Я решаю сменить тему разговора, не желая давать ему преимущество передо мной, рассказывая о деликатных подробностях моего прошлого. «Знаешь, теперь, когда ты застрял на этой переполненной лодке на всю ночь, тебе, возможно, придется поговорить с людьми».
— Я сейчас с тобой разговариваю.
—Давай проясним, тебя и твой костюм с завышенной ценой терпят, пока я смиряюсь с тем, что заперт здесь.
—Ты так часто говоришь о моих костюмах, что кажется, будто ты одержима ими, вопреки твоему заявлению ранее.
Может ли он хоть раз позволить мне оставить за собой последнее слово?
Я не думаю, что когда-либо встречала кого-то, кто пытается парировать каждое взаимодействие — ну, кроме меня самого. Что-то в его настойчивости, так похожее на мое собственное, заставляет меня закипать кровью.
— Ты невыносим.
—И все же мы все еще стоим здесь, страдая. Его руки скользят в брюки, когда он по-мальчишески пожимает мне плечами.
Он флиртует?
—О, пожалуйста, ты не смог бы убедить даже пятерых человек терпеть тебя достаточно, чтобы они передали свои визитные карточки к концу ночи.
— Это ставка? — говорит он, интрига наполняет его глаза. Внезапно я замечаю, какие у него густые ресницы, идеально подчеркивающие коричневые радужки.
—Да. Выигрывает тот, кто первым получит пять визитных карточек.
— Что я получу, когда выиграю?
Уверенность в его голосе заставляет меня хотеть принять вызов еще больше.
—Когда я выиграю, я получу твой костюм.
Его глаза расширяются, и я понимаю, как невероятно неправильно это звучало. Хотя часть меня хочет увидеть, что находится под одной из этих душных курток.
—Кажется, я выиграю.
—Это не то, что я имела ввиду! — Я огрызаюсь на него.
— И что ты имела в виду?
—Забудь о костюме. Я не хочу иметь с этим ничего общего.
Мои щеки горят от его слов, и я делаю глубокий вдох, чтобы прийти в себя. Почему ему иногда так трудно говорить? Я лучше этого.
Он говорит первым. —Как насчет того, когда я выиграю, ты присоединишься ко мне, чтобы выпить после того, как мы сойдем с этой лодки?
Да. Тоска в моем теле немедленно предает меня.
Нет. Не будет абсолютно, определенно никаких напитков с костюмом.
Напитки могут привести ко всему. Потенциально очень большие, выпуклые и выступающие предметы. У меня определенно нет времени, чтобы точно изучить, что это за вещи .
Никаких случайных интрижек, никаких отношений и абсолютно никакой выпивки.
— Я не хочу, чтобы ты тратил на меня свои нефтяные деньги, Наварро, — огрызаюсь я на него, но слова не убеждают меня.
Почему я так злюсь на него?
—Все мои нефтяные деньги, как ты так одержимо это называешь, пошли обратно к семьям, пострадавшим от разлива, — выдавливает он, как будто слова гноятся внутри него. —То, что произошло, до сих пор преследует меня каждый гребаный день.
—Хм?
—Я вернул деньги. Каждый цент.
Я отшатываюсь назад, тонкие каблуки моих туфель на шпильках слегка трясутся под ногами.
Пальцы Луки разглаживают морщины на его лбу.
Что-то внутри меня хочет утешить его. Не знаю почему, но моя рука тянется к тому, что висит рядом с ним.
— Слушай, я не имела в виду… — тихо говорю я, но он вырывается из моих пальцев.
—У меня есть ставка на победу, — напоминает он мне, выражение боли исчезает с его лица. — Ты выбрала приз?
Если он так хочет играть, то хорошо. Я собираю себя.
— Никаких напитков. Никаких костюмов. Победы над тобой будет достаточно.
Лука наклоняет голову в мою сторону. Я воспринимаю кивок как согласие с нашей пари и иду к дальней от него стороне лодки, но не раньше, чем хватаю бокал шампанского.