14. ТЕО

Салливан настаивает на том, чтобы отвезти меня на работу в понедельник утром, несмотря на то, что моя машина работает просто отлично.

— Не то чтобы я жаловалась, — говорю я, опускаясь на его роскошное кожаное пассажирское сиденье. — Видит Бог, я всегда хотела иметь собственного шофера. Но не совсем понимаю, как это нам поможет?

Салливан заводит двигатель и плавно выезжает на дорогу.

— Позволь мне спросить тебя кое о чем, Тео… как ты думаешь, чего хочет Ангус?

— Полететь на Марс, — сразу говорю я.

Все это знают.

— А что еще? — говорит Салливан.

Я пожимаю плечами, гадая: — Даже не знаю. Может, девушку, которая встречается с ним не ради денег? Или родственника, который не подаст на него в суд... или электроэпиляцию спины? Ведь все остальное, у него итак есть.

— Как же, — говорит Салливан со странным удовлетворением. — И именно поэтому он чертовски несчастен.

— Несчастен! — я усмехаюсь. — Это я несчастна. Ангус живет моей мечтой.

— Мечты не всегда приносят удовлетворения, — говорит Салливан. — Нами движет стремление. Ангусу настолько скучно, что он ищет целую другую планету, чтобы развлечься

— Он всегда был одержим Марсом.

— Может быть, — говорит Салливан, меняя полосу движения. — Или, может, это единственная вещь, которую он не может купить с помощью своей кредитной карты. Люди хотят того, чего у них не может быть… И лучший способ заставить Ангуса отчаянно захотеть мою землю — заставить его думать, что он не может ее получить.

— И как ты собираешься это сделать?

Салливан отрывает взгляд от дороги, чтобы одарить меня сводящей с ума улыбкой.

— Скоро увидишь.

Он отвозит меня на работу, даже не пытаясь организовать встречу с Ангусом. Такими темпами Салливан закроет свою сделку примерно через двести лет.

К сожалению для нас, Ангус не собирается ждать так долго.

Едва я переступаю порог, как он кричит: — Тео! Надеюсь, ты захватила с собой удобную обувь, нам нужно поехать посмотреть участки.

У меня с собой ничего нет — с чего бы мне брать её? Все, кроме Ангуса, одеваются в стандартную офисную одежду. Однако у меня есть пара кроссовок, припрятанных под столом, потому что Ангус не в первый раз устраивает мне приключение на свежем воздухе.

Пока я переобуваю свои забрызганные краской туфли, Мартиника просовывает голову в мой кабинет размером с телефонную будку.

— Салливан подвез тебя до работы?

— Да, — осторожно отвечаю я.

— А что такое? — она бросает на меня лукавый взгляд. — Не могла сама сесть за руль после ночных потрахушек?

— Мартиника! — я втаскиваю ее внутрь и закрываю дверь. — Не говори о «ночных потрахушках» в офисе, ты уже получила два предупреждения от отдела кадров

— Пфф, — она пренебрежительно машет рукой. — Только одно из них было обоснованным.

— То есть когда ты получила выговор за то, что шлепнула нашего бухгалтера по заднице, это было необоснованно?

Мартиника пожимает плечами.

— Я подумала, что она — это ты, из-за того, что ей приспичило покрасить волосы в тот день. Ну, хотя, вероятно, не в тот день, а перед этим… Предполагаю, что она бы не покрасила их утром. В любом случае, перестань менять тему — почему мы говорим о ханже Линн из бухгалтерии, когда могли бы обсудить Салливана?

Она произносит его имя так, словно в нем не четыре, а восемь слогов и несколько разных тонов.

Я могу сказать, что уже краснею, хотя и не по той причине, по которой думает Мартиника.

— На самом деле все совсем не так, — говорю я, задаваясь вопросом, как пережить этот день. — Мы не так уж долго встречаемся.

— Подожди... — Мартиника склоняет голову набок, так что ее блестящие темные волосы почти касаются плеча. — Ты хочешь сказать, что еще не спала с ним?

— Э-э... — почему, черт возьми, я не потренировалась отвечать на эти вопросы до того, как пришла на работу? — Не совсем.

— ЧТО? — Мартиника вскрикивает.

Я прижимаю палец к уху.

— Как это возможно? — спрашивает она. — Я бы не продержалась дольше первого свидания. Например, если бы он свайпнул меня в Тиндере, я бы пришла на ужин в нижнем белье и на каблуках.

— Это потому, что у тебя было больше парней, чем у Тейлор Свифт, — я прикусываю губу. — Салливан меня пугает.

— Даже несмотря на то, что он явно без ума от тебя? — Мартиника толкает меня локтем под ребра. — Да ладно тебе… Я видела, как он смотрел на тебя на яхте.

Я знаю, Салливан притворялся, но маленький уголек все равно разгорается у меня в груди. Мартиника зоркая, как ястреб. Она замечает все.

— И он пытался утопить Ангуса ради тебя, — напоминает она мне. — Я бы дала ему только за это.

— Я почти поддалась искушению.

— Тогда чего же ты тянешь?

Мартиника улыбается мне, ее темные глаза сияют ожиданием.

Я бы очень-очень хотела сказать ей правду. Тогда я смогла бы получить от нее настоящий совет. Но Салливан заставил меня пообещать, что, прежде всего, я не проболтаюсь Мартинике.

И на то есть веская причина — она языком, что решетом, так и сеет. Мартиника сначала говорит, а потом думает.

Поэтому, все, что я говорю, это: — Мне хочется, чтобы все было правильно.

— Тогда не торопись, но помни... — она предупреждающе поднимает палец, — такой парень, как он, не будет долго ждать.

— Тео! — Ангус колотит в дверь моего кабинета. — Пошевеливайся! Машина уже у входа!

Я запихиваю туфли в сумочку.

— Мне пора, — говорю я Мартинике.

Но когда открываю дверь, вместо нетерпеливого лица Ангуса меня встречает курьер с великолепным букетом лавандовых роз.

— Тео Махони? — спрашивает он.

Аромат свежих цветов наполняет мой кабинет. Букет занимает почти весь стол, когда он ставит вазу рядом с моим компьютером.

Из букета выглядывает открытка, спрятанная в стеблях:

Невероятно скучаю по тебе

— С

— Видишь? — торжествующе произносит Мартиника. — Он одержим тобой.

Я не думаю, что эти цветы имеют какое-то отношение ко мне. Но, осматривая офис, я вижу, что они оказывают на Ангуса чертовски сильное воздействие. Он взволнованно расхаживает возле выхода, по меньшей мере трижды оглядываясь на возмутительно большой букет.

Почему это его беспокоит?

Ему было все равно, когда я встречалась с Трентом.

Но, с другой стороны, Трент никогда не присылал мне сотню фиолетовых роз.

Очевидно, я ничего не смыслю в мужской психологии.

А Салливан, наоборот, смыслит. Он забирается Ангусу под кожу, как клещ и начинает разъедать изнутри.

Как только мы вместе садимся в машину, Ангус говорит: — Вы двое, должно быть, отлично провели выходные.

Уверена, что выгляжу виноватой, хотя и не по той причине, по которой думает Ангус. Я бормочу: — Салливан очень заботливый.

Ангус ведет машину слишком быстро, поворачивая так резко, что мое плечо прижимается к двери со стороны пассажира. Он всегда так ездит, так что цветы тут ни при чем. Но в его голосе слышится раздражение, когда он говорит: — Я видел, что он высадил тебя сегодня утром.

— Ага.

Ангус резко пересекает две полосы, не включив поворотник.

— Ты же не собираешься переезжать к нему насовсем, не так ли? Шесть месяцев ― не такой уж большой срок, чтобы принимать такие решения.

Это замечание звучит смешно, учитывая, что у Ангуса уже было три брака и три развода, и ни один из них не длился дольше года.

Его лицемерие раздражает меня настолько, что я говорю: — Не знаю, у Салливана огромный дом, и ты знаешь, какая дерьмовая у меня квартира, — а затем, чтобы действительно добить его, добавляю: — К тому же, от него мне ближе ехать на работу. Знаю, как сильно ты ненавидишь, когда я опаздываю.

Костяшки пальцев Ангуса сжимаются на руле.

— Значит, у вас всё серьёзно?

Он не даст мне так легко съехать с темы.

Я украдкой бросаю на него взгляд, и по моей шее ползет жар. Обычно во время таких поездок Ангус болтает о работе, о всякой чепухе, которую я должна выполнить, и обо всех своих блестящих планах, которыми я должна впечатлиться.

Вместо этого он раздражен и взвинчен, цепляясь за эту историю с парнем, как за болячку.

Прав ли Салливан? Может ли это на самом деле сработать?

Опрометчиво я говорю: — Да, довольно серьезно. Салливан невероятный — такой заботливый и внимательный. Он также очень умный. Наверное, самый умный человек, которого я когда-либо встречала.

Я знала, что это его заденет за живое. Ангусу нравится верить, что он самый умный человек в мире.

Его челюсть сжимается, и он делает поворот, от которого колеса визжат.

— Это правда?

— О, да... — я ушла во все тяжкие. — Он мог бы участвовать в «Своей игре¹³». Просто представь, что каждый раз, когда мы смотрим её, он отвечает быстрее участников и при этом всегда правильно.

Ангус обожает «Свою игру». Он плакал, когда умер Алекс Требек¹⁴.

Под его загаром проступает красный румянец. Он выглядит таким сердитым, что я задаюсь вопросом, не перешла ли я черту.

Но потом он говорит: — Ну, если у вас настолько все серьезно, мне лучше познакомиться с ним поближе. Почему бы нам всем не поужинать в эти выходные?

— Конечно, — я отворачиваюсь и смотрю в окно, чтобы Ангус не заметил моей улыбки.

Мы с Ангусом осматриваем участок в Ирвайне, который включает в себя около двадцати гектаров незастроенной земли. Здесь есть все, что нужно Ангусу с точки зрения площади и доступа к инженерным коммуникациям, но он кажется рассеянным и раздраженным на протяжении всей экскурсии.

Он резок с Коргусом, который продолжает восхвалять разработчика, не замечая, что Ангус не слушает ни слова из того, что он говорит.

— Что ты думаешь, Тео? — наконец Коргус обращается ко мне, полностью в отчаянии.

Я бросаю взгляд на Ангуса, пытаясь представить, что сказал бы Салливан.

Если я не скажу что-то хорошее об этом месте, это будет слишком очевидно, и разозлит Коргуса. Ведь он его выбрал и первым предоставил для нас.

Но если я соглашусь, что оно — идеальное, Ангус может тут же купить его, и тогда у Салливана не будет возможности сделать свое предложение.

Мгновенно обдумав, я говорю: — Мне все нравится! Удивительно, что Джефф Безос отказался от этой земли.