— Это нормально, — сказала я. — В любом случае, я бы хотела принять душ.

— Я тоже. Я оставлю заднюю дверь открытой. Придешь, когда будешь готова?

— Ты хочешь, чтобы я пришла в дом? — удивленно спросила я.

— Все в порядке?

— Да, я просто… — я изо всех сил пыталась объяснить, почему это было так важно. — Дом — это ваше семейное пространство. Я не хочу в это вмешиваться.

Он склонил голову.

— Вероника, последние шесть часов я только и делал, что думал о том, как буду вторгаться в твое тело. Черт побери, можешь переночевать в моей комнате.

Я рассмеялась.

— Хорошо, я буду через пару минут.

Оказавшись в своей квартире, я прыгнула в душ, радуясь бабочкам в моем животе. Я не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала их. Выйдя, я натерла кожу ванильным лосьоном для тела, вспоминая, как Остину понравился его запах от меня. Чувствуя себя непослушной, я пропустила трусики, но натянула белую футболку через голову и вытащила хвост, распушив волосы. Пульс участился, я поспешила вниз по лестнице и прошла через двор.

Как и было обещано, задняя дверь была открыта. На кухне было темно и тихо, и я заперла за собой дверь, прежде чем подняться наверх.

В спальне Остина горела одна лампа, а дверь в ванную была закрыта. На тумбочке стояла огромная коробка презервативов, которую мы купили по дороге домой, и при одном ее виде у меня сжались мышцы корпуса. Я вдохнула — в комнате пахло им. Мужественный, но чистый, как новый кожаный ремень.

Позади меня открылась дверь ванной, и я обернулась.

— Привет, — сказала я, и мое сердце колотилось как сумасшедшее, как будто я не видела его пятнадцать минут назад.

Плюс он был голый.

Мое дыхание превратилось в одышку, когда он подошел ко мне, волосы мокрые и растрепанные, кожа влажная и слегка покрасневшая, глаза темные и голодные. Мой взгляд скользнул по его широкой груди, вниз по рельефному прессу, к толстому, массивному члену между его бедер.

Я облизнула губы.

— Как дети?

— Отлично. Но я не хочу сейчас говорить о детях. — он подошел достаточно близко, чтобы уткнуться лицом в мою шею и просунуть руки под мою рубашку. — Черт, ты хорошо пахнешь.

— Спасибо.

Его руки скользнули по моей заднице. — Ты пришла сюда без трусиков?

— В любом случае, я не думаю, что они протянут долго, — я вздрогнула, когда его губы и язык прошлись по моему горлу.

— Ты была права, — он направил меня обратно к кровати. — Очень плохо, что ты все ещё носишь эту футболку. Ты здесь уже как минимум тридцать секунд.

— Сними это с меня. В любом случае она принадлежала Нилу, и…

— Что? — его тело сразу напряглось. Он поднял голову и уставился на меня, в его глазах пылала ярость.

— Эта футболка. Это был Нил, но я…

Прежде чем я успела закончить предложение, Остин схватил два кулака хлопка на моей груди и черт возьми разорвал ее на куски. Он продолжал рвать, пока футболка не разорвалась полностью спереди, затем вырвал ее из моих рук и бросил на пол. Было такое ощущение, будто гризли, изображенный на его плече, взял на себя управление.

— Ничто из его никогда больше не коснется твоей кожи, — кипел он.

Я не знала, возбуждаться мне или ужасаться этому проявлению собственнической ярости. Но сердце мое билось галопом, как скаковая лошадь, а дыхание прерывалось короткими, быстрыми порывами. Между ног я почувствовала трепет возбуждения, а соски затвердели и покалывали.

Я была возбуждена.

— Твою мать. Мне жаль, — мышцы на шее Остина натянулись, и его глаза на мгновение закрылись. — Сегодня я продолжаю терять свое дерьмо. Я не знаю, что это такое. Я просто, черт возьми, не могу вынести мысли о нем рядом с тобой, даже его футболку.

Я застенчиво улыбнулась.

— Тебе придется отдать мне одну из своих футболок, чтобы заменить ее.

— Будет сделано, — он жадно поцеловал меня, его язык скользнул между моими губами. Его член ожил, между нами, и я взяла его в кулак, обхватив его пальцами и водя рукой вверх и вниз по утолщающейся длине.

Он просунул руку мне между ног. — Ты уже мокрая, — прорычал он, его пальцы легко скользили внутри меня.

— Это твое тело. Оно что-то делает со мной, — затем я приподнялась на цыпочках и прижалась губами к его уху. — А теперь уже я собираюсь сделать кое-что с тобой, — я упала на колени, наслаждаясь резким вдохом его дыхания, обхватив его набухший член обеими руками. — Кое-что, о чем я думала весь день.

— Весь день, да? — его голос был низким и глубоким от желания.

— Может быть, даже всю неделю, — я провела рукой вверх и вниз по твердой длине его члена, дразнила его мягкий, гладкий кончик языком.

Он застонал, его руки сжались в кулаки по бокам.

— Не говори мне, что это не так, — я скользнула одной рукой между его бедер, сжимая его яйца в своей ладони.

— Что не говорить?

Я кокетливо посмотрела на него и облизала его головку.

— Что ты не думал об этом.

— Каждую минуту с тех пор, как я встретил тебя.

Я засмеялась и лизнула его от основания до кончика, кожа была горячей, упругой и покрытой венами. — Отлично, — я обвела его конец и провела рукой вверх и вниз по его длине, радуясь его глубокому, мучительному стону, когда мои губы, влажные и открытые, зависли над чувствительной головкой. Я подняла голову и снова встретилась с ним взглядом. — Но, прежде чем я это сделаю, я хочу кое-что прояснить.

— Я предупрежу тебя.

— Это не то, что я имела в виду, — я провела по губам кончиком, как будто это была помада, покрывая их соленым вкусом. — Имелось ввиду то, что я хочу, чтобы было ясно: тебе не разрешено сдерживаться.

Его руки скользнули в мои волосы: — Иисус.

— Я стою перед тобой на коленях, — прошептала я. — Хочу, чтобы тебе было хорошо. Скажи мне что делать.

Из его груди вырвался мучительный рык: — Я хочу, чтобы твой рот был на мне.

— Да ладно, ты можешь лучше, — я провела губами вверх и вниз по нижней части его эрекции. — Позволь мне услышать, что ты на самом деле думаешь.

— Я хочу, чтобы ты отсосала мой член.

Я улыбнулась, взяла в рот только кончик и несколько игриво потянула его.

Его кулаки сжались в моих волосах.

— Я хочу трахнуть твой рот так глубоко и сильно, что ты задохнешься, когда я кончу.

А потом я больше не могла говорить, потому что он схватил меня за волосы, чтобы удерживать мою голову, в то время как он просовывал свой член по всей длине между моими губами, вплоть до того, пока кончик не коснулся моей задней части горла. Он остановился там на секунду, замерев совершенно неподвижно, так что я все еще чувствовала, как он затвердел и запульсировал у меня во рту. С мучительным стоном он начал покачивать бедрами — медленные, ритмичные толчки, которые скользили по моему языку, никогда не удаляясь полностью, но всегда затрагивая самые глубокие уголки моего рта. Мои глаза наполнились слезами. У меня болела кожа головы. Я боролась за дыхание, умудряясь хватать немного воздуха каждый раз, когда он отстранялся.

Но это было именно то, чего я хотела. Было ощущение силы в осознании того, что он готов отпустить меня, сказать то, что думает, сделать то, что хочет, без колебаний. Это был человек, не привыкший ставить свое удовольствие на первое место.

Я хотела доставить это удовольствие, воплотить его. Я хотела, чтобы он был эгоистичен со мной. Грубым со мной. Настоящим со мной.

Он начал двигаться быстрее и сильнее, его бедра двигались вперед глубокими и резкими ударами. Его пальцы распустили мои волосы и обхватили мою голову, удерживая ее на месте. Я почувствовала, как оргазм нарастает в обеих моих руках: одна обхватывала основание его члена, а другая между его ног, каждая часть его тела становилась тверже по мере того, как его тело стремилось к освобождению. Я почувствовала его вкус и рефлекторно застонала. Мои соски побаливали, мышцы корпуса напряглись. Мои бедра дрожали и были скользкими от жара. Я хотела, чтобы его руки были на мне. Я хотела трахнуть его. Я представила, как приятно было бы повалить его на пол и скакать на нем, пока не кончу. Я пообещала себе, что сделаю это чуть позже.

Сейчас все было о нем.

— Блять… Рони… так хорошо…

Я сосала сильнее, сжимала его член крепче и просто для развлечения скользнула кончиком одного пальца дальше между его ног, слегка проникая в него, так как я не была уверена, понравится ли ему это.

Секундой позже я получила ответ, потому что он потерял контроль при последнем толчке. Его тело перестало двигаться, за исключением пульсации во рту, которая покрывала заднюю часть моего горла густыми горячими вспышками.

Как только он пришел в себя, то отстранился, а я опустила свою задницу на пятки, задыхаясь.

— Господи. Ты в порядке? — Остин отпустил мои волосы и присел передо мной.

Я кивнул.

— Да. Просто нужен был воздух. Ты не шутил насчет удушья.

— Мне жаль, детка.

— Не переживай. Я просила об этом, не так ли?

Он одарил меня сексуальной улыбкой.

— Ты просила. Теперь я могу попросить тебя кое о чем.

— О чем?

— Хорошо, — он провел одной рукой по моему бедру. — Как насчет того, чтобы запрыгнуть на эту кровать и сесть мне на лицо, чтобы я мог трахнуть тебя языком?

Я соблазнительно улыбнулась:

— Я только хочу доставить тебе удовольствие.

— Тогда мы тоже оставим свет включенным.

Поднявшись на ноги, он схватил меня с ковра и положил на матрас.

— Как будто ты владеешь электрической компанией, — передразнила я.

— Если это значит, что я смогу смотреть, как ты кончаешь, я, черт возьми, не куплюсь на это.

Минуту спустя его голова оказалась между моими бедрами, а я держалась за деревянную спинку кровати и медленно покачивала бедрами над его лицом. Его руки были на моей груди, его большие пальцы ласкали пульсирующие кончики моих сосков, прежде чем он ущипнул их настолько сильно, что я задохнулась. Но это было великолепно: жжение от его пальцев и прикосновение языка одновременно. Он лизал, сосал, целовал и пробовал на вкус, дразнил, щелкал и лелеял. Он скользнул языком в меня и провел им по входу в центре одной долгой, великолепной лаской. Он пожирал меня медленно, как будто я была декадентским десертом, который он пытался приготовить всю ночь. Иногда он стонал, как будто ему не хватало.