19. ТЕО

Мы встречаемся с Ангусом в «Birch», претенциозном ресторане на Мелроуз, в котором любят украшать блюда пеной. Интерьер должен выглядеть как лес, поэтому мы пробираемся к нашему столику сквозь заросли светящихся белых пластиковых деревьев.

Только вот, когда мы подходим к Ангусу, то замечаем, что он не один.

Я шепчу: — О, нет...

Девушка Ангуса поворачивается и дарит мне улыбку, которая лишь слегка меняет её черты, из-за сильно накачанного ботоксом лица.

— Тео. Какой сюрприз.

Я замечаю, что она не говорит, что это приятный сюрприз.

На самом деле, я вообще не уверена, что это сюрприз — полагаю, Ангус сказал ей, что мы придем.

Но, может, и нет. Потому что он точно не сказал мне, что снова встречается с Джессикой Кейт.

— Я Салливан... — Салли протягивает ей руку.

Джессика протягивает ему свою, как будто делает одолжение, вяло кладя ее в его ладонь. Но ее глаза внимательно изучают его лицо, костюм, часы, вплоть до туфель.

Джессика — акула. Не позволяйте выставленным на показ сделанным сиськам, длиннющим ногтям или хвосту длиной в километр одурачить вас — она умна и безжалостна. Тот факт, что она сейчас здесь, является огромной проблемой.

Джессика может испортить все наши планы.

И, что хуже всего, она бы с удовольствием это сделала.

Потому что Джессика Кейт — чистое зло.

Ангус это тоже знает. Джессика сделала его жизнь настоящим адом в течение примерно трех лет, циклически возвращаясь к нему. Они сталкиваются на вечеринках, или он звонит ей в пьяном виде, когда ему отчаянно нужна поддержка, и начинается новый хаотичный роман, который длится в среднем от двух до шести недель, пока не происходит впечатляющий коллапс, и все начинается сначала.

Вот почему Ангус прямо сейчас бросает на меня взгляд, в котором смешаны вина, восторг и самодовольство — с примесью ужаса. Он осторожно обнимает Джессику за плечи, когда они прижимаются друг к другу на угловом диванчике.

Я могу сказать, что уже все очень плохо, потому что она заставила его одеться в парные наряды. Блестящая зеленая рубашка Ангуса сделана из того же материала, что и ее мини-платье в стиле космической эры. Кроме того, он пьет мартини. Джессика держит свой, но так и не делает ни глотка. Как и наряд Ангуса, я почти уверена, что его единственное назначение — соответствовать ее платью.

— Джессика только что вернулась в Лос-Анджелес, — говорит Ангус.

— А где ты была раньше? — вежливо спрашивает Салливан.

— В Дубае, — говорит Джессика скучающим, протяжным тоном. — Но там было жарко.

— В Дубае было жарко? — я не планировала быть саркастичной, но это вырвалось само собой. Может быть, потому, что Джессика второй и третий раз смотрит на Салливана, меняя позу на диванчике так, чтобы продемонстрировать все свои изгибы и длинные вытянутые ноги.

К сожалению, у Джессики очень чувствительный внутренний барометр даже к малейшему изменению моей интонации. Она резко поворачивает голову, ее бледно-зеленые глаза прищуриваются на мне.

— Полагаю, ты там никогда не бывала. Ведь не могу припомнить, чтобы Ангусу нужно было забрать вещи из химчистки с Ближнего Востока.

Салливану это не нравится. Это незаметно, но я улавливаю как его улыбка становится жестче. Он перемещается ближе ко мне, его рука опускается на мои плечи.

Её слова меня не беспокоят.

Уколы в адрес моей работы ― один из любимых приемов Джессики. Признаюсь, обычно это меня расстраивает. Но сегодня это не так сильно задевает. Тепло и тяжесть руки Салливана чрезвычайно успокаивают. И я не могу не заметить, как взгляд Джессики задерживается на руке Салливана, обхватывающей мое обнаженное плечо, — на том, как его большой палец проводит по моей коже.

Между бровями Джессики, в месте, которое обычно гладкое и невыразительное, появляется крошечная морщинка.

Вид этой маленькой, запретной морщинки вызывает у меня дьявольский прилив ликования.

Игнорируя ее, я говорю Ангусу: — Не знаю, в какую химчистку я смогу принести эту рубашку... она что, сделана из воздушных шариков на день рождения?

Ангус смеется.

— Да хрен его знает. Джессика купила ее.

— Я вижу, — когда она бросает на меня ядовитый взгляд, я вежливо добавляю: — Она невероятно стильная.

Я опускаю руку на бедро Салливану.

Его кожа теплая, плотная и твердая под моей ладонью. Я чувствую, как он снова шевелится, и, даже не глядя ему в лицо, знаю, что его это забавляет.

Джессика смотрит на мою руку. Ангус тоже. Кажется, это каким-то неуловимым образом раздражает их или служит вызовом.

Ангус притягивает свою девушку ближе и целует ее в шею. Джессика позволяет это, наклоняя голову в сторону, чтобы обеспечить доступ, но в остальном не выказывает никакого удовольствия от прикосновения его губ к ее коже.

Хорошо. Как насчет этого…

Я прижимаюсь ближе к Салливану и кладу голову ему на грудь, затем начинаю играть с пуговицами на его рубашке, что выглядит нелепо и совсем не так, как я бы вела себя в общественном месте. Ну и ладно, сейчас я не обычная Тео — я та версия Тео, которая зацепила такого парня, как Салливан. И она может делать все, что захочет.

Джессика смотрит на меня с подозрением.

Она встречала обычную Тео, видела, что у меня нет таланта ухлестывать за мужчинами.

И она знает, что у меня определенно никогда раньше не было такого сексуального парня.

— Салливан... — говорит она. — Чем ты занимаешься?

— Приобретением недвижимости.

Ее глаза вспыхивают, и она оживляется.

— Прямо на руку… Ангус как раз ищет недвижимость.

Это именно то, чего я боялась. Как человек, который построил карьеру, выкачивая деньги из богатых мужчин, Джессика чрезвычайно чувствительна к любому, кто пытается подоить ее любимую дойную корову. Она уже раскусила нас.

Но все, что говорит Салливан, это мягкое: — Слышал что-то такое.

Бледно-зеленый взгляд Джессики мечется между нами. Она невероятно красива, но в ее неподвижности и хладнокровии, в гладком блеске ее кожи есть что-то от рептилии.

Она знает, что все это подозрительно.

Я начинаю потеть.

— И вы двое встречаетесь уже… четыре месяца?

— Шесть, — поправляет ее Салли.

— Это так странно, что Тео никогда не упоминала о тебе.

Она определенно знает. Дерьмо!

Салли ничем не выдает себя. Его спокойствие нерушимо.

— Тео — закрытый человек... — он легко проводит пальцами по моей ключице. — Она полна сюрпризов.

Ангус допивает мартини, которое держит в руке, и подает знак официанту принести еще.

— Но не для меня, я могу читать Тео, как открытую книгу, — фыркает он. — С иллюстрациями.

Иллюстрация на моей текущей мысленной странице ― это большой средний палец, направленный в сторону Ангуса. Но, видимо, он не так хорош в чтении моих мыслей, как ему кажется, потому что, когда я изо всех сил сосредотачиваюсь на этой картинке, Ангус лишь улыбается мне.

Я заказываю официанту напиток. Салливан делает то же самое. Ангус просит еще один мартини, а вот Джессика, как и Салли, просит бурбон.

— Звучит восхитительно, — воркует она мягким чувственным голосом, который обычно приберегает для того, чтобы просить Ангуса об одолжении.

— Так и есть, — Салливан убирает волосы с моего затылка длинными, медленными движениями пальцев.

Его прикосновения невероятно расслабляют. Мне нравится сидеть в изгибе его руки, в тепле нашей половины диванчика. Я чувствую себя в безопасности и защищенной от Джессики, даже несмотря на то, что она смотрит на меня с расстояния всего пол метра.

Я не знаю, чем она так раздражена, но предполагаю, что это связано с Салливаном. В мире много красивых девушек, особенно в Лос-Анджелесе. Но не так много красивых мужчин, подобных ему. Салливан выделяется, как единорог. Бьюсь об заклад, Джессика считает оскорбительным, что такой великолепный мужчина, как он, встречается с таким ничтожеством, как я.

Конечно, на самом деле Салливан вообще не со мной.

Но она этого не знает.

Она только подозревает об этом.

И это, кажется, сводит ее с ума.

Сжав губы, как анус, она говорит: — Ангус сказал мне, что вы двое съехались?

— Не совсем, — говорю я. — Я живу у него, пока в моей квартире проводят дезинфицию.

— Фу, — Джессика морщит свой идеальный маленький носик. — В твоей квартире завелись жуки? Это отвратительно.

— Ага, — моя новая мысленная иллюстрация — целая вереница жуков, выбрасывающих Джессику из ближайшего окна. — Огромные, отвратительные тараканы.

Джессика приподнимает верхнюю губу. Большинство выражений ее лица включают только одну черту, потому что, я думаю, ей приходится очень сильно концентрироваться, чтобы двигать лицевыми мышцами.

— Я не могу поверить, что ты так живешь.

Официант приносит мой напиток. Я делаю большой, агрессивный глоток.

— Меня все устраивает, — я с грохотом ставлю свой бокал. — На самом деле, я даже буду скучать по этим маленьким ублюдкам, когда они покинут квартиру.

Салливан фыркает.

Ангус тоже смеется, когда понимает, что я шучу.

— Тео не такая дива, как ты, — говорит он Джессике. — Она не боится испачкать руки.

— Вижу, — усмехается она мне в ответ, бросив презрительный взгляд на мои короткие, неухоженные ногти и обожженные грилем костяшки пальцев.

Я это заслужила. В конце концов, я высмеяла рубашку Ангуса, и у меня действительно руки, как у двенадцатилетнего мальчика.

Пытаясь примириться, я спрашиваю: — Ты все еще работаешь моделью, Джессика?

Джессика работала дизайнером интерьеров, телеведущей, режиссером музыкальных клипов и организатором вечеринок, но я почти уверена, что больше всего ей нравится стоять неподвижно, чтобы люди могли ее сфотографировать.

— Нет, — она перекидывает свой длинный блестящий хвост через плечо, не замечая, что он бьет Ангуса по лицу. — Я теперь музыкант.

— Это потрясающе! — почти невероятно. — Я и не знала, что ты играешь на музыкальном инструменте.

— Не играю, — холодно отвечает она.