ЭПИЛОГ

Салли

25 сентября, в день рождения Тео, состоялось торжественное открытие кафе «Винил». Тео и Мартиника превзошли самих себя в декоре, перекрасив кабинки в бордовый цвет и оклеив стены старыми обложками альбомов. Пластинки без обложек свисают с потолка, украшенные лампочками как импровизированные люстры.

За эти три месяца подготовки Мартиника и Риз встречались и расставались три раза. Они оба называют совершенно разные причины, по которым они в конце концов разошлись навсегда, но при этом соглашаясь, что это к лучшему.

— Я должен сосредоточиться на своей карьере, — говорит Риз. — Сейчас неподходящее время для отношений.

— Он такой чертовски неряшливый, — жалуется Мартиника. — Благодаря ему я выгляжу опрятно. Кроме того, на ужин с моей мамой он надел футболку с изображением голой утки с надписью: «Не смотри на мою задницу, Кряк.»

— А разве не все утки голые? — говорит Тео, фыркая в ладони.

— Не оправдывай его, — Мартиника качает головой.

Отношения моего брата — не единственная потеря этого лета: Ангус и Джессика Кейт также расстались. Тео узнает об этом, когда видит фотографию Джессики и ее нового парня на TMZ⁴⁵.

— Ангус будет в бешенстве от того, что она встречается с футболистом, — подмечает Тео. — Но если бы она действительно хотела позлить его, ей бы стоило начать встречаться с Джеффом Безосом.

— Уверен, он следующий в списке, — я подумываю включить «Золотую душу» на музыкальном автомате, чтобы вспомнить старые времена, но не хочу отпугнуть клиентов.

Кафе переполнено, все кабинки заняты, а посетители выстроились вдоль стойки бара. Мартиника опубликовала фотографию «взрывающихся коктейлей» Тео, которая стала вирусной и привлекла всех местных гурманов.

Каждый коктейль — произведение искусства, украшения словно вырываются из стакана в неподвластных гравитации направлениях. Сейчас Тео подает восхищенному клиенту «Завтрак в постель»: панкейки на шпажках, украшенные беконом и кленовым молочным коктейлем, а ободок бокала обвален в Cheerios⁴⁶.

На ней фартук, который я ей купил, а волосы собраны в неряшливый пучок на голове. Ее щеки раскраснелись от счастья, а карманы набиты чаевыми.

Это не так много, как Ангус предлагал ей, если она вернется на работу, но Тео наотрез отказалась.

— Никакая прибавка к зарплате не сравнится с работой на себя.

— Ты уверена? — поддразнил я ее. — Потому что, если ты когда-нибудь соскучишься по Ангусу, у меня есть кое-какие мечты, которые мне нужно задокументировать...

— Для тебя я сделаю исключение, — сказала Тео, потянувшись губами за поцелуем. — Но в остальном я записываю только свои.

Мечты — забавная штука... иногда те, что мы представляем, не так хороши, как те, что мы получаем.

Я хотел погасить ипотеку отца, но гораздо приятнее наблюдать, как он сам ее выплачивает. Он вернулся на работу на полный рабочий день и уже три месяца не пьет.

Риз посещает с ним большинство собраний анонимных алкоголиков, и больше не ищет трагические истории для своего сценария. Вместо этого он записался на курсы сценаристов в местном колледже.

Больше всех, пожалуй, изменился Берни Сандерс. Ему еще нет и года, а у него уже 70 килограммов волос и слюней. Мой папа учил его трюкам и командам, но единственное, в чем он пока преуспел, — это заставлять их обоих неожиданно вздремнуть.

Если бы мой папа уже не любил Тео всем сердцем, Берни стал бы решающим фактором. Он питает слабость к этому скачущему комочку шерсти, из-за чего таскает домой стокилограммовые мешки с собачьим кормом и строит Берни собственный домик у бассейна, чтобы тот мог поспать в теньке.

У меня тоже были свои проекты, которые не давали мне покоя, в том числе изготовление шкафов для новой кухни Тео и двойных книжных полок для нашей комнаты. У Тео было не так уж много одежды или мебели для переезда, но у нее было около сотни книг в мягких обложках, валявшихся в старых ящиках из-под молока. Теперь они выставлены на всеобщее обозрение, где она может расставлять их по своему усмотрению, проводя целые субботы за перестановкой и сортировкой по цвету и размеру.

Я никогда не думал, что могу так сильно полюбить возвращаться домой. Лучшая часть моего дня — это когда я зову Тео, и она бросается в мои объятия.

Большую часть вечеров мы по-прежнему ужинаем на открытом воздухе за столом для пикников, но мой папа заходит в дом, чтобы поесть с нами, если идет дождь.

Что ж, возможно, это не лучшая часть моего дня…

Наверное, самое приятное — это когда мы с Тео ложимся ночью в постель, измотанные многочасовой работой, но в лучшем смысле этого слова. Потому что работать на себя — это совсем другое, это создавать что-то прекрасное, а не просто получать зарплату.

Мне чертовски нравится то, что мы создаем с Тео. Я никогда ничем так не гордился, как нашим кафе. Мы убрали и украсили каждый сантиметр этого места. Мы разрабатывали его вместе, от маркетинга до меню.

Мартиника и Тео уже обсуждают расширение за счет соседнего помещения — рядом есть старая типография, которую Мартиника хочет превратить в пекарню.

Она продержалась с Ангусом всего неделю после того, как Тео уволилась. Мы наняли ее на субподряд для приготовления утренней выпечки, но у Мартиники грандиозные планы по производству свадебных тортов, для которых понадобится гораздо больше места.

Судя по тому, как идут дела, мы достаточно скоро сможем позволить себе расшириться. Звенит колокольчик над дверью, и внутрь вваливается еще одна группа взволнованных поклонников, которые уже делают снимки винтажного музыкального автомата и красивых расписных стульев.

Позже, когда все ушли, а мы с Тео вытерли последний стол и подняли последний стул, я присоединяюсь к ней на кухне.

Она выглядит уставшей, очаровательной и чрезвычайно счастливой. А еще у нее на носу сахарная пудра.

— Ты вся в сахаре...

— Ты тоже, — говорит она, стряхивая немного на меня.

Мы еще не закончили уборку на кухне, так что я не задумываясь хватаю горсть пудры и швыряю в нее. Тео визжит от смеха, забрасывая меня малиной. Одну я ловлю ртом, но остальные отскакивают от моего лица и плеч, разлетаясь повсюду.

— Ты устраиваешь беспорядок, — рычу я, подхватывая ее и поднимая на стойку.

— Как насчет этого? — говорит она, размазывая шоколадный соус по моему лицу.

— Ты маленький дьявол... — я целую ее самым нежным образом, ощущая вкус шоколада, сахарной пудры и сладких, как мед, губ моей любимой.

Поцелуй становится глубже. Ноги Тео обхватывают мою талию. Она смотрит мне в глаза, и я знаю, что она вспоминает, что мы еще не окрестили это место.

— Я так чертовски горжусь тобой, — говорю я, касаясь губами ее рта, края челюсти, шеи…

— Не могу поверить, что мы сделали это, — руки Тео запутываются в моих волосах. — Ты осуществил мою мечту, Салли.

— Ты сама воплотила свою мечту в жизнь. Я просто помог.

Я целую ее снова, расстегивая пуговицы на ее рубашке, развязывая ее фартук, разворачивая ее как подарок.

Она и есть подарок, чудо, сокровище …

Я вспоминаю тот день, когда впервые начал изучать Ангуса и увидел фотографию Тео, стоящей рядом с ним.

Я сразу узнал ее, какой-то странный электрический ток пробежал по моей крови. Это было то же самое чувство, которое я испытывал, когда видел ее в школе.

Не знаю, верю ли я в судьбу. Но уверен, что ни я, ни Тео не были бы там, где мы сейчас, если бы нас не притянуло друг к другу.

Она — то, чего не хватало в моей жизни. И я точно знаю, что ей нужно для счастья.

Жизнь может быть жестокой и несправедливой. Но она преподносит нам и такие подарки: людей, которые нам нужны, и тех, кому нужны мы…

Я распахиваю ее рубашку, обнажая прекрасную грудь, которую так долго мечтал увидеть. Как обычно, мне не хватило воображения. Реальность намного лучше…

— Чему ты улыбаешься? — спрашивает Тео.

— Тебе, — я касаюсь ее груди, целую ее, ласкаю… — Я улыбаюсь благодаря тебе. Я счастлива благодаря тебе.

Соски Тео напрягаются, а кожа покраснела. Каждая ее часть покрывается румянцем по-своему, даже грудь. Аромат, исходящий от ее кожи, все еще сладкий, но с примесью чего-то более порочного…

Мой член поднимается в ответ. Я стягиваю с нее трусики под юбкой, спускаю их по ногам и прячу в карман. Затем расстегиваю молнию и погружаюсь в нее.

Тео задыхается, запрокидывая голову, бедра плотно обхватывают мою талию. Я хватаю ее за волосы и оттягиваю голову еще дальше назад, облизывая и посасывая шею.

Она берет малину и кладет ее между губами. Я забираю ее ртом и раздавливаю языком, целуя ее с ярким вкусом терпкой сладости.

Она обвивает руками мою шею и плотно прижимается своим телом к моему, сжимая мой член внутри, словно рукой. Я стону и целую ее глубже, а руки проскальзывают под ее попку, чтобы приподнять ее.

Мы трахаемся стоя, штаны болтаются где-то у моих лодыжек. Тео прижимается к моему телу, обхватывая меня икрами за бедра. Я вколачиваюсь в нее короткими, резкими толчками удовольствия и сладости. Ее дыхание пахнет малиной, кожа мягкая и кремовая везде, где мы соприкасаемся.

Тео начинает кончать, скользя по мне вверх-вниз, создавая трение в ее любимом месте. Как это часто бывает, ее кульминация провоцирует мою. Не знаю, то ли дело в ощущении, как она сжимается вокруг меня, то ли в высоких, нежных звуках, которые она издает, то ли в аромате, исходящем от ее кожи…

Все, что я знаю, это то, что когда Тео кончает, я беспомощно следую за ней, уносясь в небытие оргазма, как я делаю всегда и везде. Куда бы она ни пошла, я хочу быть там. И я никогда не хочу быть без нее.

Мы вместе убираем на кухне устроенный беспорядок, а когда возвращаемся домой, я набираю Тео ванну.

— Ты тоже работал весь день! — протестует она.

— Не так усердно, как ты.

Это правда, я никогда не видел, чтобы кто-то метался быстрее Тео, пока она управлялась с грилем, собирала сэндвичи и смешивала коктейли.