«Неправда, будто бы интернационализм враждебен национальным отечествам… Любовь к человечеству не мешает немцу быть добрым немцем. Нельзя прекратить существование наций и обратить их в безразличную народную кашу».
Бебель и немецкие социалисты предостерегали против восстаний и всеобщих забастовок в случае объявления войны. «Мы не хотим ослаблять свои силы для чего-то еще не существующего, чего мы, может быть, в нужный момент и не в силах будем выполнить». «В самом деле, — говорили другие, — Интернационал еще не настолько силен, чтобы обеспечить единство действий всего пролетариата. В одних странах, более культурных, рабочие более организованы. Допустим, что они, повинуясь Интернационалу, обезоружат своих соотечественников. А в это время другим это не удастся, и наиболее сознательный народ будет порабощен и задавлен менее сознательным. Не скажет ли тогда побежденный народ, что свои же братья, социалисты, связали ему руки и сделали беззащитным в общей международной свалке? И это было бы сделано во имя призрачного еще Интернационала, который оказался бессильным его защитить!»
От имени французов Жорес предложил даже внести в постановление штутгартского съезда, что защита независимости всякой страны, которой угрожает иноземное нашествие, составляет настоятельный долг социалистов угрожаемой нации.
«Отечество — это сокровищница человеческого гения, — сказал другой французский социалист, Вальян, при общем одобрении, — и не подобает пролетариату разбивать эти драгоценные сосуды человеческой культуры!»
А швед Брантинг, обобщая эти мнения, сказал:
«Мы должны быть благодарны Эрве: он дал нам возможность обнаружить полное единодушие в том, что интернационализм и национальность не только не противоположны друг другу, а, наоборот, взаимно друг друга дополняют».
И, наконец, докладчик съезда бельгиец Вандервельде почти повторил слова Бебеля: —
«Существование свободных наций является ступенью для самой интернациональности, так как только из союза свободных народов возникнет будущее единое человечество!»
Между тем на Балканском полуострове уже нарастала угроза войны. Европа разделилась на враждебные лагери. Россия и Франция — с одной стороны, Германия и Австрия — с другой. Многие другие державы вели расчеты: куда им будет выгоднее примкнуть? Дипломаты зондировали почву, государственные деятели собирались на тайные совещания, заключались и расстраивались союзы. Европа жила в беспокойстве, перед бурей. Ввиду этого социалисты решили созвать внеочередной международный съезд, чтобы обсудить угрожающее положение.
В октябре 1912 года Черногория объявила войну Турции и очень скоро почти весь Балканский полуостров оказался в огне. Опасность, что искрами этого столкновения Европа может быть взорвана, как пороховой погреб, стала очевидной и Международное социалистическое бюро организовало антивоенные массовые собрания в большинстве европейских стран и постановило созвать экстренный международный социалистический съезд на 24-25 ноября в Базеле. Базельский конгресс был скорее торжественной, очень внушительной демонстрацией против войны, чем собранием для обсуждения определенных международных проблем. Жан Жорес в своей приветственной речи указал, что международный социалистический конгресс собрался, чтобы оплакивать уже погибших на Балканах в войне, и чтоб призвать живых к миру и рассеять надвигающуюся на Европу грозу. Но что для этого нужно делать? Уже предыдущие съезды выяснили, что социалисты могут призывать к миру своих соотечественников, но настоящей международной силы у них нет.
Поэтому и базельский съезд, как и предыдущий копенгагенский съезд, только повторил резолюцию штутгартского съезда 1907 года: «Социалисты должны помешать возникновению войны. А если война всё-таки начнется, они должны постараться скорее прекратить ее и воспользоваться кризисом для того, чтобы ускорить падение капиталистического строя». Но какими средствами этого достигнуть Интернационал не говорил. Выбор средств предоставлялся «на усмотрение отдельных наций», при чем Базельский съезд впервые провозгласил, что период национальных войн в Европе кончился и начался период войн империалистических.
Российские социалистические партии были представлены в Базеле тридцатью шестью делегатами. Среди них был Г. В. Плеханов. Центральный комитет большевиков имел там шесть представителей. Большевистскую делегацию возглавлял Лев Каменев, тогда официальный представитель большевиков в Международном социалистическом бюро.
Чувства, возбужденные базельским конгрессом, были смутны и неопределенны. Социалисты возвращались в свои страны не с определенным решением, а с общим настроением: надо мешать нападению. Но несмотря на то, что все социал-демократические партии Европы были решительными противниками милитаризма, социалистический Интернационал занял позицию, что единственное средство, при помощи которого можно остановить войну, — это помешать ее возникновению. Вожди европейских социалистических партий говорили:
«После того, как война уже вспыхнула, всеобщая забастовка могла бы повредить только наиболее передовым странам, в то время, как остальные, реакционные режимы меньше всего пострадали бы, ибо отсталый рабочий класс их стране присоединился бы к забастовке».
Следующий конгресс социалистического Интернационала должен был собраться 23 августа 1914 года в Вене. Но после выстрела в Сараеве, где 28 июня 1914 года сербским националистом был убит наследник австро-венгерского престола Франц-Фердинанд и его жена, уже не могло быть речи о съезде, ибо это убийство было использовано австро-германскими милитаристами как повод для нападения на Сербию, в результате чего и была развязана первая мировая война.
Поэтому решено было созвать экстренное расширенное совещание Международного социалистического бюро в Брюсселе на 28 июля. Совещание открылось 28 июля и продолжалось 29 и 30 июля. В Брюсселе никто из выступавших ораторов уже не говорил о всеобщей забастовке, как средстве предотвращения мировой войны. Не говорила даже крайне левая тогда Роза Люксембург, принимавшая участие в дебатах по вопросу о мерах, которые должно предпринять социалистическим партиям для предотвращения войны. Никто и из других левых ораторов тоже ни единым словом не обмолвился о массовом отказе от военной службы или о восстаниях, как средстве предотвращения войны. Всем участникам совещаний в Брюсселе была уже ясна невозможность всех таких мер.