Перестань так делать, умоляет мой здравый смысл. Он не должен тебя волновать.

Я смотрю в окно и ахаю, когда начинаю видеть знакомые достопримечательности. Это ... мы летим в гараж?

Ответ на мой вопрос получен, когда вертолет приземляется прямо на крышу автомастерской. Камеры поворачиваются вверх. Журналисты указывают. Клинт был прав, предостерегая меня от приезда сюда. Похоже, что орда умножилась за одну ночь.

Макс помогает мне выбраться из вертолета, и мощные пропеллеры отбрасывают мою прическу афро назад, пока не кажется, что мои волосы взлетают в космос.

- Правда? Это была твоя идея? - Я кричу, чтобы меня услышали. - Чтобы все знали, что мы приехали?

- Если нас собираются снимать, то лучше снимать стильно. - Он говорит с невозмутимым лицом. - Я хочу привлечь их внимание.

- Ты мог бы сесть за руль.

- Их внимание, Дон. Не их жажда крови. Не они толпятся в машине и толкают тебя со всех сторон, когда ты пытаешься войти.

Он вялый и высокомерный. Острый как лезвие ножа, терпеливо подстерегающего в засаде. Такой невероятно терпеливый. Потому что он знает, что победит, несмотря ни на что. Эта холодность проникает в него так же легко и плавно, как свежее масло в чистом фильтре. Раньше я находила его ауру холодной и пугающей. Он все еще такой, но не такой пугающий, как я привыкла думать. Может быть, потому, что я знаю, что все, что Макс Стинтон делает, имеет причину. Я могу не соглашаться с этими причинами, но они у него есть, и это доводит его до такого состояния.

Он устало вздыхает. - Клинта поставили в известность о плане. Он поднимается на крышу, чтобы забрать тебя.

- Ты уходишь?

- У меня есть другие дела, которыми нужно заняться. - Он сжимает мои плечи. - Делай то, что у тебя получается лучше всего, росомаха. Я позабочусь обо всем остальном.

- Но…

- Дон! - Позади меня раздается голос Клинта.

Я поворачиваюсь лицом к своему менеджеру. К тому времени, как я разворачиваюсь, Макс уже забирается в вертолет. Секунду спустя он взлетает и летит по небу. Во-первых, он немного недосягаем, а во-вторых, так далеко, что если бы я попыталась последовать за ним, то разбилась бы насмерть.

Удачное сравнение.

Клинт пригвождает меня своим обеспокоенным взглядом. - Ты в порядке? Ты можешь поверить во всю эту шумиху из-за того, что одна знаменитость несет чушь?

- Мир дурной славы в социальных сетях - определенно не то, где мое место, - бормочу я, следуя за ним вниз по лестнице в гараж.

Я ожидала, что мастерская будет пуста.

Но это не так.

Вокруг машины Милы с откидным верхом установлены камеры.

- Что это? - Я показываю на это.

- Я не знаю. Стинтон позвонил мне рано утром и попросил ключи, чтобы прислать команду для установки.

- Сегодня рано утром? - Я начинаю подсчитывать в уме. Мы с Максом переписывались вчера поздно вечером. Что он получил — например, два часа сна, чтобы разбудить Клинта достаточно рано, чтобы передать это тайком до того, как появятся таблоиды?

- Да. - Клинт хмуро смотрит на машину Милы. Она ужасно разбита сбоку. Задний бампер практически висит на земле. Чтобы полностью восстановить его, им нужно будет снять его и установить новый. Однако сначала мне нужно привести машину в порядок, чтобы она могла пройти весь необходимый косметический ремонт.

- Ты знаешь, что делать? - Спрашивает Клинт, указывая на машину.

- Да. Я вчера вечером занималась этим.

Он качает головой. - Я так злюсь, когда думаю об этом. Я слышал, что Стинтон пытался подойти к Генри с просьбой признать свои ошибки на экране.

- Что? - Мои глаза расширяются.

- Для главного механика Генри определенно не умеет брать на себя ответственность. Ходят слухи, что он притворился, будто не сделал ничего плохого. Я слышал, Стинтон задал ему.

- Когда это случилось?

- Вчера днем. Примерно. Я услышал об этом ночью от Хэла. Он работает в магазине Генри.

Мое сердце сжимается. Итак... некоторые из тех резких слов, которые Стинтон произносил вчера, были адресованы Генри?

Я не могу в это поверить.

Для меня это действительно не имеет смысла.

- Я слишком много болтаю. - Клинт пристально смотрит мне в лицо и отступает назад. - Прости. Я оставлю тебя в покое.

Я едва осознаю его слова и деревянно поворачиваюсь к машине. В голове полный сумбур, но я должна сосредоточиться.

На какое-то время это работает.

Я погружаюсь в ремонт машины Милы и даже не замечаю, сколько проходит времени, пока Клинт, спотыкаясь, не выходит из своего офиса.

- Ты уже запустила его? - Его брови подпрыгивают.

- Да. - Я нажимаю на газ, затем переключаюсь на другую передачу и проверяю, не возникнет ли проблема вновь. - Диагностика - самая сложная часть ремонта автомобиля. Настоящая работа намного проще, если вы знаете истинную причину проблемы.

- Я впечатлен. - Он хлопает в ладоши.

В этот момент снаружи доносится шум.

Мы с Клинтом бросаем друг на друга встревоженные взгляды и подбегаем к окну. Я не уверена, чего я ожидала, но это определенно не журналисты, садящиеся в свои машины и уносящиеся со скоростью света. Лужайка, которая раньше была забита камерами, репортерами и фургонами, сейчас пугающе пуста.

- Хм. Думаешь, они знают, что ты починила машину? - Спрашивает Клинт.

- Нет, происходит что-то еще.

Мой телефон звонит.

У Клинта тоже.

Он выуживает его из кармана, пока я отхожу к сумочке, чтобы найти свою.

- О, - говорит Клинт с благоговением в голосе. - Я думаю, что сюжет переместился. - Он переворачивает телефон и показывает мне экран. - Смотри.

Это прямая трансляция от Stinton Group. Макс стоит на подиуме, заполненном микрофонами из разных новостных сетей. На нем костюм, сшитый по его широким плечам. Его волосы тщательно убраны с лица, а ледяной взгляд пронзает меня даже через камеру.

- Как исполняющий обязанности генерального директора Stinton Group и Stinton Auto, я хотел бы извиниться перед общественностью и перед Милой Дюбуа. В последнее время возникли подозрения относительно обоснованности роли Дон Баннер в качестве пресс-секретаря Stinton Auto. - В его глазах появляется жестокий блеск. - Я здесь сегодня, чтобы раскрыть правду.

Все, до самых моих костей, потрясает.

- Будьте добры, посмотрите на экран, - говорит Макс. Люди, которые там в прямом эфире, вероятно, смотрят в проектор, но в прямой трансляции видео полностью отображается на экране. В ней я четко говорю Генри, что он не прав, переключая передачу.

- Что он делает? - Клинт ахает.

- Разве не хорошо, если он покажет Генри, какой он подонок? - Я указываю на телефон.

- Послушай, то, что сделал Генри, было низко, но если босс начинает бросать механиков под автобус только для того, чтобы защитить тебя, это не сулит ничего хорошего. Свалит ли он всю вину на Генри, мужчину с семьей и ребенком-инвалидом? Означает ли это, что если кто-то другой облажается, он тоже набросится на них?

Я быстро моргаю.

Клинт прав.

Подожди, Стинтон. Ничего не говори. Просто позволь им поверить, что это моя вина.

Я справлюсь с этим.

Но сможет ли Генри?

Видео останавливается, и Макс возвращается на экран. Они переходят к его красивому лицу, и его холодный взгляд обводит толпу.

- Как вы можете видеть из видеозаписи, при ремонте машины мисс Дюбуа мисс Баннер настаивала на другом диагнозе, но я не послушался. Из-за моей предвзятости я обратился к другому механику. Это я виноват в том, что не подтвердил ее слова и проигнорировал ее мнение об истинных проблемах с машиной.

Мое сердце перестает биться.

Мои легкие решают, что им сейчас не хватает кислорода.

Черт возьми.

Он сказал ‘моя вина’.

Полностью.

Он не бросал Генри под автобус.

Он защищает нас обоих, одновременно донося правду до общественности.

Макс Стинтон снова берет на себя ответственность, и это извращенно действует на мой мозг.

Потому что я действительно чувствую восхищение.

Это грубо и жестоко, и это проходит через мой желудок, выворачивая внутренности.

Затем оно растекается, мягкле и трепещущее, у меня между ног.

Я тоскую по холодному миллиардеру с сердцем, которое, возможно, не полностью состоит из угля.

Это влюбленность?

Тьфу.

Это отстой. Это отстой, приготовленный из яиц.

Я не могу отвести взгляд от камеры. Такое чувство, что он обращается непосредственно ко мне, когда говорит: - Если бы я послушал мисс Баннер, Мила Дюбуа не испытала бы душевных страданий, увидев, как пострадала ее драгоценная машина, и члены экипажа едва не расстались бы с жизнью. Я пригласил вас сюда сегодня, потому что хотел бы публично принести свои извинения команде и мисс Дюбуа. Stinton Group застрахует ущерб, а также оплатит любое лечение в больнице, возникшее в результате этого события. И будьте уверены, - он опирается локтями на трибуну, выглядя как хищник в джунглях, даже когда раздает то, что должно быть извинением, - автомобиль будет полностью восстановлен. Я найму нашего лучшего механика. И она заставит машину работать лучше, чем новую.

Смешки, раздающиеся в толпе, мягкие, уязвимые и открытые. Он заставляет их есть у него с ладони, и он делал все это, даже не вспотев.

Я впиваюсь пальцами в телефон, когда экран становится черным. Пресс-конференция окончена.

Это не имеет значения.

Я до сих пор слышу глубокий и страстный голос Макса, одним резким ударом убивающий всех скептиков. Я до сих пор чувствую его кобальтовые глаза, сверкающие интенсивностью на невыразительном в остальном лице, когда он бросает каждому зрителю молчаливый вызов. Он бросился под автобус и, поступая так, потащил за собой туда всех людей, которые ненавидели меня.

Я не могу дышать.

Его здесь нет, но это почти так, как будто он стоит в комнате со мной, занимая все пространство вокруг меня, окутывая меня своей холодной и притягательной аурой.

Почему такой опасный и величественный зверь, как Макс Стинтон, доставляет мне столько хлопот? И почему я начинаю забывать все причины, по которым мне следует держаться от него подальше?