Ненормально. Вся ситуация такая. Однажды мне предложили проживание в кондо мечты на протяжении четырех месяцев, а потом я стою на крыльце, разговаривая с рок-звездой. С настоящей легендой моего поколения. Честно говоря, не знаю, почему я сейчас не заикаюсь.

— Не могу поверить, что мы соседи, — говорю, не подумав.

Его зеленые глаза блестят в полуденном свете, но он прерывается и смотрит на меня внимательнее.

— Знаешь, не хочу показаться тщеславным, но ты сейчас как-то странно на меня смотришь.

Я вздергиваю вверх подбородок, словно меня ударили, даже когда тело краснеет от смущения. Дерьмо. Я и правда пялилась. Нет, не пялилась. Смотрела с благоговением. Тьфу.

— Ну, твои слова отдают тщеславием. Я просто установила вежливый зрительный контакт.

Врушка-брехушка.

Хоть он и кривит губы, но достаточно мил, чтобы не указывать на мое лицемерие.

— Ты, должно быть, новенькая. Раньше я тебя здесь не видел. А это здание не настолько большое.

— Я переехала в тот вечер, когда была метель.

— Ты имеешь в виду после того, как украла мороженое?

— Ты не собираешься забывать об этом, да?

Он смотрит на меня долгим, ничего не выражающим взглядом и я чувствую, как меня передергивает. Не хочу вспоминать о том, как поцеловала его, но вспоминаю. И он это знает. Его мягкие как масло губы растягиваются в самодовольной улыбке. Когда мои щеки достигают максимального покраснения, он, наконец, заговаривает.

— Считай мороженое подарком на новоселье.

— Эй, я отдала тебе свои печеньки. Где благодарность?

Джон проводит тыльной стороной пальца по губе.

— Знаю, что ты выражаешься буквально, но я так и слышу скрытый намек.

— Возможно, вы захотите проверить эту теорию, детектив.

Он согласно хмыкает, но взгляд подозрительный.

— Если ты на самом деле живешь здесь, то какой у тебя номер квартиры?

Я не хочу называть ему номер. По веселому выражению лица ясно, что он развлекается, приставая ко мне. Но я ни на секунду не думаю, что он флиртует, чтобы добиться от меня чего-то. Этот парень как аттракцион для кисок. Веснушчатые рыжеволосые девушки среднестатистической внешности не смогут долго удерживать его внимание.

Я даже не парюсь по этому поводу. Идея о том, чтобы переспать с ним, немыслима. О, я знаю, что он будет стоить моего времени. То, как он двигается — это чистейший секс и абсолютная уверенность. Но он живет в моем доме. Нет ни единого шанса, что я смогу ежедневно смотреть ему в глаза, зная, что он поимел меня и двинулся дальше. Потому что этим тоже знаменит Джакс Блэквуд.

Качаю головой и заставляю себя перестать думать о сексе.

— Я в 5Б.

Джон моргает, выражение его лица становится абсолютно пустым.

— Твою мать, ты моя соседка.

— 5А? — еле слышно спрашиваю я. Боже, музыка, которую я услышала однажды вечером — это он играл на гитаре.

Он улыбается.

— Это я.

И тут меня словно ударило током.

— Ты — Тот Кого Нельзя Беспокоить! Мне стоило понять.

— Прости, кто?

Мне даже нравится, как его лоб морщится от смущения.

— Мой сосед по этажу. Я должна держаться подальше от Того, Кого Нельзя Беспокоить.

Он моргает, глядя на меня, а потом уголки его губ стягиваются.

— Смотрю, Скотти и тут распорядился.

— Ты имеешь в виду мистера Скотта.

— Да, конечно, как бы ты ни захотела его называть.

— Его так зовут. В конце концов, это имя человека, который нанял меня присматривать за животными.

Одновременно развернувшись, мы поднялись по ступенькам к входу. Джон ввел код и открыл для меня дверь.

— Группа называет его Скотти. Он — наш менеджер.

— Теперь вся секретность обретает смысл.

— Он как чересчур заботливый и надоедливый отец. — Джон бросает бутылку в урну возле двери. Один быстрый бросок, а ублюдок даже не глянул. — Но он однозначно наша самая высокая оборонительная стена.

Я касаюсь лба.

— Ого, теперь я поняла, вы знамениты и все такое. Вероятно, ты не любишь вступать в контакт с обычными людьми, если они не сортируют твои «M&Ms» или типа того.

— Ох, ради бога. Я даже не люблю «M&Ms».

— Тогда «Скиттлз». Разве ты не хочешь попробовать целую радугу? Хотя этого я не могу утверждать. Фиолетовые отвратительны. Понятия не имею, что это за вкус, но более чем уверена, что это дерьмо не со вкусом винограда.

Повисает тишина, пока Джон смотрит так, будто у меня две головы. Полагаю, он любит фиолетовые, что многое объясняет. Он сам себя из этого вытряхивает.

— Знаешь, для таких как ты делают лекарства.

— О, правда?

— Ага, антацид.

Я не могу остановиться и смеюсь.

Задиристое выражение его лица медленно пропадает, а потом он тоже смеется. Звук насыщенный и теплый, и мы стоим и ухахатываемся, как два сумасшедших. До тех пор, пока нам не приходит в голову, что мы ведем себя как два дурачка, и веселье угасает, словно партия печального тромбона.

Джон прочищает горло и выпрямляется.

— Скотти предупредил тебя?

— Вообще-то он сказал, что если у меня с тобой возникнут какие-то проблемы, я должна связаться с ним.

Он хмурится, но потом фыркает от смеха.

— Ага, похоже на придурка.

— А что он имел в виду под проблемами?

На лице Джона расползается широкая дьявольская улыбка.

— О, я уверен, что ты поймешь, ты узнаешь... — Он говорит с настоящим британским акцентом, идеально подражая мистеру Скотту. — Когда эти проблемы возникнут.

— Миленько. — Я медленно его осматриваю. — Мне ведь не придется покупать кучу огнетушителей?

Большие невинные глаза цвета зеленой травы смотрят на меня.

— Конечно, нет. В квартире их уже полно, — подмигивает он и проходит мимо, направляясь к лифтам.

К сожалению, я тоже направляюсь наверх.

Глядя через плечо, Джон приподнимает брови.

— Ты преследуешь меня, Кнопка?

— Только потому, что ты идешь к лифту. И перестань меня так называть.

Двери лифта открываются, и мы заходим. Мне стоило поехать на следующем. Слишком мало пространства и Джон Блэквуд со своим непомерным эго занимает большую его часть.

Он облокачивается о стену напротив меня, небрежно скрестив ноги. Эта поза производит нежелательный эффект, выпячивая бугор между его ног. Я удерживаю взгляд на его лице, и он лениво смотрит на меня.

— Не могу перестать. Ты очаровательна как кнопка с розовыми щечками и всеми этими маленькими веснушками. Клянусь, у объекта моей первой влюбленности была кукла, похожая на тебя. Кажется, она звала ее Чаки.

Нельзя бить рок-звезду. Его тело, вероятно, застраховано.

— Ух, ты, я раньше никогда не слышала шутку про Чаки.

Он смеется.

— Мне говорили о моей уникальности.

— Уникальности в чем? — бормочу я прежде, чем подарить ему кроткую улыбку. — Ты же знаешь, как Чаки расправлялся с людьми, которые ему не нравились?

Джон наклоняет голову, рассматривая меня.

— Возможно, это мне стоит беспокоиться о возникновении проблем.

— Сон с одним открытым глазом может стать самым эффективным способом. — Я имитирую его позу, которая, к сожалению, не так сексуальна, когда ты низкого роста. — Ты явно знаком с призрачным владельцем квартиры, в которой я остановилась.

— Само собой, — соглашается он, все еще дерзко ухмыляясь.

— Это означает, что ты знаешь Стивенса и Хоун.

Губы Джона изгибаются.

— Да.

— Тогда почему ты не присматриваешь за животными?

Его улыбка слегка потухает.

— Стивенс меня не любит, — бормочет он, изучая свои ногти.

— Стивенс? Но он ласковый и хорошенький. Он точно любвеобильный, а не боец.

Джон пожимает мощными плечами.

Я внимательно слежу за ним.

— Должно быть, ты что-то сделал.

Он бросает на меня злобный взгляд.

— Я случайно наступил ему на хвост. Один раз!

Я не могу удержаться от ухмылки.

— А бедная Хоун? У маленькой золотой рыбки с тобой тоже счеты?

— Пока нет. Хотя, если честно, Хоун новичок. До нее была Локс. Но она сдохла. Внезапно, знаешь ли.

Лифт приезжает на наш этаж, и мы выходим к маленькому пространству между дверьми.

— Локс? — Голдилокс⁶. Я кривлюсь. — О боже, это плохо.

Джон посмеивается.

— Это лишь вершина айсберга, когда дело доходит до сумасшествия Киллиана.

Я останавливаюсь.

— Киллиана? Я присматриваю за животными Киллиана Джеймса?

Джон кривится.

— Дерьмо. Думаю, я не должен был говорить.

— Ух, ты. — Я смотрю на ключ в руке, а потом на дверь моей временной квартиры. — Теперь это обретает смысл.

Джон устало смотрит на меня.

— Ты же не собираешься теперь сделать это все странным?

— Я? Пфф. — Отмахиваюсь от него. — С чего бы мне волноваться из-за питомцев Киллиана Джеймса, если я даже не трепещу перед печально известным Джаксом Блэквудом?

Едва произнеся это, я жалею. Джон мгновенно сдувается, его челюсть сжимается.

Сожаление делает мой голос низким.

— Эй, я не имела в виду...

Он поднимает руку.

— Нет, все нормально. — Но выражение его лица холодное, взгляд зеленых глаз, когда-то пышущий жизнью, мертв. Он поворачивается к своей двери и быстро ее открывает. — Добро пожаловать в дом.

— Джон...

— Если тебе что-нибудь понадобится, не забудь позвонить Скотти.

И с этим он уходит, а я остаюсь в коридоре, опасаясь, что только что совершила ужаснейшую ошибку.