— Да, это ясно, — бросает он мне в ответ. — А теперь поторопись и прими свой морфий. Раньше, когда ты была в отключке, было спокойнее.

По моему лицу растягивается злая ухмылка.

— Оооо, посмотрите, кто теперь у нас смешной.

Роман стонет и фыркает, поворачивается на каблуках и выходит из комнаты.

— Ты невозможна, — рычит он, не оглядываясь, и исчезает за углом.

Я не могу удержаться от смеха и, встретив довольную ухмылку Маркуса, прикусываю губу, чтобы не захихикать, как маленькая школьница.

— Ты когда-нибудь собираешься смягчиться по отношению к нему? — спрашивает он. — В конце концов, ты заставишь его сломаться, и когда ты это сделаешь, это будет некрасиво.

Я качаю головой, мне слишком весело от этого.

— И, какого черта я должна делать такие глупости, когда доставать его - моя любимая часть дня? Кроме того, разве все эти позитивные вибрации и хорошее настроение не должны способствовать процессу заживления?

Леви тяжело вздыхает и смотрит на своего брата.

— Не собираюсь лгать, — бормочет он, его темные глаза блестят от беззвучного смеха. — В ее словах есть смысл. Мы все занимаемся процессом исцеления.

Маркус медленно кивает, глубоко задумавшись.

— Так и есть, — говорит он, проводя пальцами по щетине на своем остром подбородке, когда его взгляд возвращается к моему. — Ты не оставляешь нам выбора. Мы просто должны присоединиться к тебе и помочь действовать Роману на нервы при каждом удобном случае.