Глава 26

Лили

Последние несколько дней прошли как в тумане. Приложение Нико с домом с привидениями не сработало, поскольку идея, которую он придумал, уже существует.

После первоначального шока за ужином на самом деле очень приятно, что кто-то наконец знает о Зои Моне. Я долго тянула с тем, чтобы рассказать ему историю происхождения, но мне уже кажется, что с моей груди свалился груз.

Нико разбудил меня сегодня утром в неподходящий час, настаивая на том, что спонтанная поездка в Амстердам будет стоить каждой минуты. Но черные как смоль окна и раскачивающийся вагон поезда, когда мы проезжаем через тоннель под Ла-Маншем, вызывают у меня тошноту.

— Это не впечатляет, — вздыхаю я. — Не знаю, почему я ожидала увидеть рыбу.

— Удобные кресла, красивые виды, отсутствие морских обитателей. Ставлю три звезды. Его глаза встречаются с моими с сиденья напротив меня, сморщившись по краям. — Но, возможно, мне придется с вами не согласиться. Думаю, у меня неплохой обзор.

Я смотрю на него и не могу не согласиться.

Сегодня он выглядит исключительно хорошо, в мешковатых голубых джинсах, футболке, которая очень красиво облегает его грудь, и в кроссовках, которые я ему купила.

Несколько человек повернули головы, когда мы сонно шли к поезду этим утром.

Я хотела повесить на него табличку «Вход воспрещен».

Отношения между Нико и мной отличаются от того, что было в Бразилии.

Бывают моменты, когда мы держимся за руки, оба притворяемся, что не замечаем, как наши пальцы переплетаются друг с другом, когда мы гуляем по Лондону, или когда наши пальцы соприкасаются, пока он заставляет меня терпеть еще один фильм ужасов. Конечно, есть поцелуи в лоб, которые Нико отказывается перестать дарить мне, и однажды я фыркнула на его рубашку после того, как он потренировался.

Я не хочу говорить об этом.

Когда-либо .

Может быть, чары романтического тумана не так уж плохи.

Я знаю, что мое сердце — под замком, цепью, колючей проволокой, электрическим забором и длинным, ржавым, забытым ключом. Почему бы не насладиться случайными моментами привязанности от мужчины, который не хочет от меня ничего, кроме времени, которое мы проводим вместе?

Почти четыре часа спустя мы высаживаемся из поезда и берем такси до парка за пределами центра города, где на послеобеденное время берем напрокат велосипед-тандем.

Мышцы моих бедер кричат о перерыве. Я оглядываюсь с переднего сиденья и замечаю, что Нико вытягивает ноги по обе стороны велосипеда, больше не крутя педали.

— Нико, — ругаюсь я, отворачиваясь, чтобы не отрывать глаз от дороги. Мои костяшки хрустят о руль, и наш тонкий браслет дружбы свисает с моего запястья так же небрежно, как Нико на своем сиденье. Я собираюсь сорвать эту штуку и задушить его ею. — Больше не надо. Я останавливаюсь.

— Подожди, нет. — Сопротивление зубчатых цепей снова ослабевает. — Мы почти там. Просто поверни налево на следующем повороте.

— Держи ноги на педалях.

— Не мог не залюбоваться видом, — выдыхает он. — Я не знал, что буду пялиться на твою задницу всю дорогу.

— Моя задница задушит твое лицо, когда мы вернемся в отель.

— Не могу дождаться.

Нико усмехается.

Сворачиваем на тропинку, едем вдоль канала. Набережная окружена кирпичными домами и магазинами. На вершине холмистой тропы стоит гигантская ветряная мельница, окруженная деревьями, и деревянный парус лениво качается.

— Можем мы остановиться на секунду? Я хочу сделать снимок, — говорю я.

— Конечно.

Мы останавливаем велосипед и слезаем. Кроме маленькой лодки, дрейфующей по каналу, вокруг никого нет.

— Это так мило. — Мои губы изгибаются вверх, когда я щелкаю камерой. В углу кадра на траве под мельницей расстелено желтое одеяло. — О, смотри, кто-то запланировал целый пикник.

— Пойдем, красотка, пойдем посмотрим, что у них есть.

Нико кивает на разворот.

— Это для нас?

Он кивает, затем вытаскивает из кармана небольшой мешочек и машет им передо мной. Упаковка темная, и я не могу разобрать, что написано на лицевой стороне. — Это тоже для нас.

— Что там?

— Съедобное. — Нико понижает голос. — Мы все-таки в отпуске.

Почему нет?

Наша намазка из хлеба, сыра и вина урчит у меня в животе. Легкий гул от неожиданного угощения Нико заставляет меня чувствовать себя капающим эскимо в жаркий летний день. Весь последний час Нико надрывал мне задницу, играя в двадцать вопросов. Теперь моя очередь попытаться победить его.

— Еще один, и я выиграю, — усмехаюсь я.

Он вытирает брызги пота о лоб. — Ты глобус?

— Неа.

Нико громко вздыхает, спокойно принимая потерю. — Кем ты была тогда?

— Единорогом.

Я кладу в рот еще одну кислую виноградинку.

— Как ты была единорогом, если я специально спросил, жива ли ты?

— Единороги — мифические существа, поэтому технически их не существует. Определенно думала, что ты лучше разберешься в этом.

— Эй, я не могу каждый день открывать почти десятилетний секрет. — Нико бросает в меня мягкую виноградину, но я уворачиваюсь. — Я по-прежнему лидирую два к одному.

Я ерзаю на одеяле для пикника, натягивая черную мини-юбку на бедра. Может быть, это эйфория, циркулирующая в моем организме, или тот факт, что Нико уже знает большую часть правды, но меня не раздражает его комментарий.

Больше нет смысла ходить вокруг да около.

— Прости, Лили, я не хотел…

— Нет, э-э… — Я не позволяю себе сомневаться в решении — Я хочу объяснить.

Последний вздох. — Блог был первым, что-то вроде безопасного места для записи моей сексуальной жизни, где я чувствовала себя замеченной, но оставалась безликой.

Уши Нико практически навострились. Я вижу вопросы, формирующиеся в его голове. — Ты однажды проснулась и решила начать писать?

— Не совсем. Я всегда вела дневник, и в подростковом возрасте у меня были эти всплески творчества, хотя они никогда ни к чему не приводили. Только после того, как я разорвала дерьмовые отношения, я, наконец, решила выложить все напоказ.

Мне совершенно не стыдно за то, что я пишу. Но ни одна часть меня никогда не хотела полностью владеть личностью Зои Моны. Это не единственное, кем я являюсь.

Его рот сжимается в тонкую линию беспокойства. Или гнев? Я не могу определить разницу между ними, когда мы только кратко говорили об этой теме. — Были ли отношения с тем придурком-бойфрендом, о котором ты упоминала в прошлом?

— Ага.

Больше он об этом не суетится. Я благодарна за то, как хорошо Нико меня знает. Он понимает, когда я хочу закрыть занавеску вокруг себя. Есть только один человек, который знает всю историю с Чаком. Честно говоря, я бы предпочел, чтобы он оставался запертым между моим лучшим другом и мной.

— Как ты все это время скрывала свои письма от Эйвери? Или твой нынешний сосед по комнате?

— Эйвери обычно была занята, разрывался между школой и работой. — Или, я думаю, Лука за последние пару лет. — Я много времени писала в кампусе и в баре. Было легко выдать все это за учебу. Я оставила экземпляры своих новелл по всему дому, потому что что может быть лучше для того, чтобы скрыть секрет, чем выложить его на всеобщее обозрение? Думаю, она думала, что у меня эротическая зависимость. — Я смеюсь. — А Молли… она тоже нечасто бывает рядом и обычно не заходит в мою комнату.

— Хм, да. Имеет смысл. — Он моргает, глядя на меня, обдумывая все. — Есть ли причина, по которой ты не пытался рассказать об этом Эйвери?

Единственный вопрос, на который я не хочу отвечать, потому что какое тут оправдание?

Я не сказала ей, потому что я паршивая подруга.

Потому что я хотела что-то свое.

Потому что мне было неловко и даже немного стыдно, что я культивировала этот образ людоеда, потому что какой-то придурок, как красноречиво выразился Нико, ходил по мне в первый и единственный раз, когда я влюбилась.

— Э-э, это так и не всплыло, и годы шли, и я действительно не видела смысла продолжать пытаться поднимать эту тему. — Мой кишечник сжимается в желудке, завязывая узлы беспокойства. — Я… я действительно не хочу об этом говорить.

Я действительно должна признаться Эйвери, особенно теперь, когда Нико знает.

— Я понимаю. — Он ободряюще похлопывает меня по бедру. — Но ты всегда хотела быть писателем?

Мне не нужно долго думать о нем. — Может быть . Блог был формой терапии, но все остальное началось из ниоткуда.

— Когда ты начала писать новеллы?

— Около пяти лет назад. Долгое время в блоге были только истории о моих сексуальных похождениях, пока читатели не предложили мне объединить их в книги. Сначала я не слушала, но фанаты, которых я взращивала годами, очевидно, имели правильное представление.

— Ты меня очаровываешь. Писать о любви, избегая обязательств.

— Я пишу о сексе, а не о любви.

Он кивает, в его глазах нет осуждения. Искренний интерес — единственное, что украшает его черты.

— Итак, правда ли то, что выложено в блоге? Там есть очень интересные истории.

— Ты читал мое письмо?

Глаза Нико расширились от удивления. — Конечно. Ты блестящий писатель.

Нет, конечно. Ему не пришлось тратить ни секунды на изучение моих историй, но он это сделал.

— Сколько рассказов ты прочитал?

— Ну, я прочитал “Прибрежная интрижка” и несколько блогов, но через некоторое время я не смог продолжать.

От его слов у меня учащается сердцебиение. — Они были такими плохими?

— Нисколько, как я уже сказал, твои тексты увлекательны и истеричны. Я… — Нико делает паузу. — Мне не понравилось читать о том, что ты с другими парнями.

— Может быть, твое второе имя должно быть Ревнивый , — поддразниваю я, посылая один из своих недавно наманикюренных пальцев ему в бок. Нико отворачивается, смеясь.

— Кроме того, ты много раз говорил о своих прошлых связях.

— Да, может быть, нам стоит прекратить это делать.

Он разрывает натянутый канат зрительного контакта между нами. Я отчаянно пытаюсь вернуться к балансировке соединения.

— Хорошо, — соглашаюсь я.

Нико подводит руку к крошечной грядке полевых цветов рядом с нашим одеялом для пикника и срывает несколько стеблей оранжевых и пурпурных цветов, улыбаясь, когда замечает, что я наблюдаю за ним.