Глава 5

Я просыпаюсь по будильнику на следующее утро с ощущением, что у меня похмелье. Вместо этого я, вероятно, проспала около двух часов с перерывами на пустой желудок. Я скатываюсь с кровати, и мое сердце замирает, когда я смотрю вниз и понимаю, что спала в толстовке Девона. О чем я только думала? Что, если бы она это увидела? Я стягиваю ее через голову, задерживая на мгновение возле ноздрей, прежде чем спрятать между матрасами. Я слышу, как Грейс ходит внизу, так что прямо сейчас я не рискну залезать в свою шкатулку с сокровищами. Я надеваю джинсы с прямым кроем, которые мне по крайней мере на размер больше, и сочетаю их с черной футболкой с длинными рукавами. Вся моя одежда простая, как эта. Я помню время, когда это беспокоило меня, но сейчас это не важно.

Я расчесываю свои густые прямые волосы, чищу зубы, беру сумку и направляюсь к боковой двери, замедляя шаг, но не останавливаясь на кухне.

Грейс протягивает мне бублик и говорит:

— Они, вероятно, не пошлют его в школу. Возможно, он даже не живет сейчас на острове.

— Понятия не имею, — отвечаю я ей.

— В любом случае, держись от него подальше. Если я узнаю обратное...

— Я так и сделаю, — говорю я и направляюсь к двери.

В автобусе я начинаю задаваться тем же вопросом: отправят ли они его в школу? Он пропустил конец начальной школы, а его отец и мама Дарси развелись. Я даже не знаю, живет ли еще его отец на острове. Знаю, что на его месте я бы хотела убраться отсюда ко всем чертям. Также возможно, что он переехал к своей маме.

Придя в школу, я подхожу к своему шкафчику и наношу совсем чуть-чуть помады, которую мне подарили несколько месяцев назад, как делаю каждый день, и отправляюсь на первый урок рисования. Я получаю ответ на свой вопрос довольно быстро.

В этом классе всегда шумно, особенно из-за того, что новый учитель рисования ведет себя очень непринужденно, но все звуки стихают, как только Девон входит в комнату. Вы можете почувствовать изменение энергии, смещение внимания к передней части класса. Он протягивает мистеру Эймсу листок бумаги.

— Ладно, ребята. Похоже, у нас новый ученик. Девон…Уэст. Если вы хотите представиться классу, то пожалуйста. В противном случае... Проходите и занимайте свое место.

— О, я не новичок. Вы новенький, — говорит Девон учителю, прежде чем повернуться к классу. — Я думаю, вы все знаете, кто я. Я Девон. И я пропустил кучу занятий, потому что меня арестовали за преступление, которого я не совершал. И все потому, что одна девчонка не хотела, чтобы люди знали, что она трахается со мной.

Горстка людей смеется, но большинство из них вообще боятся реагировать. Я отношусь ко второй группе. Я думаю, мистер Эймс теперь точно понимает, кто стоит рядом с ним, потому что он также слишком потрясен, чтобы отреагировать. Девон ухмыляется, прежде чем важно пройти по проходу и остановиться у стола позади меня.

— Убирайся к чертовой матери с моего места, — говорит он Софии. Я слышу, как она пытается собрать свои вещи и найти новое место, а он садится на свое старое.

Сегодня мы начинаем новую тему, поэтому Эймс выключает свет и размещает слайды на смарт-доске. Не думаю, что кто-то обращает внимание на то, что происходит в передней части зала — они наблюдают за ним, перешептываясь. Я слышу, как стучит мое сердце в ушах.

Я чувствую горячее дыхание Девона на своей шее, прежде чем он заговаривает.

— Я должен спросить: как ты спишь по ночам, Элли? Как ты живешь с собой?

— Я не сплю, — говорю я ему через плечо. Это не ложь. Он знает меня, так что наверняка видит это. — Девон...

— Нет.

Когда снова зажигается свет, учитель предлагает нам тему осенней художественной выставки: «Личность. Тайная "Я"».

Мои тайны — это единственное, что у меня есть, но большинство из них на самом деле не то, что я могу выставить напоказ. Не то чтобы это имело значение — художественная выставка состоится только в самом конце месяца. К тому времени меня уже не будет.

Однако у меня есть кое-что, над чем я работала, что я могла бы закончить и представить. Интересно, покажут ли они это после того, как я уйду, и это могло бы послужить своего рода прощанием. Не так много людей, с которыми я хотела бы попрощаться, но есть несколько человек, которые немного облегчили мои дни различными способами, которые, возможно, они даже не считали важными и не заметили, но я сделала, и это имело значение для меня.

Я жду на своем месте, когда прозвенит звонок. Я почти ожидаю, что он подождет меня или попытается заговорить со мной, даже если просто накричит или снова схватит за горло, но он этого не делает. Он проносится мимо меня, как будто я пустое место, но я рада, по крайней мере, еще раз взглянуть на него. Я все еще чувствую это, все, что когда-либо было там, тяжелым у меня внутри.

Я могу сказать, что он похудел. Я узнаю рубашку, которая на нем, и вспоминаю, как раньше она облегала его плечи и грудь. Его темные волосы зачесаны назад. Вчера вечером на нем была шляпа, и я была так потрясена, что даже не заметила. Он тоже стал бледнее, и у него больше нет пирсинга ни на лице, ни в ушах.

Я больше не вижу его до конца утра, но в классе и коридоре только о нем и говорят.

По крайней мере, он на свободе. Это хорошо, правда? Я должна была бы радоваться этому — и я рада этому. И с видео, которое они нашли, никто больше не должен думать, что я имею к этому какое-то отношение.

Как обычно, я прихожу на ланч пораньше и сажусь на свое место за наш столик. Вскоре после этого Морган проходит через очередь, и через несколько минут входит Одри, у которой в руке нет ничего, кроме телефона. Тревор садится рядом со мной, и несколько других баскетболистов следуют его примеру.

— Привет, красотка, — говорит он, занимая свое место.

Я уже некоторое время вынашиваю эту идею: я позволила ему подумать, что, возможно, мы могли бы быть парой, но только, потому что я скоро уезжаю, а никто не любит оставаться один. И это не значит, что Тревор плохой человек. Может быть, он и не совсем хороший человек, но я уверена, что он гораздо более невинен, чем хотел бы, чтобы все мы знали, и это больше, чем я могу сказать о себе. Он не опасен.

Но теперь он здесь. И я не могу.

Я не вижу его в столовой, так что, возможно, у него другое расписание.

— Как ты? — спрашивает Морган. — У тебя все в порядке?

— Да, я в порядке, — отвечаю я ей.

— Девон был на моем уроке английского, — добавляет она. — Это был самый тихий урок в моей жизни. Все вели себя так, словно увидели привидение.

— То же самое было и на искусстве, — говорю я ей.

— У вас были с ним занятия? Вы с ним разговаривали?

— Нет.

— Если он попытается приставать к тебе, то лучше сказать мне, — говорит Тревор. — То, что он сделал, было отвратительно. Пытался использовать тебя в качестве алиби или что-то в этом роде.

— Однако он ее не убивал, — говорю я им. — Вы видели видео. Это был не он.

— Ну, да… Я все еще не совсем уверен, — говорит Тревор.

— Мы все видели, как он угрожал ей той же ночью, Элли, — добавляет Морган. — Тебе нужно быть осторожной. И то, что тренер сделал на игре... Это, кстати, тоже было хреново.

— Все в порядке. Я понимаю, почему она это сделала. Ее семья не хотела, чтобы я была там.

— Да, что ж, чертовски плохо. Вы, ребята, были друзьями. Лучшими подругами. То, что они сделали с тобой и твоей репутацией, несправедливо.

— Моя репутация? — Я усмехаюсь. — Дерьмо. И, честно говоря, они не имели к этому никакого отношения. В любом случае, я не могу злиться на маму Дарси. Как я могу?

— Может быть, теперь они наконец найдут того парня, с которым она встречалась, — говорит Морган.

— Как так получилось, что вы, ребята, не знаете больше об этом ублюдке? — спрашивает Тревор.

— Я думаю, она его выдумала, — говорит Одри. — Я всегда так думала. С тех пор, как она впервые заговорила о нем.

— Зачем ей это делать? — спрашивает Морган.

— Потому что она ревновала, — говорит она. — Она была последней, кто потерял девственность, и поэтому она...

— Ты не могла бы остановиться? — Вмешиваюсь я. — Это смешно.

— И она мертва, Одри, — добавляет Морган. — Ты не можешь так говорить о ней.

Звенит звонок, мы собираем свои вещи и возвращаемся к шкафчикам. Тревор следует за мной к моему шкафчику и ждет, когда мы пойдем в математическое крыло.

— Ты сегодня какая-то тихая.

— Ага.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? Он здесь? Тебе страшно?

— Нет, я не боюсь. Я не хочу говорить о Девоне, хорошо? Никогда.

— Ладно, прекрасно. Но если ты действительно хочешь поговорить...

— Тогда я позову гребаного психотерапевта, — огрызаюсь я.

— Расслабься. Я просто пытаюсь помочь.

— Мне не нужна никакая помощь, Тревор.

Он обреченно качает головой и ничего не говорит.

Мы одни из последних, кто покидает зал, и когда мы поворачиваем за угол, Тревор берет меня за руку и переплетает наши пальцы. Это кажется неестественным, будто тараканы ползут по моим рукам. Я небрежно высвобождаю руку из его хватки, притворяясь, что мне нужно поправить сумку на плече.

— Я могу поднести ее для тебя, если хочешь, — говорит он.

— Нет, — говорю я ему. — Я справлюсь.

Он снова хватает меня за свободную руку, и я позволяю ему, внутренне съежившись, благодарная за то, что его класс следующий.

— Увидимся позже, Элли.

Звенит звонок, когда он оставляет меня в холле, показывая, что я снова опаздываю. Трудно переживать из-за опоздания на урок, особенно, если я собираюсь его прогулять.

Я теряюсь где-то в этих мыслях, когда чья-то рука хватает меня за предплечье и тащит в пустой класс.

— Девон? Девон, прекрати! Ты делаешь мне больно. Что ты делаешь? — протестую я, пытаясь вырваться из его хватки. Он ничего не говорит, таща меня через темную комнату к резаку для бумаги промышленного размера. Он поднимает лезвие и прижимает мою руку к разделочному коврику так, чтобы лезвие было на уровне моего запястья.

— Тревор?! — он кричит на меня сквозь стиснутые зубы. — Тревор?! Ты, бл*ть, издеваешься надо мной, Эллисон?