ГЛАВА 8

Лиам

Ее лицо мило краснеет под моим взглядом, и я понимаю, что должен перестать пялиться на нее, но не могу. Я не могу поверить, что она наконец-то здесь, со мной, после того, как я так долго наблюдал за ней издалека.

Она совершенна.

Вблизи она еще более совершенна. Когда она скрестила ноги, я мельком увидел ее кружевные белые трусики, от чего чуть не кончил в штаны прямо на месте.

Черт, она хоть понимает, что со мной делает?

Один взгляд в ее робкие, невинные глаза — и я понимаю, что это не так, и пошел я на хуй, если это не заводит меня еще больше.

В этом нет никаких сомнений. Я попаду в ад. Что бы я ни хотел сделать с этим невинным ангелочком. Возможно, там, внизу, для меня уже приготовлена специальная камера, на которой написано мое имя.

Мой член напрягся под джинсами, и теперь я наслаждаюсь видом этой розовой юбки, задравшейся еще выше на ее бедрах. У нее красивые стройные ноги, и, кажется, им не будет конца.

Черт, я не знаю, как она может не видеть, как мой член выпирает из джинсов, но она такая невинная и нервная, что даже не смотрит туда.

Мне интересно, видела ли она когда-нибудь мужской член раньше, и я напрягаюсь еще сильнее при мысли о том, что могу быть у нее первым.

— Прости, — наконец произносит она.

Я снова смотрю на нее.

Может быть, я был неправ?

Возможно, она знает больше, чем показывает. И снова я проклинаю себя. Я такой ублюдок. Вот она, только что пережившая насилие, и все, что я могу делать, это пялиться на нее и думать о том, чтобы трахнуть ее, в то время как я должен попытаться успокоить ее страхи и заставить ее чувствовать себя в безопасности.

Я мысленно приказываю своему набухшему члену успокоиться. Конечно, он редко меня слушает. Я сжимаю челюсти, и меня снова охватывает гнев, когда я вспоминаю, как этот ублюдок лапал ее. Когда я ничего не говорю, она продолжает, словно пытаясь объяснить:

—Ты тот мужчина, с которым я столкнулась на улице. Я не хотела столкнуться с тобой вот так. Я опаздывала на работу и не обращала внимания на то, куда иду.

Ее лицо снова заливается краской, и она нервно теребит подол юбки. Я испытываю прилив удовольствия от того, что она помнит меня. Я не был уверен, что она согласится. Но я не могу поверить, что она сожалеет именно об этом.

—Возможно, ты не помнишь, — добавляет она, сцепив пальцы на коленях, я, конечно, смеюсь, а она скептически смотрит на меня.

—О, милая, я помню.

Черт возьми, как я мог забыть.

Этот момент изменил мою жизнь. С тех пор я не думал ни о чем, кроме нее. Конечно, она понятия не имеет, как мне грустно, когда я просто сижу рядом с ней, вдыхаю цветочный аромат ее духов, смотрю на ее крепкое маленькое тело, сидящее прямо напротив меня.

Как долго я мечтал об этом моменте, о том, чтобы быть так близко к ней. Очевидно, ей нужны мои заверения в том, что Я не держу на нее зла за это маленькое столкновение.

Если бы она только знала, что я каждый вечер благодарил Бога за это. За то, что он привел ее в мою жизнь.

—Я просто рад, что был рядом и не дал тебе упасть, — говорю я ей.

Я всегда буду рядом, чтобы не дать тебе упасть.Я спасу тебя от чего угодно. Она одаривает меня застенчивой улыбкой, от которой у меня щемит сердце. Я в полной заднице.

Эта крошечная, хрупкая бабочка может одарить меня едва заметной улыбкой, и у меня болезненно сжимается сердце.

Почему она так на меня действует?

— Спасибо, — она такая вежливая, и будь я проклят, если это меня тоже не заводит.

Черт возьми, все в ней меня заводит.

— И спасибо, что спас меня сегодня вечером, — она опускает глаза. — Я не…Я даже не хочу думать о... о том, что могло бы... — она запинается на словах, и я ничего не могу с собой поделать.

Я протягиваю руку и прижимаю палец к ее дрожащим губам. Черт возьми. Они мягкие, как лепестки роз. Ее голубые глаза блестят от непролитых слез, и это словно стрела пронзила мое сердце.

— Никто никогда больше не причинит тебе боли, - говорю я ей.

Я никогда не имел в виду ничего большего.