Я достаю из кармана пачку сигарет и прикуриваю одну, втягивая дым.
— У меня две проблемы, Маркус. Женщина - не одна из них. — Это не совсем ложь, просто Елена - противоядие от ярости, сжигающей меня каждую секунду с тех пор, как я вернулся в Нью-Йорк.
Она как яд для моего организма, но я понял, что даже яд может спасать жизни. Есть проблемы посерьезнее, чем моя неприязнь к ней, и мысли о ней - единственный способ сохранить рассудок.
Он проводит пальцем по своим запонкам.
— В чем же дело?
— Мне нужно найти убийцу наших родителей. — Гнев лижет стенки моего желудка, когда я говорю это, а в мозгу мелькают образы той ночи, когда погибли мои родители. — И мне нужно захватить этот город. Мы уже достаточно долго бездействуем, а Братва устраивает в городе беспорядок.
Глаза Маркуса вспыхивают красным в неоновом свете, его яремная ямка выпучивается, но все заканчивается так же быстро, как и началось. Мой брат научился держать свои эмоции под контролем. Он не показывал, что злится или грустит после смерти наших родителей. Даже сейчас он держит эти эмоции в себе, но я знаю, что, как никто другой, он жаждет мести, как и я. Он был очень близок с нашей матерью.
— Ты все еще думаешь, что Петерсон как-то связан с их смертью?
Я наклоняюсь к столу и стряхиваю сигарету в пепельницу.
— У него есть мотив, я бы не стал ему перечить.
— Я бы тоже не стал, но мы не должны оставлять других без внимания. И у Петерсона, и у Братвы самые большие мотивы, но они не единственные наши соперники.
Он прав. Ирландская мафия - наши самые большие союзники, но это не значит, что они не могут перейти на другую сторону, если это им выгодно. А еще есть Каморра, наши смертельные враги.
— Что касается управления городом, как насчет того, чтобы организовать несколько встреч? — Спрашивает он, наклоняя голову в сторону. — Карлос Диего ненадолго приехал в город. Как насчет того, чтобы встретиться с ним завтра вечером?
Карлос Диего - первый сын Хосе Диего, мексиканского наркобарона. Он управляет одной из крупнейших организаций по торговле наркотиками и контрабанде контрабандных товаров в Нью-Йорке. Его влияние распространяется на все уголки страны. И хотя мне хотелось бы сохранить свои руки чистыми, союз с ним – это то, что мне нужно.
Я киваю.
— Отлично.
Силуэт, скрывающийся в тени, привлекает наше внимание. Когда он появляется на свету, перед нами возникает стройная женщина с длинными темными волосами и длинными ногами. На ней красное платье, а каблуки, как я вижу, больше восьми дюймов.
Я вздыхаю.
— Ты все еще не смирился с этим дерьмом? — Ее зовут Катерина, и... она шлюха Маркуса. Она работает в клубе стриптизершей, и он отметил ее как свою восемь лет назад.
Его губы расплываются в высокомерной улыбке.
— Я не такой святой, как ты, брат. Это ты будешь мучеником после смерти.
Катерина улыбается мне, затем подходит к Маркусу и раздвигает его ноги. Меня передергивает, когда она садится на него и мнет его член.
— Убери это с глаз моих, — говорю я с рычанием.
Смех Маркуса смешивается с музыкой, звучащей из колонок. Он обнимает Катерину за талию и отталкивает ее, а потом встает.
— Давай починим тебя? Как насчет того, чтобы встретиться у Елены завтра утром?
— Зачем?
— Разве тебе не нужно забрать то, что принадлежит тебе? — Говорит он, а затем следует за Катериной из клуба, как ребенок за палочкой-выручалочкой.
Его слова еще долго звучат после его ухода, и я соглашаюсь с ним. Мне нужно вернуть то, что принадлежит мне.
***
На следующее утро мы с Маркусом припарковались перед домом Елены. Маркус предложил сначала выяснить, ее ли это ребенок и есть ли у нее кто-то еще в жизни, и тогда я смогу спланировать свой следующий шаг.
Хотя я не видел кольца на ее пальце на торжестве, меня также не волнует, что она прикована к какому-то уродливому парню. Я все равно собирался потребовать ее, а потом решу, что с ней делать.
Как лучше всего наказать ее за то, что произошло семь лет назад?
Щебетание птиц и утренний солнечный свет проникают сквозь тонированное окно моего внедорожника. Мое терпение на исходе, и я нахожусь в нескольких секундах от того, чтобы выскользнуть из машины и войти в это чертово здание, чтобы узнать, чего я хочу.
Терпение - не самая сильная моя сторона, и меня особенно раздражает, что я вынужден преследовать из-за угла, потому что Маркус решил, что так надо. Я бы сломал ему челюсть, когда он впервые предложил это, если бы он не был моим братом.
— Остынь, брат. Ты сломаешь руль.
Взглянув на свои руки, я вижу, что они очень крепко сжимают руль, и перевожу взгляд на брата.
— Ты же знаешь, мы могли бы уже уехать отсюда. У меня есть бизнес, который нужно вести.
— У меня тоже, — отвечает он. Он не отрывает глаз от входа. — Я сделал это только для того, чтобы ты перестал быть таким занудой, но вот ты здесь.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но меня прерывают, когда стеклянная дверь, ведущая в дом, распахивается, и из нее выбегает мальчик. С места, где припаркована машина, я могу сказать, что ему не меньше шести лет, и у него такие же темные волосы, как у меня.
Похоже, у Елены есть свой типаж.
Сжимая рюкзак, он поворачивается и улыбается кому-то, кого я пока не вижу. Когда дверь открывается во второй раз, в нее входит Елена, и у меня по позвоночнику пробегает статическое электричество.
Она одета в офисные черные брюки и топ с черепаховым вырезом в бело-черную полоску. Бежевый жакет в тон обуви драпируется через руку, держащую черную сумочку. Ее волосы убраны назад в аккуратный пучок. Клянусь, она - воплощение элегантности и класса. И она так чертовски красива, что сверкает под лучами утреннего солнца.
Она тянется к парню, и он берет ее за руку. Они идут к ее машине, садятся в нее и уезжают. Я поворачиваю ключ в машине, и двигатель оживает, а затем я выкатываю шины на дорогу.
— Никогда не видел тебя таким решительным, — замечает Маркус. — Должно быть, ты действительно любишь эту женщину.
— Я не люблю ее, — вырывается у меня. Мое сердце замирает всякий раз, когда я вижу ее, а желудок скручивается так, что мне это не нравится, но я думаю, что это просто волна ностальгии. Когда-то меня действительно тянуло к ней, а теперь... Черт! Я схожу с ума.
Нет никакой логической причины, почему я преследую ее так рано утром. Я просто не из тех, кто делает что-то настолько постыдное, и все же я здесь. Хуже всего то, что я мог бы развернуть машину в другую сторону и продолжить свой день, но я полон решимости довести дело до конца.
— Действительно. — Его тон саркастический, когда он говорит это. — Интересно, почему мы так рано утром гоняемся за женщиной, которая тебе даже не нравится?
Я поворачиваю к нему голову.
— Еще одно слово, и ты лишишься зуба.
Мой брат ухмыляется, как раньше, когда мы были подростками.
— Я готов принять пулю за тебя, брат, но сегодня я не в настроении терять зуб, — говорит он.
Я вздыхаю, и в машине становится почти тихо, если не считать стука моего сердца в ушах.
Вскоре после этого я останавливаюсь позади машины Елены. Мы припарковались перед школой. Парень выходит из машины и машет Елене, когда она отъезжает. Я подкатываю к ее месту как раз в тот момент, когда она отъезжает, и срочно расстегиваю ремень безопасности.
— Куда ты идешь?
Я бросаю взгляд на брата, затем на мальчика, который все еще смотрит на машину Елены, пока она отъезжает.
— Мне нужно проверить, действительно ли она его мать и встречается ли она с кем-то. Я сейчас вернусь.
Мои мысли разбегаются, и я не могу думать здраво, пока иду к мальчику. Когда он поворачивается ко мне и его глаза встречаются с моими, я замираю.
Что-то не так.
Я не заметил этого издалека, но, кроме того, что его волосы такие же темные и вьющиеся, как у меня, у него голубые глаза и острая челюсть, как у всех Романо в мире.
Он удивительно похож на меня и моих братьев.
Его улыбка исчезает, когда я закрываю расстояние между нами и сажусь перед ним на корточки.
— Привет, малыш.
— Меня зовут Лукас. — Он оглядывает меня с ног до головы. — А ты кто?
— Я друг твоей мамы. Елена Маркони - твоя мама, верно?
Он сужает на меня глаза.
— У моей мамы нет друзей, кроме тети Мойры. Ты ее парень?
Невозможно сдержать улыбку.
— Что-то вроде того.
Он хмурится.
— Тогда может ты мой папа?
Это кажется неправильным, но я все равно качаю головой.
— Где твой папа?
Он хмурит брови и опускает взгляд к земле.
— У меня его нет. Мама говорит, что он далеко.
Что-то во мне обрывается при этой информации. Не может быть, чтобы это было простым совпадением, что этот ребенок ходит с лицом, похожим на мое. Он сын Елены, и у него нет отца.
Это может означать только одно...
Я пытаюсь соединить все точки, и в моей голове начинает звенеть колокольчик, но остается еще один маленький кусочек головоломки, и я беру его маленькие руки, в свои.
— Сколько тебе лет, малыш?
— Мне шесть лет. — Он дуется и начинает пинать что-то на мостовой. — Тетя Мойра говорит, что я еще ребенок, но это не так. Мама тоже не считает меня ребенком.
Мой желудок сильно скручивается.
— Ты в порядке? Ты выглядишь больным. — Он внимательно изучает мое лицо. — Я могу позвонить в 911. Мама учила меня звонить в полицию, если мне плохо или угрожает опасность.
Я принудительно улыбаюсь.
— Я не болен, малыш. Я просто немного шокирован.
— Почему?
Мне приходится бороться за то, чтобы не потеряться в мыслях. Этот ребенок очень похож на свою мать. Они оба разговорчивы и самые милые и умные люди, которых я когда-либо встречал.
— Ничего, малыш. Тебе лучше зайти в здание.
— Я не хочу оставлять тебя одного на улице, — возражает он. — Я позвоню маме, она отвезет тебя к врачу. — Он снимает рюкзак и начинает доставать телефон, но я выхватываю его у него. — Не надо. Я в порядке.
Он пожимает плечами. Милый мальчуган.
— Если ты настаиваешь. — Он надевает свой рюкзак и забирает у меня телефон. — Прости, но мне пора идти.