- Постараюсь, товарищ Сталин.

- Возьмите с собой опытных артиллериста и авиатора. Танков у этого фронта мало, танкист не потребуется. С минуту подумав, Сталин добавил:

- Хорошо, если бы с вами поехали Яковлев и Ворожейкин.

Так получил я благословение на первую самостоятельную поездку в качестве представителя Ставки.

Хотя спешки не было, вылетели мы к месту назначения уже на другой день. Верховный любил, чтобы его указания выполнялись немедленно.

По прибытии на КП И. И. Масленникова, как положено, заслушали доклады об обстановке. Докладывали начальник штаба В. Р. Вашкевич, потом командующий артиллерией С. А. Краснопевцев, затем командующий воздушной армией Н. Ф. Науменко и, наконец, начальник тыла. Масленникову по ходу этих докладов задавались вопросы. Рассмотрели его решение и выехали в войска. Понятно, в первую очередь в те, которым предстояло наносить главный удар.

Дольше всего мы работали, пожалуй, на стрежневском плацдарме по западному берегу реки Великой. Он занимал всего восемь километров по фронту, а в глубину имел два - четыре километра. Мал, конечно, но другого не существовало. Там были наблюдательные пункты 1-й ударной и 54-й армий. С различных точек пытались заглянуть отсюда в расположение противника, но немногое разглядели: лес отлично скрывал передний край неприятельской обороны. Еще хуже просматривалась ее глубина.

На плацдарме у нас тоже имелись лесные маски, и это позволяло хоть и тесно, но скрытно разместить здесь войска по крайней мере двух корпусов. Населенные пункты были немногочисленны и являли собой картину полного разрушения. В конце концов, взвесив все "за" и "против", мы окончательно утвердились в мнении, что главный удар следует наносить именно отсюда.

Много переживаний вызывали фронтовые дороги. В сухую погоду над ними висело непроницаемое облако какой-то особенно тонкой лесной пыли пополам с мошкарой, вылезавшей из зеленых чащоб и немилосердно кусавшей все живое. А во время дождей они зияли страшными рытвинами и ямами, заполненными водой. Надрывно урча и раскачиваясь, лавировали между ухабами забрызганные грязью грузовики. Колонны ползли со скоростью черепахи, часто останавливались. Водители, выскочив из кабины, совали под колеса длинные слеги и только им одним известными способами все-таки вызволяли грузы из беды.

О дорогах беспокоились командиры всех степеней. Чего они не предпринимали! В особо труднопроходимых местах прокладывались даже деревянные колеи, и машины шли по ним как по рельсам. Только не зевай - соскользнут колеса с дощатого настила, влезешь в болото по самый кузов.

В большинстве дороги были однопутные, с разъездами на них, но кое-где были и двухпутки. Везде стояли регулировщики. А там, где автомобиль совсем не мог двигаться, выручал гужевой транспорт. Невероятной выносливости лошаденки тащили и тащили повозки, а невозмутимые повозочные на остановках первым делом накашивали им травы, извлекая из-под сиденья всегда готовые для этого косы. О лошадях они заботились больше, чем о самих себе.

После ознакомления с войсками и местностью засели вместе с Военным советом фронта за план операции. Был проделан полный, так сказать, творческий цикл и проведена вся практическая организационная работа.

Противостояла фронту только часть сил 16-й немецкой армии. Враг не был особенно многочисленным, но сидел в обороне прочно, опираясь на укрепленные районы Пскова и Острова. Поскольку лобовое наступление против этих мощных узлов сопротивления не могло обещать успеха, планом операции предусматривался последовательный разгром сначала островской, а затем псковской группировки противника в обход ее с юга с одновременным фронтальным ударом по ней.

Ближайшая задача фронта имела глубину до 120 километров и ограничивалась выходом советских войск на рубеж Остров, Лыэпна, Гулбене. Ее намечалось выполнить в два этапа. Сначала силами 1-й ударной армии под командованием Н. Д. Захватаева и 54-й армии под командованием С. В. Рогинского наносилось поражение войскам противника перед стрежневским плацдармом к югу от Острова (главный удар - с плацдарма смежными флангами обеих армий в направлении Курово, Аугшпилс, Малупе). А на втором этапе в дело вступала 67-я армия В. З. Романовского и, используя успех на главном направлении, должна была разгромить вражеские войска, оборонявшиеся непосредственно в районе Острова.

Последующей задачей фронта являлось наступление в направлении Выру. В то же время дивизия правого фланга 67-й армии в обход Пскова с юго-запада и 42-я армия, действовавшая фронтально, не позже 28-29 июля должны были овладеть Псковом. В дальнейшем с рубежа Псков, Выру, Дзени предполагалось наступать в направлении Тарту или Пярну.

План наш был утвержден Ставкой, и начало наступления назначалось на 17 июля. Перед тем мы еще раз объехали армии и корпуса, на месте отрабатывая их задачи в наступлении. П. Д. Яковлев и Г. А. Ворожейкин усиленно занимались подготовкой артиллерии и авиации. К вечеру, однако, каждый из нас спешил на КП фронта. Там сообща подводились итоги за день и писалось донесение в Москву.

Накануне операции, 16 июля, во всех армиях была предпринята paзведка боем. С рассветом при сильной артиллерийской поддержке разведывательные отряды атаковали противника. В полосе 1-й ударной армии разведчикам удалось ворваться в немецкие траншеи, а через полтора-два часа боя они овладели небольшим населенным пунктом Чашки и закрепились там. Командарм послал на помощь им дополнительные силы пехоты, но дальше продвинуться не удалось. На других направлениях разведывательные атаки успеха не имели. Противник оборонялся предельно упорно.

В ночь на 17 июля мы отправились на наблюдательный пункт командующего 1-й ударной армией генерала Н. Д. Захватаева. Он располагался на стрежневском плацдарме.

Реку Великую пересекли еще затемно. Нужно было поторапливаться: утро ожидалось погожее и во всех отношениях жаркое.

Армейский НП представлял собой систему глубоких щелей на небольшой высотке, перекрытых накатом толстых бревен. Прибыли мы туда с большим запасом времени, но Захватаев уже поджидал нас. Выслушав его короткий доклад, И. И. Масленников и я присели у приборов наблюдения, а Яковлев и Ворожейкин занялись со своими специалистами.

Как всегда в подобных случаях, люди, собравшиеся на НП, заметно напряжены. Переговариваются вполголоса, будто боятся нарушить торжественность момента. Все давно налажено, настроено. И все-таки каждый еще и еще раз что-то проверяет, что-то уточняет. Операторы колдуют над картами. Связисты склонились над своей аппаратурой. Понятное чувство нетерпения заставляет то одного, то другого посматривать в ночную темень, в сторону противника.

Но вот наступила решающая минута, и картина резко меняется. С первыми залпами артиллерии все как-то разом задвигались, громко заговорили.

В воздухе появилась наша авиация. Она воспользовалась хорошей погодой и действовала в то утро безупречно. Взрывы авиабомб слились с грохотом артиллерийских разрывов.

Огневая система противника была подавлена надежно, и пехота уверенно двинулась в атаку. Скоро поступили первые обнадеживающие доклады: наши войска вклинились в оборону 83-й пехотной дивизии немцев и развивают успех не только в глубину, а и на фланги, "сматывая" вражескую оборону.

Хорошо пошли дела и в 54-й армии. Там оборона противника тоже была прорвана.

Появились пленные. Опросом их удалось установить, что перед фронтом обеих армий находятся 32, 83 и 218-я пехотные дивизии противника да несколько охранных полков, составляющие арьергард основных сил врага, которые начали отход на запад. Сведения об отходе являлись новостью, но отнюдь не неожиданной. Мы не исключали, что немецко-фашистское командование может уклониться от удара, занесенного над его 16-й армией, и попытается встретить советские войска где-то в глубине. В предвидении такого варианта в 1-й ударной и 54-й армиях заблаговременно были созданы подвижные группы, правда небольшого состава. У Захватаева в подвижную группу вошли: один стрелковый полк 85-й дивизии, 16-я танковая бригада и 724-й самоходно-артиллерийский полк. У Рогинского подвижная группа составилась из 288-й стрелковой дивизии и 122-й танковой бригады. Сейчас пришла пора ввести их в дело.