— Мне нужно попить.

О, черт возьми, нет. Брукс мог приказывать мне в своем доме, но не здесь. Не в том месте, где мне были так же рады, как и ему.

— Ты знаешь, где вода.

Каден холодно прищурил глаза, словно смотрел на того, кого презирал.

— Уверяю тебя, это чувство взаимно, — сказала я, стараясь сохранить самообладание перед стадионом, заполненным людьми, вероятно следящими за звездным квотербеком.

Он ничего не ответил, просто подошел к столу, взял бутылку, развернулся и ушел.

Иветт, ранее сидевшая на скамейке, подошла ко мне. Она наклонилась к моему уху, чтобы я услышала сквозь шум.

— Ему плохо от тебя.

Я усмехнулась. Девчонка и понятия не имела.

Иветт кивнула.

— Я видела, как он смотрел на тебя весь сезон. И теперь, когда между вами явно что-то происходит, он всегда смотрит, когда ты этого не делаешь. Он явно втюрился.

— Ну, у него дурацкий способ показать это.

Иветт пожала плечами и повернулась к скамейке запасных, направляясь к игрокам, выстроившихся вдоль боковой линии.

Я посмотрела на Кадена на поле, больше всего на свете желая, чтобы там был Коул. Он тот, кто дышал этой командой. Он тот, у кого сердце льва, а не труса. Он тот, кто относился ко всем с уважением. Тот, кто заслужил это место.

* * *

— Я так горжусь тобой, — сияя, сказал папа, сидя напротив меня за столом в тихом ресторане в городе.

Я закатила глаза, глянула мельком на Сабрину, и вновь перевела взгляд на отца.

— Я подаю воду.

— И делаешь это хорошо, как никто другой, — заверил он меня.

Мое внимание переключилась на маму рядом с ним.

— Он снова прикладывается к бутылке?

Мама рассмеялась, потянулась через стол и накрыла мою руку своей. Жест, от которого я почувствовала себя, как дома.

— Отец просто счастлив видеть тебя на поле. Он всегда мечтал, чтобы его ребенок был там. — Улыбка мамы погасла, она убрала свою руку от моей и вытерла уголок глаза, чтобы остановить слезу.

Я кивнула.

— Я знаю.

— Итак, как с тобой обращаются парни? — спросил папа, пытаясь разрядить внезапно нахлынувшее мрачное настроение.

Я пожала плечами, глядя в окно. Над усеянной машинами автостоянкой ярко светила луна.

— Грейди придурок, — сказала Сабрина, вступая в разговор, будто знала моих родителей целую вечность.

— Полузащитник? — спросил папа.

Я кивнула и оглянулась.

— Ага, но после того, как я пригрозила, что могу подсыпать в его воду слабительное, он оставил меня в покое.

Все рассмеялись, очевидно, не понимая, что я серьезно.

— Если кто-то и может справиться с кучкой спортсменов, так это ты, — добавила мама, зная, каким маленьким сорванцом я росла.

— Еще есть Каден Брукс, — продолжила Сабрина.

Я впилась в нее взглядом.

— Что? — невинно спросила она. — Твои родители должны знать, что у вас были отношения, и теперь он ведет себя как задница.

— Ты и Каден Брукс?

Удивление мамы было понятно. Она знала о моих чувствах к нему. Знала, как я презирала землю, по которой он ходил.

Я покачала головой.

— Ничего особенного. Я думала, в нем что-то есть, но это было неправильно.

Мама и папа обменялись печальными взглядами, но отреагировали так, как я знала они поступят. Они позволяли мне сделать своей собственный выбор. Совершить собственные ошибки. Они не были теми родителями, что вынюхивают или читают лекции. Они почувствовали, что урок, который я усвоила, и разбитое сердце, которое я пережила, просто сделали меня сильнее.

Мне просто хотелось, чтобы это было правдой.