Эпилог

Кей

Кристин подвозит меня к Ксавьеру после ужина.

— Если ты не уверена насчет этого, я могу отвезти нас обратно в общежитие. — Она кладет руку мне на плечо: — Ты не обязана говорить "да" сегодня вечером, Кей. Ты можешь подождать, пока...

Я прерываю ее, прежде чем она успевает закончить.

— Крис, это произойдет сегодня вечером. Я люблю тебя, но...

— Не говори, что любишь его больше! — Она свирепо смотрит на меня. — Потому что я больше никогда с тобой не заговорю.

Усмехнувшись, я качаю головой.

— Я бы никогда не сказала, что люблю его больше, чем тебя. Мои чувства к Ксавьеру отличаются от моих чувств к тебе, но, думаю, пришло время сосредоточить свою энергию на отношениях, которые я выстраиваю с ним.

Драматическим жестом она показывает мне выйти из машины.

— Все в порядке, — говорит Кристин со вздохом, призванным вызвать чувство вины, — Я вижу твое отношение ко мне. Иди, живи долго и счастливо.

— Не будь такой. Ты тоже не годишься для романтики, — напоминаю я ей, бросая на нее острый взгляд. — Ты хочешь поговорить о Никколо сейчас или позже?

Кристин игриво прибавляет громкость радио.

— Что? Я тебя не слышу!

Я закатываю глаза и вылезаю из ее машины.

— Увидимся позже, Крис!

Когда она отъезжает, на крыльцо выходит Ксавьер. Должно быть, он ждал меня. Я написала ему, пока мы были в ресторане, чтобы сообщить, что скоро приеду.

— Как раз вовремя! — Объявляет он с усмешкой. — Джексон только что ушел.

Я рада, что они начинают ладить. Мы с мамой забеспокоились, когда Ксавьер и Джексон рассказали нам свою версию событий об их первой встрече. Мы думали, что эти двое никогда не помирятся, но были приятно удивлены тем, насколько они сблизились.

— О? — Иду я по дорожке. — И чем вы с Джексоном занимались?

Ксавьер протягивает мне руку, чтобы помочь подняться по ступенькам на крыльцо. Я не настолько беременна, чтобы не видеть свои ноги, но на 21 неделе беременности мой детский животик уже не спрячешь. Чем больше я становлюсь, тем сильнее он меня опекает.

— Это сюрприз, — шепчет он мне на ухо. — Закрой глаза.

В ответ мои брови изгибаются.

— Я не люблю сюрпризы, Ксав.

Он наклоняется и прижимается своими губами к моим в сладком, непритязательном поцелуе. Это приятный контраст по сравнению с той страстью, которую мы обычно разделяли в жарких, гневных перепалках.

— Это небольшой сюрприз. Просто закрой глаза.

Я поддаюсь его энтузиазму и делаю, как он говорит. Ксавьер хватает меня за руку и ведет к входной двери.

— Как прошел ужин с Кристин?

— Думаю, можно с уверенностью сказать, что ты ей все еще не нравишься. — Я все еще надеюсь, что они подружатся, но пока их разногласия только усилились с тех пор, как я сообщила о своей беременности. У них разное видение всего, начиная с того, как должны проходить мои роды, и заканчивая тем, как мне следует готовиться к осеннему семестру. Я очень люблю их обоих, но моя жизнь стала бы намного проще, если бы они смогли найти общий язык.

— Не знаю, почему нет, — хмыкает Ксавьер. — Я ведь добр к ней.

Это немного преувеличивает правду. Он язвит в адрес Кристин так же часто, как она высмеивает его.

— Возможно, и это всего лишь идея, вам двоим следует смириться с тем, что вы не станете близкими друзьями. — Или, может быть, это мне нужно смириться с этим.

— Мы очень скоро станем лучшими друзьями, — возражает Ксавьер.

Кто я такая, чтобы спорить? Если это означает, что в будущем они будут добрее друг к другу, пусть думает, что хочет.

Ксавьер останавливается, когда мы входим в комнату, и новый, тревожащий запах атакует мои чувства.

— Мы не можем оставаться здесь надолго, потому что я не знаю, насколько полезны эти пары для ребенка, — колеблется он, — но я просто хотел, чтобы ты увидела, над чем мы с Джексоном работали весь день. Открой глаза.

Я делаю, как мне велено, и передо мной открывается новое зрелище. Несколько дней назад здесь была комната для гостей, но теперь стены бледно-голубого оттенка, который задевает струны моего сердца. Это детская.

— Во время ужина мы с Джексоном рассматривали обои на Amazon. Я заказал этот лесной принт, который огибает плинтусы. На нем обезьяны выглядывают из-за деревьев и играют со львами и зебрами. Думаю, это отлично подойдет для детской нашего сына. Ксавьер оглядывает пустое пространство, на его лице написано волнение. — А ты что думаешь?

— Думаю, вселенная знает, что делает.

Ксавьер оборачивается и хмуро смотрит на меня, сбитый с толку.

— Что? — Его взгляд опускается немного ниже, и напряжение на его лице становится глубже. — Подожди. Где твое кольцо? Что происходит, Кей?

Я пришла сюда сегодня вечером, чтобы сказать ему, что, наконец, готова принять его предложение. Я могла бы согласиться три месяца назад, когда он попросил, но мне нужно было, чтобы Ксавьер доказал свою состоятельность. Я хотела убедиться, что мужчина, которому я посвящаю всю оставшуюся жизнь, действительно изменился.

Он ходил со мной на прием к врачу, задавая наводящие на размышления и проницательные вопросы, которые я даже не подумала задать своему гинекологу. Он служил верой и правдой, предлагая удовлетворить любое мое желание, независимо от времени суток. Он ушел из студенческого братства и сменил специальность. По его словам, и то, и другое было сделано для того, чтобы обеспечить лучшую жизнь своему ребенку.

За последние три месяца я вижу Ксавьера практически каждый день, и с трудом вспоминаю, каким он был раньше. Воспоминания о нашем темном прошлом, подобно грозной туче, затмевают разум, причиняя невыносимую боль. Однако его любовь ко мне и нашему ребенку наполнила нашу историю моментами, которые сияют ярче самых ярких звезд, рассеивая даже самые мрачные тени нашего прошлого.

Например, когда он впервые занялся со мной любовью в постели, целуя меня, чтобы убрать все синяки, которые он оставил, когда мы были вместе в последний раз. Его губы были мягкими и теплыми на моей коже, оставляя за собой следы его ласк. Каждый поцелуй был похож на обещание, на клятву, что он больше никогда не причинит мне боли. Он оставлял следы любви, которые напоминали мне о его чувствах каждый раз, когда я смотрелась в зеркало.

На нашем первом свидании он не заставил меня наряжаться в дорогую одежду, как это сделал бы его отец; он даже не заставил меня выйти из дома. Вместо этого он превратил гостиную в личный кинотеатр с попкорном, конфетами и просмотром моего любимого фильма "Дневник памяти". Ксавьер не высмеивал меня за то, что я расплакалась в конце. Он притянул меня ближе и прошептал на ухо:

— Надеюсь, когда-нибудь это будем мы.

У нас никогда не будет идеальной истории любви. Судя по окружающим меня людям, я начинаю думать, что романтика в стиле Hallmark ненастоящая. Кристин влюбилась в человека, который раньше был ее отчимом. Моя мама подумывает о четвертом браке с человеком, который заставляет ее чувствовать, что она может все. Сиенна встречается с мужчиной постарше, с которым ее познакомил Джексон, и их отношения такие же скандальные, как и у всех нас.

Оказывается, не обязательно иметь идеальную историю любви, чтобы жить долго и счастливо. Мы все являемся доказательством того, что это происходит в нужное время.

— Да, Ксав.

Он не понимает.

— Что "да"? — Ксавьер делает шаг ко мне, сокращая расстояние между нами.

Я поднимаю левую руку, демонстрируя сверкающее обручальное кольцо, которое последние три месяца висело у меня на шее. По дороге из ресторана я сняла его с цепочки и надела на палец.

— Да, Ксав.

Проходит секунда, но когда он понимает, что я ему показываю, он поднимает меня и разворачивает к себе.

— Ты серьезно? — Ксавьер осыпает мое лицо поцелуями.

Я захлебываюсь от смеха, пытаясь сказать "да", пока он кружит меня.

— Пришло время нам начать нашу совместную жизнь.

Когда он ставит меня на ноги, меня встречает улыбка, которой я никогда раньше не видела. Он сияет так, словно никогда не был так счастлив.

— Ты говоришь, что хочешь быть моей, любимая?

Шесть месяцев назад это означало бы совсем другое. Но сейчас его значение стало менее хищным.

— Я твоя, Ксавьер. Отныне и навсегда.

Конец