— Пожалуйста, Джаггер. Скажи мне, что есть способ все исправить.

Я больше не буду от нее ничего скрывать. Неважно, как трудно это сказать и каковы последствия. Если она хочет знать, как я могу избежать гибели в небытии, я скажу ей.

Я говорю — Я могу пасть.

Она кладет руки на мою влажную грудь и смотрит на меня снизу вверх.

— Как падший ангел? — я киваю, и она продолжает. —Это безопасно? Что тебе нужно делать? Чем я могу помочь?

— Вай.

— Скажи мне, Джаггер.

— Моя жизненная сила связана с ангельским царством. Мне придется разорвать эту связь и соединить ее с другой.

Она пожимает плечами, окидывая лес растерянным взглядом.

— Хорошо. Разорви ее и соедини с этим царством.

Я отстраняюсь от нее и провожу ладонью по затылку. Она не понимает, а если бы и поняла, это было бы уже слишком. Как может кто-то, у кого вся жизнь впереди, хотеть пожертвовать ею ради нерушимых уз? Не имеет значения, что она говорит. Все, что меня волнует, - это исправить все ошибки, которые я совершил по отношению к ней.

— Моя жизненная сила не совместима ни с чем в этом царстве, кроме одного человека.

— Мной? — вздыхает она. —Что произойдет, если ты свяжешься со мной?

От ее вопроса я отшатнулся назад и покачал головой. —Ты не хочешь этого, Вай.

— Скажи мне! Что произойдет?

Я кусаю нижнюю губу, ненавидя себя за то, что даю ей понять, что она может принять такое решение. Если она скажет «нет», она будет жить с чувством вины, зная, что меня больше нет ни в этом мире, ни в каком-либо другом. А если она скажет «да», то это... навсегда. Я хочу уйти, оставить ее, как сделал в ту ночь в Италии. Но воспоминание о боли в ее глазах удерживает меня на месте. Я не могу снова так с ней поступить.

— Моя жизнь будет связана с твоей. Это все равно, что отдать мне половину своей души, и эти две половины нельзя разлучать надолго, не испытывая мучительной боли. Поэтому, когда ты умрешь, я тоже умру.

— А что будет со мной? Если ты умрешь, умру ли я тоже?

Я сглатываю, слезы наворачиваются на глаза и текут по щекам при одной только мысли об этом мире без нее.

— Да, Вай. Если умру я, умрешь и ты. И я...

— Тогда в чем вопрос, Джаггер? — спрашивает она, снова сокращая расстояние между нами. Даже когда я пытаюсь вырваться, она вцепляется пальцами в пряжки моего ремня и притягивает меня к себе.

— Почему ты ведешь себя так, будто это вообще вопрос? Что мы должны сделать для этого? Я хочу это сделать, что бы это ни было. Теперь, когда я знаю, что ты был единственным, кто был рядом со мной во всем, и не ты предал мое доверие, мне все так чертовски ясно. Я лю...

Я поднимаю руку и прижимаю палец к ее губам. —Нет, Вай. Не надо. Не говори так. Я не позволю привязать себя ко мне.

Она хватает меня за запястье и убирает мою руку от своего рта.

— Ты не позволишь мне? Нет, нет. Не тебе указывать мне, что делать. На этот раз я главная, Джаггер. Скажи мне. Сейчас. Что нам нужно сделать, чтобы спасти твою жизнь?

— Ты знаешь, что нам нужно сделать. Это единственное, что я отказывался делать с тобой именно по этой причине. Не потому, что я не хотел тебя. Не потому, что ты не заслуживаешь того, чтобы тебя лелеяли и всячески боготворили. Я не могу отнять у тебя свободу и привязать к себе.

Она прикрывает глаза и проводит указательным пальцем по поясу моих джинсов. —Ты хочешь сказать, что, если я проведу ладонью по твоему члену прямо сейчас, ты не станешь для меня твердым?

— Ну же, Вай, перестань, — огрызаюсь я, но не отстраняюсь от нее.

— Ты не хочешь, чтобы я прикасалась к тебе? — спрашивает она, склонив голову набок и приподняв бровь.

Конечно, я хочу. Это все, чего я хотел с тех пор, как ушел от тебя в том гостиничном номере.

— Ты ведешь нечестную игру, порочное создание.

Она улыбается, и кончики ее пальцев пробегают по моей молнии. —Так ты играешь или нет?

— Конечно играю — рычу я, чуть ли не щелкая на нее зубами.

— Так я и думала, — воркует она, скользя рукой по джинсам и обхватывая мой полутвердый член через ткань боксеров. — И как я и предполагала. Ты уже возбужден.

— Вай, как бы сильно меня это ни заводило, даже если бы я согласился на это… я не так хотел взять тебя в первый раз... посреди леса, в гребаной грязи.

Она смеется и отходит от меня, берет меня за руку и ведет во внутренний дворик на кладбище за часовней.

— Это конечно не отель, или что-то в этом роде, но, похоже, мы немного ограничены во времени.

— Мне кажется, ты меня не слушаешь, — говорю я, когда она садится напротив меня на ступеньки мавзолея. Ее коленки слегка раздвигаются, показывая бледно-розовые трусики. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы сосредоточиться на деле, а не на том, что она так охотно мне предлагает.

— Мы будем связаны не только линиями жизни. Мы никогда не сможем разлучиться более чем на несколько часов. Если ты решишь сделать это, пути назад не будет. Ты будешь нуждаться во мне, а я буду нуждаться в тебе, чтобы выжить.

— Джаггер, — отвечает она, ее голос так же тверд, как и мой. — Мне кажется, ты меня не слушаешь. Я не хочу разлучаться с тобой. Больше никогда.

Только я открыл рот чтобы что-то возразить, но тут же закрыл его. Она не может иметь это в виду. Ее милый нрав берет верх, и она намерена спасти меня, даже если для этого придется отказаться от многого.

— Как, Вай? Как ты можешь так говорить после того, что я от тебя скрывал? После того, как я вышел из твоей комнаты, не оглянувшись? Я причинил тебе боль, а ты хочешь... — это просто не имеет для меня смысла. За последние недели я не сделал ничего, чтобы заслужить такую преданность с ее стороны.

Вай смотрит на темнеющее небо и вздыхает, ее разочарование во мне очевидно. — Джаггер, я собираюсь задать тебе вопрос, и мне нужно, чтобы ты был со мной предельно честен.

— Хорошо.

— Ты любишь меня? Я имею в виду, ты... ты влюблен в меня?

— Я был влюблен в тебя с того самого момента, как увидел тебя в том парке, когда мы были детьми. Я знал, что не смогу оставаться в тени. Я хотел стать неотъемлемой частью твоей жизни, поэтому позволил тебе увидеть меня.

— Ну, я тоже тебя люблю, так что, пожалуйста, объясни мне ещё раз, в чём проблема, потому что я всё ещё не понимаю.

Слышать, как она говорит, что любит меня, - это чересчур, черт возьми. Я так сильно хочу ее, но я так зол на себя за то, что причинил ей боль.

— Я не могу двигаться дальше, пока не искуплю вину за то, что сделал с тобой.

Ее взгляд перемещается вниз по моему телу, и по ее лицу расплывается та злобно-сладкая улыбка, к которой я неровно дышу, пока она мысленно расставляет точки над «И». Она смотрит мне в глаза и загибает пальцы и манит меня ими. — Дай мне маску, темный ангел.

Моя рука тянется к карману, нащупывая прохладный пластик. Я надел маску, чтобы убить Брэдфорда, на случай, если потеряю контроль над маскировкой, скрывающей меня. Я не мог рисковать, пока не убедился, что она в безопасности.

Я вытаскиваю маску и бросаю ей. Она хватает ее и некоторое время смотрит на жуткое лицо, проводя пальцами по зияющему рту и запавшим глазам. Сексуальная тьма проступает на ее лице, когда она натягивает маску и прячется за ней.

— Разве истинное искупление не начинается на коленях? — она раздвигает ноги пошире и откидывается на ступеньки, опираясь на локти. — На колени, — требует она.

Я падаю на землю, и мои колени врезаются в могильный камень подо мной.

Я не вижу ее глаз за маской, но по тому, как она двигает головой вверх-вниз, могу сказать, что она оценивает меня, убеждаясь, что ей нравится то, что она видит.

— Эта кровь, которой ты покрыт, — говорит она, ее и без того сексуальный голос становится еще более хриплым за маской, — Я знаю, чья она. Но я хочу знать, как ты ее пролил. Я хочу услышать каждую мерзкую деталь. Как ты заставил его страдать за то, что он сделал со мной.

У меня сводит живот от одной лишь мысли о том, что я могу заставить ее пройти через это, но в то же время ее жажда узнать это посылает мурашки по моему позвоночнику. — Вай, я не...

Она встает и поднимается по ступенькам, опускается на каменную скамью в верхней части площадки. Она раздвигает ноги так широко, что юбка задирается до самых бедер, и я вижу влажное пятно по центру ее трусиков.

Откинувшись на спинку скамьи, как будто она просто проводит день на пляже, она требует — Скажи мне, Джаггер. Я хочу знать, что именно ты с ним сделал. Как ты заставил его истекать кровью, чтобы отомстить за меня.

Я резко выдохнул. — Отлично. Я начал с того, что сломал все его пальцы - пальцы, которые касались тебя без твоего согласия. Затем я взял острую ветку, которую подобрал в этом лесу, и раздробил ему все колени, потому что он не склонился перед тобой. Затем я вырвал его язык за то, что он говорил тебе все эти мерзкие вещи сегодня ночью и в тех письмах. Я позволил ему плакать, показав свою форму, чтобы он увидел чудовище, забравшее его жизнь. А когда он обмяк, я избавил его от страданий, пробив кулаком грудь и вырвав сердце. Он никогда не смог бы полюбить тебя так, как ты того заслуживаешь.

Я склоняю голову, с ужасом ожидая увидеть выражение отвращения на ее лице. Как она может простить меня, если я так жестоко лишил жизни другого человека?

— Блядь, я знаю, что это должно вызывать у меня отвращение, но не вызывает, и меня это устраивает. — говорит она, желание и возбуждение переполняют ее голос. Я слышу, как маска ударяется о камень, и когда она заговорила на этот раз, её голос стал твёрдым, властным, а её доминирующее поведение заставляет стать мой член твердым до боли.

— Джаггер, смотри на меня.

Когда я поднимаю взгляд, чтобы встретиться с её, её светлые волосы беспорядочно развеваются по плечам, ледяные глаза устремлены на меня, а грудь быстро вздымается и опускается.

На мгновение она замолкает, и я не могу не заполнить тишину. —Вай, ты...

— Ползи ко мне.

Я не ставлю под сомнение её власть. Она управляет мной с самого начала. Нет предела тому, что я готов сделать для неё. Я бы выдержал каждое унижение, принял каждое наказание, лишь бы быть рядом с ней.