Теперь, когда он сбивает меня с толку, я жалею, что вообще что-то сказал. Но Скотти смотрит на меня фирменным прожигающим взглядом, и ни одного шанса, что я выберусь отсюда без того, что он затравит меня до смерти.

Провожу рукой по лицу.

— Я не могу делать это перед детскими колясками.

— Думаешь, они сдадут это прессе? — спрашивает он с каменным лицом.

— Ха. Нет, ты действительно очень забавный. Люди не замечают этого в тебе.

Он кивает.

— Софи говорит точно так же.

— Блядь, после всего мне понадобится антацид.

Не дернувшись, он тянется к карману своего пиджака и вытаскивает пластинку. Я таращусь на протянутые мне две таблетки антацида.

— А теперь говори.

Перед началом исповеди я прожевываю их.

— Кое-что случилось, — тяжело сглатываю, — со Стеллой. Снова.

Скотти поднимает руку, а потом достает две таблетки для себя.

Я закатываю глаза, когда он их съедает.

— Закончил?

— Продолжай.

Я с рыком отхожу от колясок, и он следует за мной.

— Я извинился за то, что вел себя дерьмово.

Миную ряд с принадлежностями для ванны. На меня глазеют желтые уточки и зеленые лягушки.

— Хорошо.

Бросив на Скотти свирепый взгляд, я оглядываюсь в поисках выхода. Слева маячат молокоотсосы, справа — подгузники. Вокруг настоящий лабиринт счастливого детства и семейного времени. Мне здесь не хватает воздуха. Кучка детей поет одну из моих песен через громкоговоритель, что неправильно по слишком многим причинам.

— Ммм... Скотти?

— Да?

— С каких, черт возьми, пор мы согласились на то, чтобы «Tots That Rock»¹⁴ пели наши песни?

Он моргает.

— Я немного отвлекся, когда Софи сказала, что беременна. Возможно, имели место небольшие перекосы в суждениях.

— Точно.

Глядя на меня, он прищуривается.

— Ты был на встрече и подписал документы, Блэквуд. Стоит попробовать обращать внимание и высказывать возражения против направлений маркетинга.

— Ага. Направления маркетинга — интересный термин, кстати. Даю очки за это.

Его глаза превращаются в щелочки.

— Перестань отвлекаться и расскажи мне о своей проблеме.

— Стелла рассказала мне о своей работе.

Я оттягиваю ворот футболки. Клянусь, в магазине включили отопление. Улыбающиеся, пускающие слюни детские картинки косятся на меня сверху вниз. Похоже на птиц в пеленках.

Скотти хватает меня за локоть.

— Сюда.

Я позволяю ему вытянуть меня из детского ада и наполняю легкие потрясающим загрязненным воздухом, как только мы выходим наружу.

— Спасибо.

— Первые пять раз, когда Софи затягивала меня в один из таких магазинов, со мной происходило то же самое, — признается он. — Чтобы полноценно проводить здесь время, необходимо тренироваться.

Мы переходим улицу и направляемся в Центральный Парк.

Едва оказываемся в относительном уединении, Скотти возобновляет разговор.

— Тебе не нравится, что она профессиональный друг?

— Нет. — Если бы. Прямо сейчас я бы предпочел такое. — Не то, чтобы...

— Тогда что? — Клянусь, в горле что-то застряло. — Выдавай, Джон или я возвращаюсь в магазин с колясками.

— Мне это показалось очаровательным, ладно? — Я провожу рукой по волосам. — Она невероятно очаровательная. Со мной произошло нечто, что я не...

Скотти останавливается и смотрит на меня. Я избегаю встречаться с ним глазами.

— Я стоял, глядя на нее, и она становилась... большим. Я не мог... не мог думать, мужик. Все просто... — Я машу рукой от злости на себя. — Накренилось. Мир накренился, и там была она. Понимаешь?

Медленная раздражающая улыбка растягивается на его лице. Сразу хочется ударить Скотти. Но я этого не делаю. Приберегаю для себя.

— Да, — говорит он, — по правде говоря, я действительно понимаю.

Этого я и боялся. Я помню, каким стал Скотти, когда влюбился в Софи. Его внимание переключилось с работы на одну болтливую блондинку, которая, казалось, загнала его на дерево. Было чертовски забавно наблюдать, как он падает. Теперь уже не так забавно. Только не когда я сам взбираюсь наверх.

Моим первым инструментом стала виолончель. Мне она безумно нравилась, и я хорошо играл на ней. А второй в моих руках оказалась гитара, и я понял, что она изменит мою жизнь. То же самое произошло и после знакомства с Киллианом, Уипом, Райем, Бренной и Скотти. Я знал, что они сыграют роль в моей жизни, изменят ее направление и цель.

То же ощущение и со Стеллой. Она свежа и нова, удобна и неподвластна времени, как одна из моих лучших песен, сыгранная совершенно по-другому. Только вместо того, чтобы нырнуть в омут с головой, я хочу отодвинуться на хрен подальше. В отличие от остальных, эта девушка пугает меня до чертиков.

Глядя на Стеллу в том темном коридоре, до меня вдруг дошло, как сильно я ее хочу. Хочу, чтобы она была подо мной, надо мной, рядом со мной. Хочу посвятить часы запоминанию рисунка ее веснушек, каждого ее изгиба и впадинки. Хочу, чтобы ее тело прижималось к моему, пока ее запахом не пропитается моя кожа. Хочу попробовать ее на вкус, трахнуть, посмеяться вместе с ней. Мне нужно все.

Для меня секс всегда был простым. Я мог отстраниться, позволить себе чувствовать удовольствие и игнорировать дерьмо в голове. Я люблю секс. Но никогда раньше я по-настоящему не хотел ни одну женщину. Что одна, что другая, без разницы. И если та, в которую я влюбился, не влюблялась в меня, то находилось много желающих и доступных женщин, чтобы удовлетворить мои потребности. В сексе мне всегда нравилась подобная легкость и обезличенность. Я мог ощутить тесную человеческую связь, в которой отчаянно нуждался, и оборвать ее после того, как все закончится.

Ничто касаемо этой девушки нельзя назвать обезличенным.

Возможно, будь это просто приступ похоти или потребности трахаться, я справился бы со Стеллой. Но все не так. Это совершенно ясно. Она рассказала, что является профессиональным другом, человеком, чья работа состоит в помощи другим людям чувствовать себя немного менее одинокими, и я пропал. Я упал прямо в пропасть. Я хочу ее не только физически, но и глубоко в душе.

Если выбор стоит между присутствием Стеллы в моей жизни без секса или трахнуть ее и оставить, я в любом случае выберу целибат. Но как мне обнажить душу в том потрепанном виде, в котором она есть, и хоть капельку надеяться, что эта девушка тоже меня захочет?

Я же вечный придурок. Был им всю свою жизнь. Это чудо, что я знаменит. И да, обожаем поклонниками. Но они меня не знают. Стелла знает и я не уверен, что достаточно долго сможет выносить мое присутствие. Конечно, она увлечена. Я прекрасно это вижу. Но я точно знаю, что влечение — это поверхностная эмоция, которая легко исчезает, так что не внушает особой надежды. Вот почему мне хочется сбежать от Стеллы так далеко, как только могу. Но чем сильнее я отстраняюсь, тем сильнее ощущаю, как она тянет меня назад.

Скотти все еще глазеет со знающим блеском в глазах. Он наслаждается ситуацией.

Я провожу рукой по затылку и сжимаю затекшие мышцы.

— Я оставил ее. Просто свалил.

Он кивает, словно я абсолютно нормально реагирую, хотя это вообще на хрен не так.

— Мы все дураки, когда влюбляемся.

Я секунду таращусь на него в ответ.

— Ты только что процитировал Джейн Остен?

Скотти фыркает.

— Мужик, в нашу первую поездку у тебя под матрасом была спрятана «Гордость и предубеждение».

— Я пытался впечатлить девушек!

— Точно. Вот почему книга была потрепанная и разорванная.

— Это старая книга Бренны, — протестую я, а потом пожимаю плечами. — Дарси нормальный. Но меня всегда напрягало, что Элизабет начала менять мнение о нем, только когда увидела Пемберли.

— Она влюбилась раньше, только отказывалась признавать это. Ты — циник, если думаешь иначе. — Скотти достал телефон, чтобы написать сообщение и вызвать свою машину. Мужчина никогда не ходит по городу без необходимости. — И это не сработает с мисс Грей, потому что она — романтик.

Мне бы спросить, откуда он знает, но Скотти знает все обо всех. Нет смысла раздражаться из-за этого. И он прав.

Нахмурившись, я разглядываю парк. Серое небо тяжело нависает над стелющейся зеленой травой. Скоро пойдет дождь, и люди направляются в места, где можно скрыться. Мы со Скотти идем к Коламбус Авеню, где будет ждать его водитель.

— Что мне делать?— выпаливаю я.

Скотти искоса смотрит на меня.

— Потрать деньги на хороший набор наколенников. Предсказываю, что в твоем будущем будет много унижений.

— Если бы я только мог провести с ней время, не волнуясь ни о чем другом, — бормочу я.

— Было бы идеально.

Скотти, похоже, считает, что это невозможно. Опять же, счастливый ублюдок работал с Софи, когда они познакомились. Она обязана была находиться рядом с его раздражительной задницей.

Смутная идея начинает формироваться, щекоча края моего отчаявшегося мозга.

— Кстати, — говорит Скотти, прерывая мои мысли, — сейчас у нас проблемы покрупнее.

Тошнота возвращается с удвоенной силой.

— Ты разговаривал с женщинами?

Я предоставил до неловкости расплывчатый список, но его сотрудники отслеживают всех, кто приходит на наши встречи или посещает наши VIP-комнаты. И это очень помогло, учитывая, что обычно я встречаюсь с женщинами, присутствующими на мероприятиях «Килл-Джон».

— Да, — медленно отвечает он. — Мы даже обнаружили источник. Девушка по имени Карен...

— Карен. Точно, вот как ее звали.

Скотти бросает на меня раздраженный взгляд.

— Очевидно, Карен также водила дружбу с Дейвом Нортом.

Дэйв Норт — солист группы «Infinite Sorrow». Я потираю затылок.

— Дэйв знает, что он в опасности?

— Знает, — Скотти удрученно вздыхает. — Клянусь, я должен многому тебя научить...

— В любом случае, — прерываю прежде, чем он сможет продолжить, — почему у меня проблемы покрупнее?

— В конце концов, история всплывет. Не получится ее скрыть.

— Я так и понял. — Дождь начинает падать медленными, мягкими каплями, усеивая тыльные стороны моих рук. — И тут уж ничего не поделаешь, верно?