36

36

У меня что-то сжимается в животе, и я распахиваю глаза, вглядываясь в темноту, которая клубится вокруг моей спальни. Было уже далеко за два часа ночи, когда Маркус заснул рядом со мной, но я провела последние несколько часов, уставившись в затемненный потолок, наблюдая, как лунный свет медленно растекается по моей спальне.

Я не могла уснуть. Может быть, это последствия наркотиков, а может быть, это странная атмосфера, которая царит между мной и Маркусом. Я этого не понимаю. Как будто кто-то щелкнул выключателем внутри него, и внезапно эта жесткая внешность исчезла, оставив меня с грубой и честной версией его самого, той, которая ничего не скрывает. Черт, вчера вечером он сказал, что они все еще могут сделать меня женой мафиози, и с тех пор эта фраза не выходит у меня из головы.

Я не жена мафиози. Меня бы пристрелили в течение первых нескольких часов. Я считаю себя скорее боссом мафии. Я не подчиняюсь ничьим приказам и не уступаю. По крайней мере, я стараюсь быть такой сильной. Но самом деле я маленькая испуганная сучка, которая убегает от всего. Но я чувствую, что это меняется. Я чувствую, что развиваюсь, и если я останусь здесь достаточно долго, ничто не сможет меня удержать, даже трое мужчин, которые ворвались в мою квартиру посреди ночи.

Я отворачиваю голову от лунного света, оглядывая свою комнату, где Маркус крепко спит рядом со мной, только когда я это делаю, темная тень преграждает мне обзор.

Я судорожно хватаю ртом воздух, мои глаза расширяются. Тень исчезает, и я сажусь, обводя взглядом комнату. Быстро моргаю, протирая глаза и ища тень, но там ничего нет.

Должно быть, мне мерещится, но я была так уверена. Это казалось таким реальным.

Мое сердце бешено колотится, а беспокойство в животе становится только сильнее, более отчетливым, говоря мне, что что-то не так. Я опускаю руку на грудь Маркуса, и когда я пальцами впиваюсь в его кожу, чтобы разбудить, тень выходит передо мной.

— На твоем месте я бы этого не делала.

Мягкий женский шепот разносится по моей спальне, когда тень выходит вперед, в лунный свет. Темный капюшон закрывает ее лицо, перетекая в длинный, до пола, плащ, но я вижу длинные пряди грязных светлых волос, выглядывающих из-под него. Ее голова остается опущенной, скрывая глаза.

— Кто ты? — Я бросаюсь к Маркусу, отступая назад, более чем готовая разнести это место в пух и прах, если это потребуется.

— Ты дура, Шейн Мариано, — говорит она мне. — Слепая дура.

— Откуда ты знаешь, кто я?

Ее рука скользит под плащ, и мои глаза расширяются от страха, когда она достает пистолет.

— Ты сбежишь, — говорит она. — Ты сбежишь и никогда сюда не вернешься. На подъездной дорожке стоит машина с деньгами и паспортом в бардачке. Дверь не заперта. Убирайся отсюда, пока они не сделали с тобой то, что сделали со мной.

— Прости? — Я выдыхаю, пытаясь заглянуть ей под капюшон. — Кто ты? Что и кто сделал? Их отец? Джованни?

— Сейчас же, — требует она. — Я больше не буду просить. Уходи, пока не стало слишком поздно. У тебя нет времени.

Я качаю головой, ни на йоту, не доверяя этой женщине.

— Нет, здесь мне безопаснее, — говорю я ей, в глубине души понимая, что единственное место, где я когда-либо обрету свободу, - это стены этого старого замка. Я бросаю взгляд на ее пистолет, ужасаясь тому, что она может с ним сделать, но я стою на своем. Это мой новый дом. Никто не сможет защитить меня от их отца так, как они.

— Парни защитят меня.

Она подходит ближе, ее пистолет направлен мне в голову.

— Но кто защитит тебя от них?

Я с трудом сглатываю, мои руки на коленях дрожат.

— Встань, — требует она так тихо, что я едва слышу.

Властность в ее тоне заставляет меня осторожно подняться на ноги, и в этот момент я мельком вижу женщину, скрытую под плащом. Ее лицо покрыто шрамами и грязью, а безжизненные голубые глаза смотрят так, будто она готова направить пистолет на себя.

— Кто ты? — Я спрашиваю снова.

— Последнее предупреждение, — выплевывает она. — Они не твои. Уходи сейчас же, или ты не оставишь мне другого выбора, кроме как заставить тебя бежать.

Они не твои.

Кто это, блядь, такая?

Я качаю головой, решимость злобно пульсирует в моих венах.

— Нет. Я никуда не уйду, — требую я. — Ты меня не пугаешь. Ты просто сучка в плаще. Ты не можешь сделать мне ничего такого, чего они уже не сделали.

— Будь, по-твоему, — говорит она, прежде чем направить пистолет на Маркуса, мирно лежащего в моей постели. — Ты не оставляешь мне выбора.

Я бросаюсь к ней.

— НЕЕЕЕЕТ! — кричу я, глаза Маркуса распахиваются и смотрят прямо на меня.

БАХ!

Пуля глубоко входит ему в грудь, когда я прижимаю девушку телом к земле и вырываю пистолет прямо из ее чертовых рук. Маркус стонет, и я обнаруживаю, что поднимаюсь с пола, переползая через кровать, чтобы добраться до него. Его глаза широко раскрыты, а из пулевого отверстия в груди льется кровь.

— МАРКУС, — кричу я, слезы наполняют мои глаза, когда я бросаю пистолет на кровать и пытаюсь надавить ему на грудь.

Его веки тяжелеют, кровь стекает по моим пальцам, когда Леви врывается в комнату.

— ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА? — рычит он, в ужасе уставившись на своего брата.

Я поднимаю взгляд, яростно качая головой.

— Нет, я... — мои глаза обводят комнату, но девушки в капюшоне нигде не видно. — Это была не я. Я этого не делал. Я...

— ШЕВЕЛИСЬ! — рычит он, врываясь в комнату и пытаясь добраться до своего брата. Он хватает меня за руку и швыряет через комнату, прежде чем сильно упереться руками в грудь своего брата. — НЕ СМЕЙ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, УМИРАТЬ У МЕНЯ НА ГЛАЗАХ, МАРК.

Меня охватывает паника, и я обнаруживаю, что крадусь обратно к двери.

Он думает, что это сделала я.

Он думает, что я ответственна за убийство его брата.

Если Маркус умрет, я, блядь, покойница. Они не остановятся, чтобы задать вопросы или оправдать меня. Я их враг номер один.

Слова женщины кружат у меня в голове, пока я продолжаю пятиться, мои глаза широко открыты, а сердце бешено колотится.

— Уходи сейчас же, или ты не оставишь мне другого выбора, кроме как заставить тебя бежать. Она точно знала, что делает.

Я прижимаюсь спиной к дверному косяку своей спальни, и когда мои глаза фокусируются на Маркусе и я вижу, как его жизнь ускользает, я понимаю, что, без сомнения, мои дни сочтены.

Мне нужно бежать.

Леви поднимает взгляд и, видя это решение в моих глазах, его охватывает ярость. Он молниеносно тянется к пистолету, и я не осмеливаюсь оглянуться. Я выбегаю из комнаты как раз в тот момент, когда еще одна пуля глубоко вонзается в дверной косяк, как раз там, где я стояла всего мгновение назад.

Я несусь по старым полам, мчась по гребаному замку, как летучая мышь из ада. Я в мгновение ока добегаю до лестницы, спускаясь по ней на ощупь, пока страх пронзает мое тело. Мое сердце колотится в груди быстрее, чем когда-либо прежде.

Я должна убираться отсюда к чертовой матери.

Я добегаю до вестибюля и мчусь к массивной входной двери, чувствуя, как натягиваются и расходятся швы на ногах. Она сказала, что дверь открыта.

— ГДЕ ОНА, ЧЕРТ ВОЗЬМИ? — Я слышу яростный рев Романа, разносящийся по замку, говорящий мне, что он видел именно то, что видел Леви, и, в отличие от Леви, его руки не зарыты глубоко в грудь брата.

— ОНА УБЕГАЕТ.

ЧЕРТ.

Блядь. Блядь. Блядь. Блядь.

Я мертва.

Я липкими руками хватаюсь за ручку двери, и открываю ее, когда слышу, как Роман бежит по замку, перелетая через поручни, как гребаный ниндзя, и с легкостью спускается по ступеням, мчась за мной.

Я вырываюсь в холодную ночь, холодный ветерок обдувает мою кожу, словно жестокая атака, а вокруг льет дождь, но я преодолеваю это, перепрыгивая через две ступеньки парадного входа за раз. Я почти ничего не вижу, и от меня не ускользнуло, что и мой отец, и волки должны быть где-то здесь.

Я вижу машину вдалеке, но Роман быстро догоняет меня. Я должна добраться до нее раньше, чем он доберется до меня. Это моя единственная надежда.

Спотыкаясь о ступеньки, я бегу к машине, дождь хлещет мне в лицо, я слышу, как Роман ломится в дверь.

— ОСТАНОВИСЬ, — рычит он, видя мое идеальное бегство. — Я ВЫСЛЕЖУ ТЕБЯ.

Нет. Нет, нет, нет, нет.

Хватаясь за дверцу машины, я распахиваю ее и бросаюсь на водительское сиденье. Более чем осознаю, что эту штуку можно отследить, как и гребаный маячок у меня в руке, но я должна попытаться. Я вырву эту штуку из своей руки зубами, если потребуется.

Ключ оставлен в замке зажигания, и мои нервы становятся безрассудно дикими, когда я поворачиваю ключ и завожу двигатель. На это уходят драгоценные секунды, которых у меня нет, и когда я отпускаю тормоз и завожу машину, я смотрю в зеркало заднего вида и вижу, что Роман мчится за мной, преодолевая ступеньки далеко позади.

— ЧЕРТ.

Я жму на газ и срываюсь с места, как разъяренный псих. Шины визжат по мокрому асфальту, и я быстро теряю контроль, поскольку задние колеса заносит в сторону. Роман останавливается позади меня, и как раз в тот момент, когда я думаю, что совершила идеальное бегство, я в последний раз смотрю в зеркало заднего вида и с ужасом наблюдаю, как Роман достает пистолет.

Давлю на газ, машина рвется вперед, и я изо всех сил пытаюсь сохранить контроль.

— Нет, пожалуйста. НЕТ, — кричу я, мои глаза наполняются непролитыми слезами.

БАХ!

Громкий хлопок эхом разносится по ночи, когда пуля Романа пробивает заднее колесо моей машины. Машину заносит, и она быстро переходит в неконтролируемое вращение, прежде чем врезаться в край подъездной дорожки и взмыть в небо.

Я кричу, колотя руками по двери, чтобы попытаться удержаться, когда она переворачивается раз, другой, затем третий, прежде чем, наконец, остановиться на ухоженной траве.

Кровь отливает от моей головы, когда ужасающая боль разрывает мой живот. Мое зрение затуманивается, и черные пятна угрожают ослепить меня, но моя борьба еще не закончена. Я моргаю, у меня кружится голова, когда я опускаю взгляд на толстый осколок стекла, торчащий из моего живота.