21

21

У меня заурчало в животе, когда я села, скрестив ноги, на своей кровати. Прошло двадцать четыре часа с момента нападения на старый склад, и я была благодарна парням за то, что они оставили меня в покое.

То, что я там увидела... Я просто не могу выбросить эти образы из головы.

Кровь, лезвия, безвольный отросток на земле.

Братья ДеАнджелис намного хуже, чем я думала. Я знала, что они опасны, и я чертовски уверена, что они жестокие монстры, но то, чему я стала свидетелем, намного превосходило все, что я могла себе представить.

До того, как я познакомилась с ними, когда кто-то упоминал их имена, первая мысль, которая приходила в голову, была о том, как бессердечно они могли вслепую застрелить кого-то без всякой причины, точно так же, чему я была свидетелем с той девушкой на их вечеринке. Хотя ей следовало бы подумать получше, прежде чем пытаться обокрасть братьев ДеАнджелис.

Новости об их нападениях постоянно транслировались по моему старому телевидению, но я только сейчас осознаю, сколько деталей было упущено в этих новостях. Я должна отдать им должное, они определенно, кое-что смыслят в творчестве.

Я имею в виду... его гребаный член? Кто отрезает член мужчине? Не поймите меня неправильно, засранец это заслужил. У него так и не было возможности прикоснуться ко мне, но я не настолько наивна, чтобы думать, что я была единственной, а вот другим, возможно, не так повезло. Хотя, возможно, слово "повезло” не совсем подходит к ситуации.

Мне совсем не повезло.

Тот удар, который Маркус нанес с другого конца склада, вонзив нож в горло бегуна, был идеален во всем. Сила и точность, которые, должно быть, потребовались для этого броска, поражают меня, в то время как то, как Леви распотрошил этого человека с таким отработанным мастерством, только показывает, как часто они это делали.

Однако Роман, даже не подумав дважды, отсек руку этого человека прямо от его тела, а затем вонзил кинжал ему в горло, чтобы пронзить сердце.

Мой желудок скручивает от этой мысли, и я ловлю себя на том, что несусь через свою комнату, захлопываю дверь своей личной ванной, прежде чем я падаю коленями на прохладную мраморную плитку. Сильная судорога пронзает меня, когда я свешиваю голову над краем унитаза, только, как и в миллион раз до этого - ни черта не выходит наружу.

Я прислоняюсь к стене ванной, на моем лбу выступает легкая испарина. Этот мир, в который я каким-то образом попала - безумен. Но я должна быть честна, хотя то, чему я стала свидетелем прошлой ночью, было самой ужасной вещью, которую мог увидеть человек – все могло быть и хуже.

До этого момента я по глупости убеждала себя, что в них есть что-то хорошее. Что они просто непонятые, сломленные души с проблемами с отцом, как и у всех нас. Конечно, они были грубыми и безжалостными и решали свои проблемы немного по-другому, но они все еще оставались людьми. Я даже позволила себе подобраться к ним достаточно близко, чтобы быть уязвимой рядом с ними.

Но, несмотря на их недостатки, несмотря на их неумолимые, жестокие и кровожадные поступки, они оставили меня в покое, чтобы я могла обдумать все. Я чувствовала, как гнев волнами исходит от них во время долгой поездки на машине домой. Я чувствовала, как в машине накаляется напряжение, чувствовала их непреодолимую потребность наказать меня за попытку сбежать от них, но они оставили меня в покое. Оставили меня пытаться преодолеть это, оставили меня горевать о старой жизни, к которой я никогда не вернусь.

Они проявили ко мне доброту, и я благодарна им за это.

Они не хотят причинять мне боль, и хотя они, вероятно, смотрят на ситуацию иначе, чем я, я вижу, на что они готовы пойти, чтобы защитить меня.

Я слышу, как они бродят по замку, постоянно проходят мимо моей двери и останавливаются прямо снаружи, чтобы проверить, как я, но ни один из них не ворвался внутрь и не потребовал объяснений. Может быть, для них все-таки есть надежда, или, может быть, они избегают предлагать собственное объяснение.

Мой желудок снова урчит, но на этот раз более яростно. Я знаю, что в какой-то момент мне придется встретиться с ними лицом к лицу. В конце концов, им надоест мое нежелание, и они все равно придут за мной. Лучшее, что можно сделать, это взять бразды правления в свои руки и играть по их правилам.

Поднявшись на ноги, я прерывисто вздыхаю, опасаясь мыслей, которые будут преследовать меня, когда я увижу их лица. Я подхожу к раковине и омываю лицо водой, прежде чем взглянуть на себя в зеркало.

Мои безжизненные голубые глаза смотрят на меня в ответ, но я принимаю храброе выражение лица, расправляю плечи и вздергиваю подбородок. Я могу это сделать. Я могу быть храброй, и чертовски уверена, что смогу выжить.

Развернувшись на каблуках, я широкими шагами выхожу из ванной в главный холл, пока не дала себе шанса передумать. Я слышу Леви вдалеке, его барабаны эхом разносятся по замку, а с противоположной стороны доносится приглушенный разговор.

Пытаясь собраться с духом, я начинаю спускаться по лестнице. Без сомнения, они уже знают, что я вышла из своего укрытия. Я почти не поднимаю шума, но что касается братьев ДеАнджелис, то они знают все, что происходит в их доме.

Ступив на нижнюю ступеньку, я пробираюсь сквозь множество неровностей, пока, наконец, не добираюсь до столовой. Обнаружив, что стол ломится от всего вкусного, я направляюсь прямо к нему. Мой взгляд скользит по бесконечным вариантам и, обнаружив большой сочный стейк прямо в центре, я упираюсь в край стола и тянусь.

На кой черт им нужен такой большой стол?

Я вынуждена встать на колени поперек стола, чтобы добраться до него, и, отодвигая со своего пути другие тарелки и столовые приборы, я надеюсь на того, кто бы там ни был наверху, что один из братьев положил свой глаз на этот кусок мяса. По крайней мере, так я смогу взять что-нибудь, пусть и незначительное, у одного из них.

Не имея сил подняться со стола и найти подходящий стул, я опускаюсь задницей на деревянный стол и ставлю тарелку на ноги, прежде чем выложить на нее все самое вкусное. Я добавляю немного печеного картофеля, добавляю немного овощей, приготовленных на пару, а затем поливаю соусом.

У меня текут слюнки. Прошло слишком много времени с тех пор, как я хорошо ела. Я знаю, что, вероятно, пожалею об этом ужине, когда воспоминания о прошлой ночи нахлынут на меня, но мне нужна энергия, чтобы продолжать жить.

Оглядывая стол, я ищу нож и вилку, и когда мой взгляд скользит по ножу для стейка, я не могу не вспомнить, что Маркус должен наказать меня за то, что я сделала с его рукой. Но если честно, я действительно не думаю, что это произойдет.

Как и все остальное, я откладываю это на задний план и сосредотачиваюсь на текущей задаче. Взяв нож и вилку, я принимаюсь за еду, пока сижу, свесив ноги с края стола.

Отправляя в рот первый кусочек сочного стейка, я смакую его и стону от удовлетворения. Я думаю, жизнь все еще может быть хорошей, но, пока я жую, понимаю, что больше не слышу барабанную дробь Леви, и это только напоминает мне, что с этого момента не все стороны жизни будут хорошими.

Я замираю, прислушиваясь, но как только поднимаю голову, три придурка появляются в открытом проходе огромной столовой.

Страх пробегает по мне, когда я смотрю на них. Маркус выглядит чертовски невозмутимым с косяком в руке и зажигалкой в другой. Леви все еще сжимает свои барабанные палочки и выглядит так, как будто он зол из-за того, что братья оторвали его от барабанов, в то время как Роман просто носит свой фирменный хмурый вид.

Я с трудом сглатываю, когда хватаю тарелку со своих ног.

— Итак, — говорю я, понижая тон, когда на моем лице появляется натянутая, злая усмешка. — Тебе нравится твой стейк?

Дерзкая улыбка искривляет губы Маркуса, когда он шагает вглубь зала, проходя прямо мимо меня к своему любимому месту во главе стола.

— Чертовски сырой.

Роман усмехается про себя.

— Точно, по мне, так ты больше похож на парня средней прожарки.

Нож пролетает прямо через комнату, кончик скользит мимо моего лица и едва не попадает Роману в глаз, прежде чем глубоко вонзиться в стену позади его головы. Роман даже не поднимает глаз, и это заставляет меня задуматься, насколько распространены здесь летающие ножи. Возможно, этот шрам на его лице был скорее из серии "серийные убийцы всегда остаются серийными убийцами", чем из серии "трахнул жену не того человека".

Леви занимает свое место последним. Он ближе всех ко мне, оба его брата на противоположных концах. Его барабанные палочки покоятся в руках, и, откидываясь на спинку кресла, он легонько барабанит ими по деревянному столу.

— Как ты хочешь это сделать? — спрашивает он, переходя прямо к делу, когда я замечаю, как его братья настороженно смотрят на меня, ожидая, что я взбешусь.

Дрожь пробегает по моему телу, когда я опускаю взгляд на его руки, вспоминая, насколько они на самом деле искусны.

— Что ты имеешь в виду? — Спрашиваю я, прерывисто дыша, чувствуя себя полностью окруженной.

— Прошлая ночь, — подтверждает он, как будто еще не знает, что мы больше, чем на одной волне. — Мы притворимся, что этого не было, или тебе нужно выплеснуть свое разочарование?

Мои глаза вылезают из орбит, и я в ужасе смотрю на него.

— Разочарование? Ты так это называешь? Вы, ребята, убили этих людей, как будто у них не было семьи или друзей. Вы монстры.

— Великолепно, — мрачно бормочет Роман. — Она хочет поговорить об этом.

— Я не хочу говорить о дерьме, — бросаю я ему в ответ, более чем готовая метнуть в него нож, как это сделал Маркус. Хотя моя цель и близко не была бы такой грандиозной. — Поверьте мне, я делаю все возможное, чтобы притвориться, что не видела, что вы делали прошлой ночью, но это не так просто. Образы в моей голове... Они никуда не денутся.

Маркус вздыхает.