ГЛАВА 34

Даниил

Андрей - чертовски хороший боксер. Я не знаю, почему я настоял на том, чтобы он провел со мной спарринг, кроме того, что мне нужно избавиться от этой маниакальной энергии, пока я не взорвался. Может быть, он это знает, потому что, не раздумывая, налетает на меня, легко встает на ноги, наносит серию молниеносных джебов, за которыми следует сильный правый хук. Но я знаю, как он дерется, и предугадываю его движения, блокирую джебы и уворачиваюсь от правого хука, что заставляет его обнажить зубы. Дикая улыбка.

— Посмотри на себя, сопляк. Ты как будто научился драться по-настоящему.

— Лучше поверь в это, — рычу я, что вызывает у него смех, пока я не возвращаюсь к нему со злобным апперкотом, который попадает Андрею прямо под ребра. Он издает слабое шипение, но это не мешает ему наступать на меня, его подбородок низко вздернут, а в глазах пляшут искорки вызова. Я хочу только одного - повалить его на землю, просто потому, что вся эта сдерживаемая энергия меня просто добьет.

Прошло два дня с тех пор, как я высадил Бьянку в пентхаусе, оставив ее запертой в башне, как Рапунцель, но я ни на минуту не забывал о ней. Днем и ночью я думаю только о ней. Мы с Эрис, как два влюбленных дурака, бродим по коридорам поместья Козловых в любое время суток, тоскуя по пятифутовой красавице, которая ворвалась в мою жизнь и изменила меня навсегда.

Единственное, что помогает, - это планирование уничтожения Эмилио. Мы еще не сделали ни одного шага, но уже задействовали все свои силы, собирали информацию и ждали подходящего момента для удара. Пока что мы продолжаем работать с Зегасом так, как будто все идет нормально. Мы не хотим, чтобы они заметили наше наступление.

Я не сказал Бьянке о наших планах уничтожить ее дядю. Пока, во всяком случае. Я не могу посмотреть ей в глаза, потому что знаю: если я это сделаю, то рухну к ее ногам, прощу ей все грехи. Мое желание наказать ее все больше и больше ослабевает, я чувствую что, держась от нее подальше, наказываю себя.

Я, черт возьми, в замешательстве.

Мгновенное отвлечение стоило мне жизни. Кулак Андрея врезается мне в челюсть, откидывая голову назад, и я не успеваю опомниться, как гнев выплескивается на поверхность. Быстрее, чем я успеваю ответить, он снова набрасывается на меня с поперечным ударом, от которого я успеваю увернуться.

— К черту все это, — объявляю я, срывая с рук боксерские перчатки и бросая их на пол. — Я не могу.

Андрей поднимает руки в знак капитуляции и медленно расстегивает перчатки.

— Если тебе не хочется боксировать, так и скажи.

— Я не могу ее убить. — Не знаю, почему я решил, что смогу. Несколько дней назад это казалось единственным выходом. Ее предательство резало меня как нож, и у меня сложилось ложное впечатление, что чувствами можно управлять, как водой из крана. Но с Бьянкой я не могу их отключить.

— Я знаю. — Он прислонился к канатам, выглядя слишком довольным собой. — Я никогда не думал, что ты так поступишь.

Я запустил руки в волосы, оглядывая боксерский зал, как будто в этих четырех стенах я могу найти свое спасение.

— Я в полной заднице. — Я тяжело сажусь на край ринга и тоскую по сигарете, которую не курил с подросткового возраста. Хоть что-то, чтобы снять напряжение.

Через минуту Андрей садится рядом со мной и тяжело вздыхает.

— Добро пожаловать в клуб. Лучше уже не будет. Ты уже разрушенный человек.

Я не знаю, смеяться мне или рыдать от его признания. Андрей, самый жесткий ублюдок из всех, кого я знаю, признает, что Джорджия обвела его вокруг пальца, бедра... в общем, всего. И я не лучше.

— Что мне, блядь, делать? — спрашиваю я, бросая свою пустую бутылку из-под воды в знак поражения. — Она - помеха, ты сам сказал.

На его губах появляется едкая улыбка, и он достает полотенце, чтобы вытереть пот со лба.

— Может быть, мы видим все слишком однозначно. Кира привела свои аргументы, и Джорджия отчитала меня за это, когда я разговаривал с ней вчера вечером. — Он хмурится, как будто ему не нравится то, что он собирается признать. — Пахан во мне без колебаний перерезал бы ей горло, но как семьянин я понимаю, почему она поступила так, как поступила. Я бы поступил так же, и ты тоже.

— Она могла бы прийти ко мне. Она знала, что я чувствую... что я готов на все ради нее.

— Она пришла к тебе, Даниил. Может быть, не в первую очередь, но пришла. — Андрей встает, набрасывает полотенце на шею, и в этот момент в комнату вбегает Джулиан. От его пристального взгляда по телу пробегают волны тревоги.

— В чем дело? — спрашиваю я.

Выражение лица Андрея грозное.

— Джорджия? — Это одно слово, но в нем заключен весь смысл.

— С Джорджией все нормально, это Бьянка. — Темные глаза Джулиана встречаются с моими. — Она ушла.

Паника пронзает меня, как наркотик в венах.

— Что значит "ушла"? — рычит Андрей. — В пентхаусе есть охрана, везде охрана.

— Ей помогли сбежать.

— Сбежать? — Разочарование подкатывает к горлу - я чувствую себя так, словно попал в дом развлечений, где реальность растянута и искажена, и я не уверен, как мне вернуться к нормальной жизни.

На челюсти Джулиана дергается мускул, когда он достает из внутреннего кармана пиджака листок бумаги. Он протягивает его мне.

— От Бьянки. Она оставила это для тебя.

Даниил,

Прости меня за ту боль, которую я тебе причинила. Я никогда не была влюблена до тебя, может быть, поэтому я так долго не замечала, как безумно и глубоко я влюбилась. Если бы я могла вернуться назад и сделать все по-другому, я бы сделала это.

Знай это.

Единственная милость, которую я могу оказать тебе, - это то, что я взяла свою судьбу в собственные руки. Страшное решение о том, жить мне или умереть, больше не за тобой. Я собираюсь отомстить. Я буду тем, кто вырвет последний вздох из тела моего дяди, кто будет наблюдать, как из него вытекает жизнь. Возможно, после этого я проживу недолго, но это будет того стоить.

Я сказала Хорхе, чтобы он приехал за мной и отвез меня обратно к дяде в Колумбию. Он думает, что я хочу его вернуть, но я также хочу увидеть его мертвым. Хорхе и моего дядю.

Я жалею только о том, что не послушала свое сердце раньше. Если бы я прислушалась, то поняла бы, что ты - мой самый лучший союзник, что ты помог бы мне отомстить быстрее и жестче, чем это сделало бы ФБР. Чего я и хочу. Очевидность - сука.

Я люблю тебя,

Б

Я вскакиваю на ноги, смятение поглощает меня изнутри. Тошнотворный треск наполняет воздух, когда я бьюсь о ближайшую стену, но мне нужно почувствовать боль. Это единственное, что может меня сейчас успокоить.

Я несу за это ответственность.

Из-за меня Бьянка пожертвовала собой. Из-за меня, из-за того, что я твердолобый мудак, отказавшийся дать ей хоть унцию мягкости. Хуже того, я так и не сказал ей того, что, возможно, изменило бы ситуацию. Что я собираюсь дать ее дяде именно то, чего этот ублюдок заслуживает - медленную, мучительную смерть, в которой я заставлю его перечислять все его проступки и грехи, прежде чем его кишки прольются у моих ног.

Но моя глупая упрямая гордость помешала мне, и теперь я потерял ее навсегда.