ЭЛИАНА

Глаза Лоры сужаются, когда она наблюдает за тем, как я ерзаю на своем месте. Все, что связано с этой встречей, вызывает неловкость.

Сегодня вечер вторника, первая неделя октября. Кутикулы на моих больших пальцах изодраны в клочья и наверняка скоро начнут кровоточить, если она будет продолжать смотреть на меня, ничего не говоря. Я сглотнула и почувствовал, что мое сердце ускорило свой ритм.

Она делает глубокий вдох и опускает взгляд на бумаги на своем столе. Мою бумагу. Я была уверена, что получу пятерку, а получила тройку, и почти в каждой строчке были исправления красными чернилами. Было обидно видеть столько ошибок в работе, над которой я трудилась две недели. Некоторые одноклассники хвастались, что написали его накануне и получили пятерку.

— Это далековато, — наконец говорит она.

Я нахмуриваю брови, ноготь впивается в кутикулу большого пальца, и я морщусь от боли. — Далековато? Как это?

— Не хватает связи между тоном и настроением. Чем больше я читаю, тем больше не понимаю, к чему вы стремитесь. Задание было довольно тщательным.

Ее взгляд возвращается ко мне, когда она наблюдает за тем, как я практически задыхаюсь на своем месте.

— Я действительно старалась, — настаиваю я.

— Не похоже на то. Та другая работа? Ужасно. Я думала, ты извлечешь из нее урок.

Я сдерживаю слезы, слушая ее критику. Первое, чему я должна была научиться, когда росла с матерью, - не принимать ее критику близко к сердцу, но тяжело слышать ее от профессора. Кто-то, кто должен давать критику конструктивно. А не разрушать меня и заставлять сдаваться.

Одно время я даже подумывала встретиться с ней в рабочее время, чтобы обсудить задание, но она так и не появилась. Я действительно старалась изо всех сил, поэтому такая оценка меня просто потрясла.

— Я сделала— шепчу я. Мой взгляд падает на бедра, и я скрещиваю лодыжки.

— Не похоже. Я дам тебе еще неделю, чтобы поработать над этим, но не буду продлевать другие задания. Тебе придется сдать их в срок.

Тишина становится оглушительной, пока я впитываю ее слова и медленно киваю. Я сглатываю комок в горле, сдерживая слезы, которые так и просятся наружу. Кажется, ее это совершенно не волнует, и мне становится интересно, почему она вдруг так себя повела. Она была такой милой, когда я впервые встретилась с советником и теперь..... Даже на факультетском ужине она казалась нормальной и болтала с моей мамой.

Но с тех пор я чувствую себя так, будто борюсь с ней за то, чтобы она поставила мне хорошую оценку за задания. Другие мои занятия проходят лучше, чем у нее, поэтому я не понимаю, почему у меня все так плохо.

— Звучит неплохо? — спрашивает она, приподнимая бровь.

— Да, спасибо, — отвечаю я. Я смаргиваю слезы, прежде чем встать. Она берет бумагу, протягивает мне, и я беру ее. Когда я пытаюсь вернуть ее обратно, она все еще держит ее в руках. Я смотрю на нее, а она снова сужает глаза.

— Твоя мать рассказала мне кое-что.

Это заставляет меня приостановить свои действия и уставиться на нее.

— Что ты имеешь в виду?

Она на мгновение ухмыляется, а затем снова делает покер-фейс.

— Мне интересно, не уделяешь ли ты столько внимания своей магистерской программе, сколько говоришь.

Я нахмуриваю брови. — Я отношусь к этому серьезно.

— Поэтому тебя никогда нет дома? Не выходишь по выходным? Учитывая, как часто я вижу тебя в этом здании, я ожидала от тебя лучших оценок. Я не только твой профессор, Элиана. Я еще и твой советник. Мне нужно следить за этим, чтобы знать, что ты закончишь школу вовремя. Ты же не хочешь разочаровать свою маму.

Словно нож пронзает мои легкие и забирает весь воздух, которым можно дышать. Я смотрю на нее, пытаясь успокоить дыхание, но бесполезно. Я сглатываю комок в горле, но он стоит неподвижно.

— Вас это не касается, — замечаю я.

Она улыбается, но улыбка не достигает ее глаз. — Это так, когда ты близка к тому, чтобы провалить урок.

Я расширяю глаза.

— Я не заваливаю! Я собираюсь поработать над этой работой и выполнить остальные задания.

— Ты сделаешь это, Элиана. И, пожалуйста, постарайся относиться к учебе более серьезно. За тобой присматривают.

Моя грудь сжимается, и мне становится все труднее дышать в этом маленьком кабинете. Мне хочется швырнуть в нее бумагу и накричать на нее. Сказать ей, что я делаю все, что в моих силах, и что она не должна вести себя так, будто угрожает мне. Потому что мне кажется, что она угрожает! Это вообще этично? Впутывать в это дело мою мать?

— Хорошо, — говорю я. Она кивает, прежде чем я протягиваю бумагу в руки, и ее хватка ослабевает. Я поворачиваюсь на каблуке и топаю прочь, изо всех сил отпихивая ее дверь. Хлопок эхом разносится по коридору, и несколько проходящих мимо преподавателей бросают на меня взгляд, но я лишь слабо улыбаюсь и ухожу.

Не знаю, что конкретно сказала Лоре моя мама, но теперь это разрушает мой единственный выход из сложившейся ситуации. Без проходного балла меня выгонят, и мне придется искать жилье и работу. Сейчас я не могу себе этого позволить.

К счастью, осенние каникулы наступят меньше чем через две недели, и я смогу провести это время, сосредоточившись на заданиях и переделывая эту работу.

Спускаясь по лестнице в вестибюль здания, я подумываю о том, чтобы зайти в кабинет матери и накричать на нее, но решаю не делать этого. Я не уверена, что она там и поможет ли это моему делу. Лора, похоже, была уверена, что моя мать на ее стороне. А моя мать никогда не была на моей стороне. Это стало ясно в тот момент, когда она поставила мне ультиматум, причем не иначе как через моего отца, этим летом.

Я достаю телефон и думаю о единственном человеке, с которым я бы предпочла свернуться калачиком и поплакать над этой статьей. Я отправляю ему сообщение. Почти сразу же приходит ответ, что я могу прийти сегодня вечером.

Вместо того чтобы ждать его дома, чтобы встретиться с ним после работы, я зависаю в кафе Crescent до самого закрытия. В основном я пью горячий шоколад и размышляю над оценкой, прежде чем наконец начать новый черновик и поработать над исправлениями, которые Лора написала красными осуждающими чернилами. Честно говоря, ее отзыв был не так плох, как я ожидала, но он казался таким специфическим. То, на что другие преподаватели не обратили бы внимания.

Я поняла, к чему она клонит, говоря о моем голосе и о том, что я неэффективно объясняю настроение и тон, но это была примерно половина исправлений по всей работе. Остальные исправления были минимальными и не меняли сути работы.

К девяти часам я выхожу из закрывающегося кафе и беру Uber, чтобы добраться до дома Джулиана. С тех пор как мы увиделись с Джулианом после двойного свидания две недели назад, наши отношения стали лучше. Мы действительно разговариваем при каждой встрече, а не просто трахаемся. Поначалу я тоже была не против, но теперь мне этого очень хочется.

Я хочу знать, что он может защитить меня от других вещей в моей жизни, а не просто предложить мне хорошо провести время в интимной обстановке. И то, как он утешает меня, когда это необходимо, причем не только в одном случае, заставляет меня поверить, что он чувствует то же самое. Как бы мы ни делали все в тайне, мне это очень нравится.

Мы оба знаем, что в конце концов пузырь лопнет и кто-то либо увидит нас, либо мы сделаем это достоянием общественности, но мы просто наслаждаемся этим. Мы даже запланировали небольшое путешествие на осенние каникулы, но теперь мне придется рассказать ему о том, что случилось с Лорой.

Я благодарю водителя, выхожу из машины, перекидываю сумку через плечо и звоню в квартиру. Он приглашает меня внутрь, и я направляюсь к его двери, которую он оставляет незапертой.

Как только я вхожу внутрь, я чувствую запах лимона и чеснока. Я ставлю сумку возле двери и снимаю ботинки, прежде чем вижу, что он стоит ко мне спиной и что-то помешивает на плите.

Я встаю на цыпочки, чтобы оказаться у него за спиной, и обхватываю его за талию. Он на мгновение вздрагивает от неожиданного объятия, но потом я чувствую, как он делает глубокий вдох и расслабляется. Я сжимаю его крепче, сцепляя пальцы вместе, чтобы он остался в этих объятиях навсегда.

— Привет, — шепчу я, и он слегка поворачивается, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, и ярко улыбается. На нем очки, которых я никогда раньше не видела, а его волосы немного взъерошены. Он выглядит таким красивым. Я не могу не отбросить сегодняшние мысли и просто сосредоточиться на нем.

— Как моя малышка? — спрашивает он, снова помешивая сковороду, а затем вытирает руки о кухонное полотенце на стойке и берет меня за руки.

Я ослабляю хватку, и он поворачивается, на этот раз притягивая меня в одно из своих медвежьих объятий. Я обхватываю его за шею, утыкаюсь носом в его грудь и вдыхаю его запах. Он пахнет бельем, какой-то горной пряностью для тела и Джулианом. Если бы я могла разлить этот аромат по бутылкам и распылять его на подушки каждую ночь, я бы так и сделала.

— Я в порядке, просто хочу забыть сегодняшний день, — признаюсь я. Он целует меня в макушку, а затем крепко прижимает к себе и несколько секунд покачивает наши тела. Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, и его карие глаза ищут мои.

— Все в порядке? — шепчет он, успокаивающе поглаживая меня по спине. Я делаю глубокий вдох и качаю головой.

Я не хочу лгать ему, я пришла, потому что с ним я чувствую себя в безопасности и спокойствии. Я хочу, чтобы он знал, что я борюсь, потому что у меня больше никого нет. Лена просто подбодрит меня, чтобы я старалась изо всех сил и продолжала показывать Лоре, что я делаю все, что могу. Но Джулиан позволит мне плакать, кричать, вопить и делать все остальное, чтобы справиться с ситуацией.

— Нет, я..., — мой голос срывается, и он сжимает меня еще сильнее, прежде чем я наконец позволяю слезам упасть. Я сглатываю тяжесть в горле, но мне все равно. Я знаю, что мне станет легче, когда я доверюсь ему.