Генеральный штаб осуществлял крупнейшее за время войны сосредоточение в район Курска материальных средств и войск. Пришлось пересмотреть возможности железных дорог и увеличить планы перевозок.

Решались и теоретически неясные еще вопросы, вставшие в связи с преднамеренной обороной и последующим переходом в контрнаступление. Их было множество. Как гарантировать успех такой обороны и допустимо ли осуществлять ее меньшими, чем у противника, силами? Нужно ли обладать заранее созданным превосходством в силах? В каком звене иметь это превосходство - в тактическом или оперативном, в армейском или фронтовом? Может быть, лучше всего сосредоточить резервы в руках Ставки и с их помощью в подходящий момент создать решающий перевес сил при переходе в контрнаступление? Следовало решить также, когда и в какой именно момент операции надлежало переходить в контрнаступление - нельзя же было допустить, чтобы враг нанес большой урон нашим обороняющимся войскам. Однако нельзя и спешить, выступать преждевременно, не обескровив противника.

Разрешением всех этих вопросов наряду с Генеральным штабом занялись и командующие фронтами, штабы фронтов, начиная с Западного и далее к югу. Время было напряженное: подготовка летней кампании переплеталась с текущими делами, теоретическая работа шла рука об руку с практической, взаимно подкрепляя и подпирая одна другую.

Когда о моменте перехода в контрнаступление спросили мнение Верховного, от него последовал такой ответ:

- Это пусть решают сами фронты, исходя из сложившейся обстановки. Генштаб обязан следить лишь за тем, чтобы не нарушилось взаимодействие и не было бы большой паузы, в течение которой враг может закрепиться на достигнутых им рубежах. Очень важно также своевременно ввести в дело резервы Ставки.

Ни у кого не существовало сомнений, что в оборонительных действиях главную роль будут играть Центральный и Воронежский фронты. Не исключалось участие в этом Брянского и Юго-Западного фронтов. Г. К. Жуков и Р. Я. Малиновский были даже убеждены, что Юго-Западный фронт непременно подвергнется ударам противника. И так как там не имелось собственных достаточно сильных резервов, настаивали на необходимости расположить за его стыком с Воронежским фронтом армию или по крайней мере танковый корпус из резервов Ставки.

Тщательный анализ оперативных приемов, применявшихся противником в прошлых кампаниях, заставлял иметь в виду и еще одно обстоятельство: обеспечивающие или отвлекающие действия он мог развернуть в полосах любого из наших фронтов на южном крыле. А потому Ставка и Генеральный штаб уже к 20 апреля проверили состояние обороны прифронтовых полос почти повсеместно и, конечно, выявили при этом много всяческих недостатков. 21 апреля Сталин подписал на сей счет особые директивы всем фронтам, кроме Ленинградского и Карельского.

Поскольку дело шло к окончательному перелому в ходе войны, советское Верховное Главнокомандование проявляло повышенную заботу о своих стратегических резервах - их размещении, порядке применения. К идее создания специального резервного фронта Ставка обратилась еще в начале марта, а 13 марта, как уже сказано, такой фронт был сформирован в составе трех общевойсковых армий (2-й резервной, 24-й, 66-й) и трех танковых корпусов (4-го гвардейского, 3-го и 10-го). В апреле объединение это значительно усилилось. В его состав вошли дополнительно три общевойсковые армии (46, 47 и 53-я), одна танковая армия (5-я гвардейская), еще один танковый корпус (1-й) и два механизированных корпуса (1-й и 4-й). В разное время фронт этот именовался по-разному: то Резервным (с 10 по 15 апреля), то Степным военным округом, то, наконец, Степным фронтом (с 9 июля по 20 октября). Как увидит читатель несколько позже, в этой смене названий был определенный смысл, но принципиальная сущность стратегических резервов оставалась неизменной. Ставка и Генеральный штаб не предполагали вводить их в дело на оборонительном этапе задуманной операции. Стратегическим резервам отводилась решающая роль при переходе в контрнаступление. Однако И. В. Сталин считал, что на всякий случай Степной военный округ надо заранее поставить на центральном направлении в затылок действующим фронтам, имея в виду возможность использования его и для решения оборонительных задач, если к тому вынудит обстановка. 23 апреля Степному военному округу были даны следующие указания, которые надлежало выполнять одновременно с доукомплектованием личного состава:

"На случай перехода противника в наступление раньше срока готовности войск округа иметь в виду прочно прикрыть направления: 1) Ливны, Елец, Раненбург; 2) Щигры, Касторное, Воронеж; 3) Валуйки, Алексеевка, Лиски; 4) Ровеньки, Россошь, Павловск; 5) Старобельск, Кантемировка, Богучар и район Чертково, Миллерово".

Одновременно силами местного населения под руководством партийных организаций до 15 июня подготавливался к обороне так называемый государственный рубеж. Он проходил по левому берегу Дона на Воейково, Лебедянь, Задонск, Воронеж, Лиски, Павловск, Богучар. Степной военный округ изучал этот рубеж и готовился занять его при первой необходимости. Производилась также рекогносцировка нашего старого оборонительного рубежа Ефремов, Борки, Алексеевка, Беловодск, Каменск на Северском Донце.

В результате в полосе наиболее вероятного наступления противника общая глубина инженерного оборудования местности достигала 300 километров. На этом пространстве наши стратегические резервы должны были уничтожить врага в случае его прорыва. В то же время Степному округу предписывалось: "Войска, штабы и командиров соединений готовить главным образом к наступательному бою и операции, к прорыву оборонительной полосы противника, а также к производству мощных контратак нашими войсками, к противодействию массированным ударам танков и авиации".

Такие задачи в принципе не соответствовали понятию о военном округе, и именно поэтому 9 июля он был переименован в Степной фронт. В состав его вошли: 27-я армия генерал-лейтенанта С. Г. Трофименко, 47-я армия генерал-лейтенанта А. И. Рыжова (с 13 июля 47-й армией стал командовать генерал-лейтенант П. М. Козлов, а с 4 августа ее возглавил генерал-лейтенант П. П. Корзун), 53-я армия генерал-лейтенанта И. М. Манагарова, 5-я гвардейская армия (бывшая 66-я) генерал-лейтенанта А. С. Жадова, 5-я гвардейская танковая армия генерал-лейтенанта П. А. Ротмистрова, 5-я воздушная армия генерал-лейтенанта С. К. Горюнова, 4-й гвардейский и 10-й танковые корпуса, 1-й гвардейский механизированный корпус, 7, 3 и 5-й гвардейские кавалерийские корпуса.

Глубокая многополосная оборона действующих фронтов, расположение за ней сильных стратегических резервов и, наконец, создание по Дону государственного оборонительного рубежа, безусловно, обеспечивали нам возможность при всех обстоятельствах остановить противника. Но это не являлось еще достаточной гарантией полного поражения немецко-фашистских войск. Для этого изыскивались новые возможности.

С этой целью мы не раз обращались к Западному и Брянскому фронтам. Предполагалось, что наступательные действия противника будут иметь здесь менее крупный масштаб, чем на Центральном и Воронежском фронтах. Вместе с тем орловская группировка врага, по нашим предположениям, непременно должна была стать активной участницей решающего наступления немецко-фашистских войск под Курском. Ожидалось, что ее введут в сражение, когда ударные силы уже исчерпают свои наступательные возможности и гитлеровское командование будет вынуждено преодолевать кризис операции. Вот этому-то и требовалось всячески воспрепятствовать. В тот момент, когда придет время ввода орловской группировки в сражение, ее следовало разгромить соединенными усилиями Западного и Брянского фронтов. А потому нами заблаговременно разрабатывалась наступательная операция на этом направлении, начало которой ставилось в зависимость от критического момента сражения на Курской дуге. Такая операция, безусловно, являлась дополнительной и очень важной гарантией общего успеха советских войск. План ее получил условное наименование "Кутузов".