с заостренными концами. Я не думаю, что он ответит мне снова, но затем его голос прорезает тишину:

— Ты этого не сделаешь, — уверенно говорит он.

Гнев вспыхивает глубоко внутри меня от его слов. Я сильнее прижимаю острый нож к его шее и слышу слабое шипение, срывающееся с его губ. Я не могу скрыть яд в своем голосе.

— Ты не знаешь, что я могу сделать.

Я собираюсь еще сильнее прижать свой кинжал к его горлу, но в тот же момент он хватает мои запястья и разворачивает нас, прижимая меня спиной к стене и прижимая запястья над моей головой. Его крупное тело заключает меня в клетку, накрывая нас куполом теней, сливаясь с ночью.

— Ты не убьешь меня, потому что у тебя не было ни единого шанса, маленький демон, — рычит он.

Кого он называет маленьким демоном? И все же это имя манит мою разбитую душу.

Желание сорвать с него капюшон пронзает меня. Как будто он может прочитать мои мысли, его хватка на моих запястьях усиливается до синяков. Его другая рука в перчатке поднимается и берет мой кинжал с серебряной и черной гравировкой, поднося его близко к моему лицу. Острый край покрыт красным пятном, окрашивающим блестящее лезвие в темно-багровый цвет.

Я порезала ему шею. При этой мысли расцветает глубокое удовольствие, за которым следует оттенок сожаления.

Он подносит мой стальной клинок к моей собственной шее и поворачивает руку, чтобы приложить прохладную плоскую сторону к моему горлу, отстраняясь и вытирая об меня свою кровь.

— Злобный маленький демон, — рычит он, пятная меня моим собственным злодеянием. Как только его кровь окрашивает мою кожу, его движения замирают. Но только на мгновение, когда он проводит острием моего кинжала вниз по моей шее, проводя по краю моего ожерелья. Капюшон, закрывающий его голову, слегка откидывается, как будто ему любопытно. Стук моего сердца эхом отдается в ушах, я не уверена, что делать. Я должна быть напугана, пытаясь убежать, спасая свою жизнь. И все же я остаюсь в его власти, желая увидеть, что он сделает дальше, бросая ему вызов.