— В следующий раз они будут только хуже. Вы не сделали ничего лучше.

— Они задиры. Ты можешь предпринять меры и обратиться к людям за помощью.

Его лицо выражало ещё больше презрения, чем лицо Не Ангела.

— Я читал эти ваши буклетики.

— Травля сводится к власти и доминированию. И к страху, — добавила я. — Их страху и твоему.

Он отвёл взгляд.

— Им нечего бояться.

— Все чего-то боятся, — мягко сказала я. — Некоторые из нас показывают это лучше других, — я поизучала его. — Я могу помочь, если ты…

— Я не хочу вашей помощи.

Я знала достаточно и понимала, что не надо давить.

— Ладно, — сказала я. — Но если передумаешь, я сижу в соседнем вагоне до Аплдора.

Он скрестил руки на груди. Я вздохнула и достала одну из своих визиток.

— Я правда из полиции, — сказала я. — Если передумаешь и захочешь получить помощь, или если они опять станут донимать тебя, можешь позвонить мне по этому номеру.

Он взял визитку, но больше ничего не сказал. Я выждала ещё мгновение, затем пошла обратно.

— Подождите! — окликнул он.

Я остановилась и обернулась через плечо.

— Да?

— Тут написано, что вы из Сверхъестественного Отряда.

— Да.

— Но это означает, что вы… — он часто заморгал, и его голос понизился до шёпота. — Вы знаете сверхов, — внезапно его лицо выражало уже больше благоговения, чем страха. Так-то лучше. Хотелось бы мне, чтобы у людей чаще встречалась такая реакция.

— Вампиров, оборотней, гулей, пикси и гремлинов, — я на мгновение задумалась. — И ещё одного сатира, — я улыбнулась и стала ждать неизбежного шквала вопросов. Некоторые люди презирали сверхов, а некоторые люди благоговели перед ними. Ни то, ни другое отношение не было идеальным, но со вторым вариантом легче иметь дело, особенно когда это играло мне на руку.

Мальчик опустил голову и ещё раз прочёл визитку, на сей раз с выражением восторга. К сожалению, это не продлилось долго.

— Детектив-констебль Эмма Бел… — его лицо резко побелело. — Вы едете в Аплдор?

Теперь я наблюдала за ним более осторожно.

— На самом деле, в Барчепел.

Он сглотнул.

— Я не хочу вашу визитку, — прошептал он, бросив карточку в мою сторону. Та упала на пол к его ногам. — Я не хочу вашей помощи, — он отвернулся, решительно отказываясь снова смотреть на меня.

— Ты знаешь, кто я, — выдохнула я. Его реакция не имела никакого отношения к моей должности в Отряде Сверхов и была вызвана моим именем. — Тебе сколько? Пятнадцать лет? Откуда ты можешь знать, кто я?

— Вы сказали, что не можете арестовать кого-то за мат, — промямлил он, опустив подбородок к груди и игнорируя мой вопрос.

— Верно.

— Тогда, — он втянул большой вдох, — отъе*итесь. Отъе*итесь от меня.

Я хотела сесть рядом с ним и расспросить, почему он так боится меня, и что ему известно, но он всё ещё ребёнок, и я ступала на опасную территорию. Я кивнула и неохотно отступила.

— Окей, — сказала я. — Окей.

Я сжала руки в кулаки (жест, порождённый скорее раздражением, нежели злостью) и неспешно пошла к двери. Я молилась, чтобы он передумал и снова заговорил, но этого не случилось.

Я вернулась на своё место, жалея, что нет другого способа пообщаться с ним. Кем бы он ни был, что бы он ни знал обо мне, он закончил говорить. Я не могла предпринять ничего такого, что не превратилось бы в донимание уже с моей стороны.

Но когда поезд подъезжал к Аплдору, и я пошла за вещами, я заметила, что мальчик тоже готовится сойти с поезда. И моей визитки больше не валялось на полу у его ног.