ДЖЕЙКОБ

— Результаты анализа крови в норме, мисс Уокер, — говорит доктор дрожащим голосом, глядя на меня вместо того, чтобы обратиться к Амелии. — Как в прошлый раз.

Я рычу, моя рука перекинута через стул Амелии. Она настаивала, что мне не обязательно быть здесь, но я хотел прийти.

Мне нужно узнать больше о ее болезни и о том, почему у нее такой некомпетентный врач.

Прежде чем он увидел меня, он практически закатил на нее глаза, как будто раздраженный тем, что она вообще удосужилась снова переступить порог его кабинета.

Она бросает на меня взгляд, предупреждающий остановиться, но я игнорирую ее.

Недопустимо, что они ей не помогают.

— Должно быть нечто большее, чем просто анализы крови, — говорю я, приподнимая бровь в сторону доктора. — Возможно, пришло время нам обратиться к новому специалисту.

Он что-то бормочет, и я не вижу никаких следов осуждающего мудака, которым, по словам Амелии, он является. Я просто вижу испуганного, тщедушного Бету.

— Мы можем это сделать, — медленно говорит он, не сводя глаз с Амелии. — Я бы хотел, чтобы ты посетила невролога. У него есть новая лазерная технология; возможно, они смогут справиться с мигренью.

— И обмороками, и тошнотой, — добавляю я. Он прочищает горло и кивает.

— Значит, вы передумали с прошлого месяца? — Амелия подталкивает, и я ухмыляюсь.

Это моя девочка.

— Да, — признается он. — Я отправлю направление прямо сейчас.

Амелия улыбается мне, и у меня сжимается грудь.

Прошел всего месяц, но кажется, что с ней мы провели целую гребаную жизнь. Девушка — неподходящий термин. Это больше…

Партнер.

Я больше не борюсь с инстинктом. Непреодолимая потребность защитить ее, оставаться рядом с ней и знать о ней все поглощает меня.

Я видел такое поведение только тогда, когда Альфы находили своих Омег, но я устал сомневаться в этом.

Но я могу сказать, что это тяготит ее, хотя я и заверил ее, что хочу только ее.

Есть ли у меня совпадение с Омегой?

Я отвергну их.

Мне придется.

Это пойдет вразрез со всем, гребаным всем, что укоренилось во мне. Но я сделаю это.

Я шлепаю ее по заднице, когда мы выходим со встречи, и она улыбается мне.

Если бы она знала, как сильно я нуждаюсь в ней, она, вероятно, сбежала бы при первой же возможности.

Я бы спарил ее в мгновение ока, если бы у нее была железа.

Но она моя Бета, а не Омега.

И этого достаточно.

* * *

На следующий день после назначения Конрад рассказывает нам о расследовании «Омеги».

— Наши ребята на побережье нашли еще десять чипов, — говорит он, измученный. — Все идеально удалены, только следы крови.

— Этим занимаются другие врачи, — бормочу я. — Точно так, как сказал старик.

Калум чертыхается себе под нос. — Как, черт возьми, им это сходит с рук? — Он требует ответа. — У них на зарплате сотни врачей?

— Мы почти уверены, что именно это и происходит, — подтверждает Конрад. — У нас есть список больниц, которые вы, ребята, собираетесь проверить. Я отправляю вас в маленькие городки у черта на куличках, чтобы исследовать некоторых врачей. Делайте то, что вам нужно, но будьте осторожны.

— Может, тебе не стоит посылать Калума на это дело, — бормочет Лукас. — Он сожжет все больницы дотла.

Калум хранит молчание, лишь подтверждая то, что сказал Лукас.

— Ладно, — вздыхает Конрад. — Возьми себя в руки, сынок, — говорит он, указывая на Калума, затем снова смотрит на нас с Лукасом. — Но я даю вам двоим список мест. Задание должно занять у вас около недели.

Я напрягаюсь. Нахождение вдали от Амелии так долго может усугубить ее болезнь. Не говоря уже о том, что мысль о разлуке с ней — это чертовски мучительно.

Лукас с любопытством наблюдает за мной. — Не могу дождаться, — язвит он, и я борюсь с хмурым взглядом.

Он собирается рассказать об Амелии в этой поездке. Я просто знаю это.

— Помните, у этих ублюдков могут быть шпионы повсюду, — добавляет Конрад. — У них больше денег, чем мы думали ранее. Нам крайне важно выяснить, кто эти люди, и спасти Омег. Мы полагаем, что они продаются с аукционов в других странах за сотни тысяч.

Калум выходит из комнаты.

Сестра его Омеги чуть не стала одной из тех, кого выставили на аукцион.

Это задевает его за живое.

Лукас оглядывается на Конрада. — Когда мы отправляемся?

— Завтра, — подтверждает Конрад. — Первым делом с утра.

* * *

— Как долго тебя не будет? — Тихо спрашивает Амелия, положив голову мне на колени. Я тихо мурлыкаю, избавляя ее от головной боли.

— Всего неделю, принцесса, — уверяю я ее, проводя руками по ее волосам.

Она вздыхает с облегчением. — О. Я думала, это займет около месяца.

Я щипаю ее за бок, и она смеется. — Извини, что доставляю тебе неудобства, но рано или поздно тебе придется страдать в моем обществе. — Я поддразниваю, и она закусывает губу.

Я стараюсь не застонать при виде этого, но мой член дергается в штанах.

— Просто будь осторожен, пожалуйста, — говорит она, ее карие глаза сияют. — Не подвергай себя опасности.

Я ухмыляюсь. — Милая, я самое опасное существо на свете. Тебе не нужно беспокоиться обо мне.

Я могу сказать, что она хочет спросить больше, но она никогда не допытывается.

В любом случае, она знает, каким был бы мой ответ, если бы она попыталась спросить.

Я не собираюсь рисковать ее безопасностью ради того, чтобы рассказать ей немного правды.

— Я буду скучать по тебе, — тихо говорит она, ее глаза встречаются с моими, ее лицо уязвимо.

Блядь.

Я протягиваю руку и провожу пальцем по ее мягкой щеке.

— Я тоже буду скучать по тебе, — шепчу я. — Больше, чем ты можешь себе представить.

Я превратился здесь в абсолютного болвана, но я бы не хотел, чтобы было по-другому. Наши отношения превратились в нечто большее, чем просто первобытное желание. Она принимает меня таким, какой я есть, и это больше, чем я мог надеяться. Титул Коллекционера ее совсем не пугает.

Она хочет меня всего, так же сильно, как я хочу ее всю.

Я жажду наших ночных бесед и узнать больше о том, кто она такая. И, в свою очередь, я открываюсь ей, рассказывая о своем прошлом. Я рассказываю ей историю сбежавшего мальчика, который обратился к Коллекционерам, чтобы начать новую жизнь и, наконец, завести семью.

Я рассказываю ей все, и она охотно принимает все это.

Точно так же, как я беру у нее то, что хочу.

Мой член на коленях становится тверже, и она смотрит на меня стеклянными глазами.

— Прикоснись ко мне, — шепчет она, и я подчиняюсь.

Я снимаю ее со своих колен и укладываю на диван. Я заползаю на нее сверху, стаскиваю с нее леггинсы, мои пальцы танцуют по ее блестящим губам.

— Черт, ты всегда такая влажная для меня, — рычу я ей на ухо, и она вздыхает напротив меня.

Я нежно целую ее, медленно дразня ее клитор, двигаясь нежными круговыми движениями, пока она не начинает задыхаться напротив меня.

— Кончай за мной, принцесса, — приказываю я ей, и ее дыхание сбивается. — Дай мне пищу для размышлений на следующую неделю.

Ее тело выгибается дугой на диване, и она испытывает оргазм, ее рот открыт в беззвучном крике.

Я прижимаюсь губами к ее губам, и она отчаянно целует меня в ответ.

На этот раз что-то изменилось.

Мои пальцы пропитаны ее влагой, когда я вынимаю их из ее влагалища. Быстро раздеваясь ниже пояса, я снова ложусь на нее сверху, медленно толкаясь в нее. Я наблюдаю за каждым выражением ее лица и прислушиваюсь к тихим вздохам, когда она изо всех сил пытается овладеть мной до конца.

— Ты всегда такая тесная для меня, — шепчу я ей на ухо. — Всегда такая хорошая девочка.

Я выхожу из нее, и она обхватывает меня ногами, подталкивая глубже. Быстрее.

Но я двигаюсь медленно.

Я не тороплюсь, полностью выхожу, затем толкаюсь обратно. Ее влагалище поглощает меня, сжимая так крепко, как никогда раньше. Я наслаждаюсь каждым толчком, работая с ней в медленном, мучительном темпе, несмотря на ее мольбы о большем.

Я беру от нее все, что могу, наслаждаясь временем, проведенным с ее телом.

Она кончает еще раз подо мной, ее стенки трепещут и сжимаются вокруг меня, но этого недостаточно.

Я хочу вырвать у нее голос из горла и украсть ее душу из тела.

Я хочу пометить ее как свою и оставить пустой оболочкой, пока не вернусь через неделю и не сделаю ее снова целой.

Мои мысли дикие, подпитываемые глубокой первобытной одержимостью.

Моя рука обхватывает ее горло, я все еще медленно трахаю ее, и она приветствует это, откидывая голову назад в знак согласия.

— Я мог бы украсть у тебя твою жизнь, прямо сейчас, — шепчу я, безумная мысль покидает мой рот. — И ты бы отдала ее мне, не так ли? Ты бы отдала мне все, какая ты хорошая девочка.

— Да, Альфа, — шепчет она, и я сжимаю ее крепче. Ее влагалище трепещет вокруг меня, отчаянно сжимаясь, и я сильнее прижимаюсь бедрами к ее бедрам.

— Никогда не забывай, — выдавливаю я, мои толчки становятся быстрее. — Кому. Ты. Принадлежишь.

Она пытается ответить, но мое давление на ее горло едва позволяет ей говорить. Вместо этого ее рука впивается в мою рубашку, ногти впиваются в мою спину.

Блядь.

— Такая хорошая девочка, — рычу я ей на ухо, мой Альфа полностью берет верх.

Она на грани, ее тело дрожит. Мой член начинает набухать, и я еще раз шепчу ей на ухо.

— Хорошая Омега.

Слова слетают с моих губ непроизвольно. Они произносятся моим Альфа-разумом, инстинктом, который настолько глубок, что я не смог бы остановить его, даже если бы захотел.

Но Амелию сотрясают судороги. Ее тело прижимается к моему, а глаза закатываются на затылок. Она издает гортанный стон, когда я отпускаю ее горло, затем она кричит.

Она не перестает кричать.

Ее киска доит меня так, как я не думал, что это возможно. Я вливаю в нее свою сперму так глубоко, что уверен, она останется там до конца ее жизни.

Слезы текут по ее щекам, пока она продолжает биться в конвульсиях, и она так чертовски красива, что я впиваюсь зубами в ее шею, не заботясь о последствиях.

Я чувствую вкус крови, и мой узел полностью раздувается, когда я зализываю ее свежую рану.

— Альфа, альфа, — повторяет она, и я прижимаюсь к ней бедрами так сильно, как только могу, посылая ее к очередному оргазму.