Маркус наклоняет голову, ловя взгляд Лукаса, полный слез.

— Скажи мне, Шейн умоляла сохранить ей жизнь, прежде чем ты пытал ее? Как насчет того момента, когда ты вонзил нож в ее плоть? Она кричала? Умоляла тебя остановиться?

Он не отвечает, но ему и не нужно. Мы достаточно помучили Шейн, чтобы точно знать, как бы она отреагировала.

— Ты был безжалостен к ее хрупкому телу, и теперь мы должны отплатить тебе тем же.

Маркус вцепляется пальцами в волосы Лукаса и швыряет его лицом в грязную, окровавленную землю. Не сбиваясь с ритма, он бьет его тяжелым ботинком между лопаток, прижимая к земле.

— Это будет весело, — бормочет он ядовитым тоном.

Маркус протягивает мне зазубренный нож, и я присаживаюсь на корточки, хватая его за волосы, чтобы удержать на месте.

— Передай от меня привет своему брату, — бормочу я, нисколько не сомневаясь, что этот засранец отправится прямиком в самые глубокие ямы ада, где я однажды присоединюсь к нему.

Лукас плачет, и Маркус заставляет его замолчать.

— А теперь тише, — шепчет он. — Ты пропустишь самое интересное.

И вот так я провожу лезвием зазубренного ножа по задней части его шеи, наблюдая, как его плоть разрывается в клочья, прежде чем услышать прекрасный звук лезвия, проходящего через его позвоночник.

Тошнотворный хруст - это все, что мне нужно, чтобы почувствовать чистое удовлетворение, пульсирующее в моих венах. В тот момент, когда его голова болтается в моих пальцах, зазубренный нож со звоном падает на пол и эхо разносится по комнате. Мы с Маркусом больше не тратим время на этого придурка и поворачиваемся, чтобы уйти, полные решимости вернуться к Шейн, пока не стало слишком поздно.