Глава 26

Она

Хотелось бы мне знать, занимаюсь ли я уборкой, когда испытываю стресс или просто чувствую себя... не в своей тарелке.

С тех пор как Лиам уехал по делам, я включила радио и обнаружила станцию, которой управляют местные эмигранты и которая исполняет различные песни на английском языке. Музыка составила мне компанию, пока я вытирала пыль, пытаясь избавиться от непрекращающейся боли в нижней части живота.

Только когда заканчиваю вытирать пыль в гостиной и делаю перерыв в туалете, я понимаю, какая я идиотка.

Пятно крови на внутренней стороне моего нижнего белья смотрит на меня в ответ.

— Черт, — бормочу себе под нос.

Быстро роюсь под тумбочкой, надеясь, что, может быть, у Лиама есть женские принадлежности, оставшиеся от подружки. К сожалению, я ничего не нахожу. Полагаю, как только получу свежую пару трусиков, я смогу скомкать туалетную бумагу и затолкать ее в них, пока Лиам не вернется, а потом спрошу его…

О, Боже. Как будто мои обстоятельства недостаточно плохи, теперь я должна просить его купить мне женские принадлежности. Поговорим о моменте унижения.

Исправив ситуацию настолько, насколько это возможно, я возобновляю уборку. Время летит незаметно, и я благодарна за музыку и занятость, чтобы отвлечься от мучающего меня вопроса на миллион долларов.

Кто я?

Когда звучат первые ноты новой песни, мои движения запинаются. Рука замирает, когда я тянусь за чистящим средством в большом шкафу с принадлежностями для уборки.

Селин Дион. «The Power of Love». Как так получилось, что я знаю эту песню, но не могу вспомнить свое собственное имя?

Как так получилось, что я знаю слова, но не могу вспомнить, что когда-либо слышала ее раньше?

Странная дихотомия меланхолии и привязанности овладевает мной, и я увеличиваю громкость, прежде чем направляюсь в ванную с чистящими средствами в руках.

Пока чищу раковину в ванной, это происходит прежде, чем осознаю это, но не могу подавить это. Я распеваю во все горло слова, несмотря на то, что сбиваюсь с ритма.

Слегка покачиваю бедрами во время работы, а на губах играет задумчивая улыбка. По своей природе я знаю, что эта песня особенная. Значимая.

Когда заканчиваю уборку, закрываю глаза и вкладываю все силы в окончание песни, мой голос отражается от кафеля в ванной. Печаль охватывает меня, когда я слышу последнюю ноту, и со вздохом открываю глаза.

Этот вздох превращается в резкий крик. Потому что я оказываюсь лицом к лицу с Лиамом.

— О, Боже мой! — Мои щеки пылают от жара. — Есть ли шанс, что ты сможешь притвориться, что этого никогда не было?

Его выражение лица такое же нечитаемое и спокойное, как всегда.

— Чего никогда не было?

Я облегченно выдыхаю. Он уже подыгрывает мне.

— Ладно, хорошо.

— Что ты просто запела Селин Дион в ванной?

Невероятно широко раскрыв глаза, я смотрю на него. Но это не только потому, что он затронул мой неловкий момент. Нет, дело в том, что в его голосе прозвучало что-то похожее на... веселье. И черты его лица не такие холодные и собранные, как обычно.

Прежде чем я успеваю насладиться этим небольшим нюансом, он подходит ближе. Брови опущены, Лиам выглядит одновременно свирепым и мрачным.

— Ты вспомнила песню?

У меня перехватывает дыхание, потому что создается впечатление, что Лиам ожидает объяснений, которые я не в состоянии дать.

— Я вспомнила ее. И это как-то важно. — Смятение и разочарование овладевают мной, окрашивая мой голос. — Но я не знаю почему.

Лиам на мгновение задерживает взгляд на мне, словно оценивая обоснованность моего признания. Затем моргает и делает шаг назад.

Проведя рукой по лицу, он прочищает горло, хмурое выражение омрачает его красивые черты.

— Я заметил, что у тебя возникли некоторые проблемы, поэтому хотел сообщить, что у меня есть некоторые предметы в шкафах в моих смотровых комнатах, если они тебе нужны. Это поможет продержаться до утра. Я схожу в аптеку и возьму все, что тебе нужно. Но они уже закрыты на сегодня, так что...

Проклятье. Он заметил трусики, которые я застирала и положила на открытую крышку стиральной машины. Я думала, что у меня есть еще время до его возвращения.

— Мне жаль...

Лиам угрожающе опускает брови, как будто мои извинения его злят. Затем, когда он сжимает свой затылок, ненадолго отрывая взгляд от моего, давая мне понять, что тот расстроен разговором.

— У тебя есть идея, что ты бы предпочла, чтобы я подобрал?

— Я... Честно говоря, первое, что пришло мне в голову, это то, что мне нужны прокладки, так что, думаю, это мой ответ.

Это, безусловно, самая неприятная встреча с ним, и это о чем-то говорит, поскольку этот человек удалил мой чертов катетер. Если бы только пол мог проглотить меня целиком прямо сейчас.

Почему меня это так смущает? Не то чтобы он не знал, что у женщин есть менструальные циклы. Он же врач, ради всего святого.

— Хорошо. Тогда я возьму их. Посмотрим, сколько я смогу раздобыть для тебя за это время.

Когда Лиам поворачивается, чтобы уйти, все мое тело расслабляется от облегчения. Но это длится недолго.

Он останавливается за порогом, стоя ко мне спиной, и в его голосе звучит незнакомое чувство, которое я не могу определить. Конечно, это не флирт, потому что это совсем не в его характере.

— Должен сказать, я никогда бы не принял тебя за поклонницу Селин Дион.

С моих губ срывается смешок, и как только он исчезает из виду, я закрываю глаза руками. О, Боже.

Сделав несколько быстрых глубоких вдохов, я изо всех сил пытаюсь избавиться от смущения. Через мгновение, пока я убираю принадлежности для уборки, Лиам проходит мимо меня на кухню с гигиеническими прокладками в одной руке.

Вместо того чтобы отдать их мне, он роется в дальнем угловом шкафу, пока я мою руки в кухонной раковине. И, когда вытираю руки полотенцем, Лиам говорит:

— Держи. Это должно помочь на время.

Он протягивает блокнот, прокладки и шоколадку, практически впихивая их мне. Я смотрю вниз на все, что сейчас сжимаю в руках, отмечая, что шоколадка, судя по этикетке, местного производства. Что-то таится в моих воспоминаниях, пытаясь вынырнуть на поверхность, но безуспешно.

— Ты не любишь шоколад?

Я перевожу взгляд на Лиама.

— Люблю. Спасибо.

Разочарование пронзает каждый дюйм моей души. Проклятье. «Почему я не могу вспомнить?»

Вдохнув, я повторяю более спокойным тоном:

— Спасибо, Лиам.

Прядь волос, выбившаяся из хвоста, падает вперед, когда я наклоняю голову в сторону. Он медленно поднимает руку, сверкая глазами, от чего я застываю на месте.

Охваченная собственным разочарованием, я заставляю себя улыбнуться, надеясь, что улыбка выглядит искренней, а не такой хрупкой, какой она кажется на моих губах.

— Такими темпами к концу я буду обязана тебе больше, чем своей жизнью.

На его лице мелькнуло осуждение, прежде чем он опустил руку на бок и сделал шаг назад. Выражение его лица непроницаемо, и я задаюсь вопросом, что я такого сделала, чтобы вызвать это.

— Мне нужно сделать кое-какую работу. Спокойной ночи. — Лиам поворачивается и исчезает в коридоре, направляясь в свой кабинет.

Возможно, он просто такой. Замкнутый. Сдержанный. Спокойный.

Но, клянусь, на долю секунды мне кажется, что он хотел убрать мои волосы назад.

Внутренне я смеюсь над этой мыслью. Потому что всего лишь женщина, которая сейчас находится под его опекой.

Независимо от того, жаждет ли какая-то часть меня большего.

ЗАМЕТКА В ДНЕВНИКЕ

Тринадцать лет

Боже мой, я всерьез думала, что папа пытается свести меня с ума. Вчера он достал свои диски с Селин Дион и крутил их без остановки.

Его любимая песня — «The Power of Love», и хотя я могу признать, что это прекрасная песня, после того как он прослушал ее на повторе около ста раз подряд, мне, наконец, пришлось нажать кнопку паузы на CD-плеере.

Ужасно признавать, но я была поглощена собственным раздражением из-за того, что он весь день слушал диски, и не замечала ничего, кроме этого. Но когда наконец-то вышла из этого состояния, я поняла, что с папой что-то не так.

В конце концов, папа сел рядом со мной и сказал, что узнал плохие новости. Умерла его близкая подруга, и много лет назад она была для него очень особенной. Он извинился за то, что неоднократно проигрывал эту песню, но сказал, что она напоминает ему о ней. Что они однажды танцевали под нее.

Я хотела расспросить папу о ней, но взгляд его глаз остановил меня. Я никогда раньше не видела, чтобы папа выглядел таким грустным, словно, если продолжит говорить о ней, он действительно заплачет. Я не знала, что делать, поэтому просто подошла и села к нему на колени — хотя была уже слишком большая для этого — и обняла его.

Не уверена, что папа когда-нибудь раньше сжимал меня так крепко, но я знала, что ему это объятие нужно больше, чем когда-либо.

Мой папа сильный и делает все для меня, но мне бы хотелось, чтобы у него был кто-то особенный — даже если он говорит мне, что ему больше никто не нужен. Каждый раз, когда я упоминаю об этом, он говорит: «Малыш, ты — все, что мне нужно. Мы и так идеальная семья».

Я знаю, что он это имеет в виду, но все же.

В любом случае, «The Power of Love» теперь не так раздражает. Если она вызывает у папы счастливые воспоминания, то я оставлю свои жалобы при себе.

Позже, вечером, я предложила ему потанцевать под эту песню. Хотя не была уверена, захочет ли он, но его глаза загорелись, и папа согласился.

Мы танцевали, и папа даже закружил меня. В конце он поцеловал тыльную сторону моей руки и поблагодарил меня. Думаю, я немного развеяла его грусть.

Я знаю, что сделаю все для папы, как и он для меня.

Всегда.