— Код, — рычит он.

Я потираю голову свободной рукой, пытаясь вспомнить числовую последовательность, которую повторяла про себя несколько раз. Под пристальным взглядом этого странного парня мне требуется больше времени, чтобы вспомнить.

— Четыре, девять, семь, ноль, шесть, два.

Я едва вижу глаза мужчины в безлунной ночи, но чувствую, как они скользят от моего лица к ногам и обратно.

— Ранена, — полушепотом произносит он, как будто нарочно старается, чтобы это прозвучало так, будто он проглотил гравий.

— Чего?..

Он подходит ближе. Я отступаю, но не успеваю сделать больше трех шагов, он уже хватает меня за запястье. Мысли о пистолете улетучиваются, когда его ладонь согревает мою холодную кожу, его прикосновение крепкое, но нежное. Он включает фонарик и направляет его на мою голову.

— Швы, — вот и все, что он говорит.

— Ладно… ну, мне негде было их наложить, — отвечаю я.

Я недовольно рычу, раздражаясь, как будто я виновата, что не зашила свои собственные раны.

Резко дергаю рукой, но он не отпускает ее.

Моя попытка высвободиться из его хватки тщетна, он только крепче сжимает мое запястье, потом светит фонариком мне в левый глаз, затем в правый, затем снова в голову.

— Сознание? — спрашивает он.

Когда я прищуриваюсь и морщу нос в невысказанном вопросе, он постукивает меня фонариком по голове.

— Ай…

— Сознание? — снова говорит он, и его голос звучит повелительно, хотя он едва ли громче шепота.

— Ты имеешь в виду, теряла ли я сознание? Нет.

— Тошнит?

— Немного.

— Сотрясение, — объявляет он, отпускает мое запястье, а я поворачиваюсь и направляюсь к перекрестку, где проскочила знак «стоп» и врезалась в машину Джейми Меррика.

Я плетусь за мужчиной, пока он направляет свет на асфальт. Он не говорит, что ищет, но я предполагаю, обломки автомобилей, оставшиеся после столкновения.

— У меня никогда раньше не было сотрясения мозга. Я впаду в кому? — спрашиваю, догоняя его и следуя за ним по пятам.

— Нет.

— Думаешь, у меня кровоизлияние в мозге?

— Нет.

— Но почему ты уверен? Ты врач?

— Нет.

— О, хорошо, потому что твои манеры вести себя с пациентами отвратительны.

Мужчина усмехается, но не оборачивается.

Когда он резко останавливается, я почти врезаюсь лицом ему в спину. Я так близко, что чувствую исходящий от его гидрокостюма стойкий запах моря. Не требуется особых усилий, чтобы представить, какие мощные мускулы скрываются под тонким слоем синтетики, который нас разделяет. Интересно, он занимается серфингом? Как он выглядит, когда снимает мокрый костюм на пляже? Я не должна об этом думать. Но думаю.

Я перестаю воображать о его атлетическом теле и вместо этого сосредотачиваюсь на свете его фонарика, который освещает дорогу от одной канавы к другой и обратно.

Он направляет луч света себе под ноги и замирает, как будто его поймала в ловушку какая-то мысль и не отпускает.

И чем дольше он стоит так, тем сильнее кажется придурком.

Возможно, сейчас я немного несвязно соображаю и медленно, но очень скоро вернусь к фактам: этот парень говорит одним словом, пробубнил что-то, хмыкнул, быстро поставил мне диагноз, как будто беспокоиться совершенно не о чем.

Сказал, что у меня сотрясение.

— Что, если…

— Пьяная? — рычит он, поворачиваясь ко мне.

Я моргаю, глядя на него. В моей груди разгорается ярость.

— Извини?

— Пья-на-я?

Он наклоняется вперед. Наши лица в нескольких дюймах друг от друга, моя кипящая ярость становится взрывной, когда он принюхивается и делает глубокий вдох через нос.

Я отталкиваю его обеими руками. Господи, это все равно что пытаться опрокинуть мраморную статую. Он отстраняется, но только потому, что сам этого хочет, а не из-за меня.

— Нет, я не пьяная, однословный ты мудак. Я вообще не употребляла алкоголь.

Он фыркает.

— Что? Ты почувствовал какой-нибудь запах, когда стоял у меня перед носом и нюхал дыхание, как гребаный псих?

Он едва заметно качает головой.

— Точно. Так что спасибо тебе за твои совершенно ненужные суждения, Бэтмен недоделанный, — говорю я, пренебрежительно махнув рукой в его сторону. — Я бы никогда не села за руль в нетрезвом виде. Вообще-то, я не любитель выпить.

Он издает звук, который похож на рычание облегчения.

— Правильно.

— И знай, что я милашка, когда выпью. А не из тех, кто провоцирует несчастные случаи.

— Несчастные, — бормочет он, и хотя это всего лишь одно слово, сарказм в его тоне неоспорим. Он обводит местность фонариком. — Никаких следов от заноса.

Я хихикаю.

— Каких… следов?

С его губ срывается разочарованный вздох.

— Следов. Заноса, — рычит он, и я прочищаю горло в безуспешной попытке сдержать веселье. — Там, где ты пыталась остановиться, должны быть следы заноса.

На этот раз я не могу сдержаться и громко смеюсь. И хотя на Недоделанном Бэтмене надета маска, я чувствую его равнодушный взгляд на своей коже.

— Я знаю, ты, наверное, жил под скалой со своими родственниками-саламандрами, но это же фраза из фильма. «Типа крутые легавые». Следы заноса. Ну, знаешь, тот, с Саймоном Пеггом и Ником Фростом…? Там Тимоти Далтон оказывается насаженным на церковный шпиль в миниатюрной деревушке? Так забавно.

Наступает долгая пауза.

— Ну же. Самое длинное предложение, которое ты сказал, это про следы заноса, и думаешь, я не буду прикалываться?

— Он не любитель поговорить, — раздается в ночи другой голос.

Справа от меня мелькает движение.

Прежде чем я успеваю повернуться, рука Бэтмена обхватывает меня за талию и тянет за себя. Моя сумка падает на землю, и я ударяюсь лицом о кирпичную стену, то есть, о спину Бэтмена.

— Ублюдок…

— Опусти пистолет, братан. Это всего лишь я, — говорит голос, прерывая поток моих ругательств. Новенький хихикает, и Бэтмен ослабляет хватку.

Теперь, когда моя голова перестала кружиться, я пытаюсь осмыслить то, что сейчас произошло. Словно повинуясь инстинкту, он встал между мной и опасностью, скрывая меня из виду.

Я выглядываю из-за плеча Бэтмена и вижу еще одного человека в маске, стоящего в нескольких футах от меня. Его руки подняты в знак капитуляции, и его поза беспечна, несмотря на пистолет, который мой защитник направил ему в грудь.

Мой пистолет.

— Эй, ублюдок, это мой. Верни.

Недоделанный Бэтмен усмехается, когда я беру его за бицепс, пистолет опускается вниз.

— Нет, — говорит он и уходит.

Он оставляет меня в темноте и подходит к новичку, моя сумка валяется у ног, содержимое расстегнутой косметички разбросано по асфальту. Двое мужчин разговаривают вполголоса, и я улавливаю отдельные фразы, пока собираю свои вещи в тусклом свете.

— Отбуксируй ее машину… тело в озере… вероятно, она разговаривала по телефону, не заметила. Просто несчастный случай…

Несчастный случай.

Мои щеки горят под слоем грима. Желание выпалить правду настолько сильно, что комок подступает к горлу, но я проглатываю его и опускаюсь на землю, чтобы собрать содержимое рассыпавшейся сумки, запихивая все внутрь и бросая взгляды на двух мужчин, пока они не видят.

А разве им не плевать, что я сделала? Эти ребята — профессиональные уборщики. Они прибирают за гораздо более опасными людьми, чем я.

Уверена, они видели все, от обычных несчастных случаев до пыток и всего, что было между этим. Какой вред будет, если они узнают правду?

Но я не могу рисковать своей семьей. Может, они и не самые щепетильные и чистоплотные из людей, но у меня роль «взбаламошенной девчонки», а о ярлыке «убийцы» точно никому не нужно знать.

Так что я нацепляю на лицо улыбку, вешаю сумку на плечо и направляюсь к ним.

— Мне бы не хотелось прерывать вашу маленькую вечеринку недоделанных супергероев, но, наверное, нам стоит продолжить, не? До восхода солнца осталось четыре часа двадцать две минуты, — говорю я, бросая взгляд на часы. Когда поднимаю взгляд, новенький наклоняет голову, как будто удивленный моими быстрыми подсчетами. Вероятно, это оправданно, учитывая сомнительное первое впечатление. Когда я перевожу взгляд на Бэтмена, его глаза под маской кажутся узкими щелочками. Но я расправляю плечи и вздергиваю подбородок, защищаясь от его осуждения.

— Ну? Чем быстрее исправим, тем быстрее разойдемся.

— Хорошо, Бестолковая Барби, — огрызается мой Темный рыцарь в костюме. Я улавливаю нотки акцента, несмотря на попытки скрыть его, хотя и не могу определить, откуда он.

— Не утони, Недоделанный Бэтмен. Что будет делать весь Род-Айленд без твоих образцовых навыков обслуживания клиентов и чутких медицинских диагнозов?

Новичок фыркает, когда я скрещиваю руки на груди и вступаю в игру в гляделки с Бэтменом, которая, кажется, длится уже шесть лет. В конце концов он сует мой пистолет своему приятелю со строгими инструкциями не отдавать мне.

Затем раздраженно разворачивается и направляется к своей машине, чтобы взять снаряжение для подводного плавания.

Мы с новичком молча наблюдаем, как наш недовольный спутник проверяет баллоны, складывает снаряжение на берег, меняет ботинки на ласты и погружается в черную воду.

— Я Конор, — говорит мой новый спутник, не отрывая взгляда от озера и протягивая руку в моем направлении.

— Крутая Барби, — отвечаю я, принимая рукопожатие. — Также известная как Харли Квинн, но только на одну ночь.

— Я так и думал. Классный макияж.

— Спасибо. Не думаю, что твой друг согласился бы с этим. Он всегда такой придурок?

— Большую часть времени. Да.

— Отлично.

— Обычно он просто ссыт и смывает. Сегодня что-то пошло не так.

— Он многогранен в своих способностях быть придурком. Приятно знать.

Конор хихикает и передает мне пистолет, но не отпускает, пока я не встречаюсь с ним взглядом.

— Не делай глупостей.

— Клянусь сердцем.

— И если кто-то помешает — стреляй, — говорит Коннор. Я киваю, и он отпускает оружие. Медленно и осторожно забираю его из рук. Бросив последний оценивающий взгляд, он поворачивается и шагает прочь по пустынной дороге.