— Это неправда, — прошептал я ему на ухо, прежде чем провести языком по его уху. — Я могу сделать все, что захочу. Ты тот, кто научил меня этому.

Его руки залезли мне под рубашку, и я подняла руки над головой, когда он снял ее. Меня охватил холод, когда он провел пальцами по нежной татуировке, растянувшейся под моим декольте. Воспоминания о той ночи, когда он отвел меня в салон Ареса, заполонили мою голову. Боль от иглы в сочетании с тем, что он держал меня, опьяняла. Это противоречило всем правилам в салоне, но мне разрешили лежать у него на руках, пока художник работал. Все это время руки Антона ласкали мое тело, тренируя его любить боль так же сильно, как и его прикосновения. Все остальные татуировки, которые у меня были, были сделаны одним и тем же художником в том же салоне, и меня держал Антон. То, что я выросла вместе с владельцем салона, принесло свои плоды.

Я закрыла глаза, когда он поднял голову и схватил мой сосок. Он сосал и тянул пальцы с одной стороны и рот с другой, в то время как я провела руками по его волосам, прижимая его к себе. Мои тонкие леггинсы, которые я надела после душа, не подходили Антону. Трение его твердого члена о мой клитор, когда я покачивала бедрами взад и вперед, напомнило мне о том, как мы были подростками, изучавшими тела друг друга и поначалу слишком напуганные, чтобы раздеться. Было жарко, и я была близка, слишком близка к тому, чтобы развалиться, а мы даже еще не начали. Я замедлила свои движения и посмотрела на красивого мужчину, который держал меня. Если бы мы не были такими токсичными, если бы все не было так сложно, мы могли бы иметь это навсегда.

— Скажи мне, что тебе нужно, — прошептал он в темноту, когда его пальцы скользнули с моей груди к поясу моих штанов. Он провел пальцем по моей коже, как будто необходимость пытать меня была более интересной, чем скользкость между моими ногами.

— Мне это нужно, — сказала я, откинувшись назад и опустив руки к нему, потянув за его серые спортивные штаны, пытаясь освободить его.

— Все, что тебе нужно сделать, это мило попросить, волчонок.

— Трахни меня, пожалуйста. Мне нужно, чтобы ты наполнил меня.

— Твоя маленькая нуждающаяся пизда пульсирует для меня?

— Да.

— А если я проведу пальцем между твоими складками, что я найду?

— Мой теплый, влажный центр.

— А чья это киска?

— Твоя.

— Ты уверена, что моя?

— Да.

— Но это было не только мое, не так ли?

Мое сердце остановилось, и я замерла. Я уже давно не была его. Последние три года я отдавала то, что принадлежало ему, другим. Поначалу это было невероятно тяжело, но со временем я научилась игнорировать чувство отвращения, которое подкрадывалось каждый раз, когда другой мужчина прикасался ко мне. Теперь мне пришлось столкнуться с этой реальностью и реальностью того, что, хотя тело Антона может снова хотеть меня, его сердце никогда меня не простит.

— Я всегда принадлежала тебе, что бы я ни делала в прошлом. Единственный человек, который владеет мной, владеет моим сердцем, — это ты, — выдавила я, пытаясь сдержать свои эмоции.

— Когда ты выздоровеешь, ты будешь наказана за то, что сделала, — сказал он сквозь стиснутые зубы. Я слегка кивнула ему, и он, казалось, был доволен, снимая одежду, которую мы оба оставили. Я знала, что это еще не конец, но мы преодолели первое препятствие, с которым нам пришлось столкнуться.

Антон откинулся на спинку кровати и потянулся ко мне. Я снова забралась на него, теперь между нами ничего не было, и он осторожно помог мне, пока я идеально прилегала к нему своим телом. Прошло так много времени с тех пор, как мы двое встретились, но я знала его тело лучше, чем свое собственное. Я прижалась к его груди и подняла бедра, когда он выровнялся с моим отверстием.

— Осторожно, волчонок. Если ты причинишь себе еще больше вреда, мне это не понравится.

Его похвала была тем, ради чего я жила, и он это знал. Интеллектуальные игры, в которые мы играли друг с другом, работали даже в самой интимной обстановке.

Я была скользкой от потребности, что сделало его вход гладким. Когда я скользнула по его члену, его руки сжались на моих бедрах до почти болезненной хватки. Я прикусила нижнюю губу и вздохнула, когда он, наконец, полностью наполнил меня, глядя мне в глаза. Связь между нами потрясла меня во многих отношениях.

Я наблюдала, как легкая улыбка озарила его красивое лицо.

— Ты собираешься двигаться, волчонок?

Я улыбнулась ему в ответ, даже не осознавая, что остановилась. Антон притянул меня к себе, как он всегда делал, заставив все остальное вокруг нас замереть, и я подвинулась вперед, слегка приподняв бедра и опустившись одним плавным движением.

Его чертовски сексуальное ворчание было музыкой для моих ушей.

— Вот так хорошая девочка.

Продолжиться долго было не вариант. Я уже была на грани, когда двигала своим телом, скользя вверх и вниз снова и снова. Когда он поймал мою грудь ртом, я почти увидела звезды. Он укусил меня, и это только усилило мою потребность в нем. Боль в моем теле была не чем иным, как далеким воспоминанием, когда меня поглотил мужчина, которого я любила всю свою жизнь.

— Бля, Антон. Да. Сильнее.

Он трахал меня снизу, пока я умоляла и раскачивалась вперед и назад, втирая в него свой клитор. Его бедра поднялись вверх, и я ахнула, когда он коснулся этого мягкого места глубоко внутри меня. Все это вызывало у меня желание взорваться и делало способность сдерживаться практически невозможной.

— Пока нет, волчонок. Потерпи.

— Я не могу ждать. Мне нужно...

— Ты подождешь. Не кончай, Майя, — проворчал он, продолжая свои движения, одной рукой придерживая мою поясницу, крепко прижимая нас друг к другу, от чего мне хотелось кричать. Обрезка была одной из его любимых игр. Пытал ли он меня игрушками, ртом или членом, Антон никогда не позволял мне кончить без разрешения, иногда держась часами или днями, если мое поведение было неприемлемым. Это было одно из его любимых наказаний, но сегодня было намного тяжелее, чем раньше. Прошло слишком много времени с тех пор, как он был глубоко внутри меня. Мое тело сжалось от боли, когда я мысленно готовилась к тому, что должно было произойти. Единственное, что помогало мне справиться, — считать в уме и изо всех сил стараться сконцентрироваться на чем-то другом, кроме сладкого чувства, формирующегося внутри меня.

Когда его рука проскользнула между нами и он скользнул пальцами туда, где мы были соединены, я почти потеряла ее. Он играл со мной. Играл своим телом, как если бы я была его собственным инструментом удовольствия. Я изо всех сил старалась не отставать от его движений, вращая бедрами, чтобы прижать клитор к его скользким пальцам, но это было бесполезно. Мне пришлось ждать, пока он будет готов.

— Тебе нужно освобождение, волчонок?

— Да.

— Очень хорошо попроси.

— Пожалуйста, пожалуйста, позволь мне кончить. Я больше не могу ждать. Это слишком больно. Мне нужно это. Ты мне нужен.

Хитрая улыбка появилась на его лице, когда я умоляла об освобождении, а затем, без предупреждения, он дал мне разрешение, которого я жаждала, и плотина, которая удерживала меня, разлетелась на миллион кусков. Я выкрикивала его имя, когда он укусил меня за шею и так сильно ущипнул мой клитор, что я подумала, что умру. Волны моей кульминации накрыли меня, и я затряслась над ним, когда он взорвался внутри меня, покрывая мои внутренности своим теплым, скользким возбуждением. Рев удовольствия, исходивший от него, вибрировал в моей груди, и я рухнула, не в силах пошевелиться, когда стены моего центра пульсировали вокруг него, втягивая в меня каждую последнюю каплю, которую он предлагал.