Еще один толчок его эрекции, чтобы донести мысль, и лезвие погружается в мою плоть. Я знаю, что это будет мой последний вздох, если я не нанесу удар сейчас. Крокодиловы слезы с готовностью наворачиваются на глаза, вселяя в него страх и панику, которых он так жаждет.

— Пожалуйста, не делай мне больно, — прошу я, мой голос звучит в комичном отчаянии. — Я никогда не хотела тебя разозлить. Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину перед тобой?

Он рычит, гнев исходит от него. Но еще и похоть. Когда он делает паузу, я наношу удары, как гремучая змея, правой рукой отталкивая нож от горла и сильно ударяя его коленом в пах. Когда он согнулся пополам и зашипел от боли, я нанесла ему еще один удар ногой по лицу и выбила нож из его руки. Он карабкается за мной, хватая меня за ногу, но я не даю ему времени нанести еще один урон. С мучительным криком я вонзаю нож ему в шею, быстро вытаскивая лезвие и вонзая его снова и снова. Он издает тошнотворный булькающий звук и падает на пол.

Никогда в жизни я не могла представить, что убью человека, не подумав дважды, но доказательством моих действий является лужа крови передо мной, дергающаяся, когда его жизнь медленно вытекает из него.

Шок чуть не ставит меня на колени, но у меня нет времени волноваться из-за того, что я нахожусь в застрявшем грузовом лифте с двумя мертвецами, которых я убила в одиночку.

У меня есть проблемы посерьезнее. Гораздо серьезнее проблемы.

Человек, которого я люблю, может быть ранен или даже хуже, и я могу быть единственной, кто сможет его спасти.

В этот момент я слышу шум внизу, и лифт возобновляет медленное движение вниз. Должно быть, беспорядки насторожили охрану.

Подняв с пола пистолет Родриго, я засовываю его за штаны и накидываю на себя мешковатую толстовку, чтобы контур оружия не был виден. Как только мы добираемся до первого этажа, двери лифта открываются, и на меня бросается злобный охранник.

— Маленькая сучка, мы тебя ждали. Теперь ты можешь ответить перед Олегом.

Хорошо.

Он играет прямо в мой план.