54.Луна

54.Луна

Многое может произойти быстро, но я никогда не думала, что буду стоять перед Уэстоном, не зная, что произойдет между нами дальше.

Большая часть меня не хотела вставать с кровати и исчезать из реальности под одеялом. Я хотела наконец перестать думать и выключить звук, но не могла, потому что эта маленькая часть меня, которая каждый день напоминала мне об Уэстоне, постоянно находилась рядом.

Иногда я лежала в постели и думала о том, что когда-нибудь все снова будет хорошо, но все плохое возвращалось в мгновение ока.

Моя душа была пуста, а тело — просто безэмоциональная оболочка.

Итан был вырван из моей жизни, да и из жизни всех остальных, просто так, без всякого предупреждения.

Когда вообще можно подготовиться к чьей-то смерти?

— Мы с тобой сейчас просто не имеем смысла. Пожалуйста, просто оставь все как есть.

С тими словами я заглушила чувство, что мне его не хватает.

Может быть, это было неправильно — отталкивать его от себя, но когда я смотрела на него, я не видела ничего, кроме этой единственной ночи.

— Скажи мне сейчас, что я тебе больше не нужен. Скажи, чтобы я оставил тебя в покое, и я оставлю тебя в покое. Мы больше не будем знать друг друга.

Я колебалась.

— Для нас обоих будет лучше, если ты оставишь меня в покое, Уэс. Пожалуйста. — Пробормотала я последнее слово.

Я не только причиняла ему боль, но и себе.

Сейчас мне нужно было думать в первую очередь о маме, а все это еще впереди, и вместо этого я должна была отдохнуть от всего этого дерьма раньше, чем это сделает мама.

Мне нужно было отдохнуть от всего этого.

— На этом мы закончили. — Предложение Уэстона прозвучало скорее как вопрос, чем как четкое утверждение.

— Наверное, да. — Снова засомневалась я.

— Видишь ли, ты сама не хочешь, чтобы между нами все закончилось. Я прав?

Этот разговор нужно было закончить прямо сейчас.

Я поднесла руки к лицу.

— Просто отпусти это. Что ты не понимаешь, Уэстон? Когда я вижу тебя, я не чувствую ничего, кроме ненависти. Я ненавижу тебя.

Я заставила себя произнести последние слова, потому что иначе он не отстанет.

— Ты не ненавидишь меня, Луна.

— Нет, ненавижу. Потому что каждый раз, когда я пытаюсь заснуть, я просыпаюсь с мыслью, что мне нужно пережить ту ночь, и вспоминаю, почему ты просил меня не ненавидеть тебя, пока я не пойму, почему ты это сказал.

Я никогда не смогу его ненавидеть, но я говорила себе, что смогу.

Уэстон был слишком глубоко в моей душе и занимал мое сердце целую вечность.

Мне было чертовски больно говорить ему что-то подобное и смотреть в его глаза.

— Как ты думаешь, смогу ли я спать спокойно? Каждую чертову ночь я засыпаю и просыпаюсь в этом кошмаре. Неужели ты думаешь, что я не хотел бы, чтобы это был я? Чтобы это я сейчас лежал мертвый под землей, как Итан?

Его взгляд был полон паники, и по выражению его лица было видно, что он понял, что сказал.

— Пошел ты, Уэстон. Мы закончили. — Сказала я твердым тоном, проскочил мимо него и открыла тяжелую дверь в коридор, чтобы попасть в свой класс, потому что я не могла позволить себе пропускать занятия, и хотя я с удовольствием занималась бы только тем, что лежала бы под одеялом в темной комнате, мне приходилось заставлять себя выполнять распорядок дня.

Может быть, когда-нибудь мне удастся снова жить, по-настоящему жить.

До тех я должна была бороться с длинными днями и учиться смиряться с потерей Итана, потому что я знала, что он не хотел бы этого, если бы я продолжила.

После окончания занятий я ворвалась домой и покинула кампус с туннельным зрением, потому что знала, что Уэстон все еще где-то здесь, и я не хотела видеть его снова.

Не после того, что мы с ним друг другу сказали.

Между нами все было кончено, и это еще больше разбило мне сердце, а я-то думала, что почувствую освобождение, когда между мной и им все закончится.

Все произошло наоборот, и это была абсолютно моя вина.

Я не должна была позволять себе поддаваться этим негативным мыслям.

— Мама? — Позвала я, входя в дом, вешая зимнюю куртку, шапку, шарф и ставя зимние ботинки на маленькую деревянную полку. Я не ожидала от нее никакой реакции. Для нее это было просто замечанием, что я дома.

В гостиной она сидела за круглым обеденным столом, все еще одетая накануне.

Она сидела, закутавшись в серый кардиган, перед своим завтраком. Жареное яйцо с беконом выглядело совсем не аппетитно. Тост с авокадо выглядел сырым, на ломтиках авокадо уже появились коричневые пятна, а чай, который я заварила ей утром, тоже уже успел остыть.

— Ты ничего не ела. — Тихо проговорила я, взяв поднос в руки и поставив его на кухне рядом с полной раковиной посуды.

— Который час? — Мечтательно спросила она, глядя на меня.

Я закрыла глаза и наполнила легкие воздухом, стоя у раковины, а она задавала мне этот вопрос.

Она задавала мне этот вопрос каждый раз, когда я возвращалась домой из колледжа.

После смерти Итана у нее пропало чувство времени, и она целыми днями смотрела в пустоту.

— Мама, уже вечер. Не хочешь подышать свежим воздухом?

Я выскребла еду из тарелки, которую поставила для нее утром.

Позади меня послышалось шарканье ее тапочек по деревянному полу, и она, как привидение, побежала к лестнице.

— Все в порядке. Я устала.

— Мама, тебе нужно поесть. — Напомнила я ей.

— Ты не можешь указывать мне, что делать. Просто оставь меня в покое. Ты поняла?

Не дожидаясь моего ответа, она пошла вверх по лестнице, и я вздрогнула, услышав, как хлопнула дверь ее спальни. Мне захотелось бросить все, забраться в постель и надеяться, что будильник не прозвенит на следующий день.

Я заполнила посудомоечную машину, которую доставили на прошлой неделе, всей посудой, а остальную вымыла вручную.

Я также вытряхнула подушки с дивана и аккуратно сложила одеяла обратно. От них не осталось и следа там, где Чарльз спал последние несколько недель, даже в праздники.

Я просмотрела большую пачку почты.

Похоронные карточки, счета, а затем два конверта сразу же привлекли мое внимание.

Черный конверт с обратным адресом колледжа и печатью с герба нашего колледжа.

Я вскрыла конверт, адресованный лично моей маме, и обнаружила в нем приглашение на поминальную службу по Итану, которую его команда по легкой атлетике проведет на спортивной площадке в конце этой недели. В записке, написанной от руки его тренером, он просил меня связаться с ним, если я сочту нужным выступить с речью.

Выступить с речью?

Напоминать себе, зачем вообще нужна эта поминальная служба?

Какой абсурд.

Следующий конверт был немного тяжелее и заклеен скотчем.

Внутри конверта лежал ключ от входной двери, приклеенный к небольшому листку бумаги, на котором в углу синей шариковой ручкой была написана записка.

СПАСИБО, ЧТО ПОЗВОЛИЛИ МНЕ СПАТЬ НА ВАШЕМ ДИВАНЕ

Чарльз

Ключ от входной двери и записка к нему напомнили мне о том, что произошло сегодня в раздевалке, и я почувствовала себя ужасно, заставив Чарльза спать там, в квартире, одного.

Я также вспомнила, что продолжала игнорировать письма из колледжа. Они просили освободить комнату Итана, потому что она будет сдаваться в субаренду. Мысль о том, что в комнате, где жил Итан, кто-то живет, причиняла мне огромную боль.

Осознание того, что мечта Чарльза и Итана учиться в одном университете и жить в одной квартире, рухнула, казалось таким нереальным.

Я помнила, как они вдвоем строили планы в старших классах и всегда подрабатывали на летних каникулах, чтобы заработать деньги на свою мечту. Они разносили газеты, выгуливали соседских собак, звонили в дверь, спрашивали, можно ли подстричь двор или помыть окна.

Мне всегда хотелось присутствовать при таких их действиях, но они никогда не позволяли.

Поэтому я всегда крала доллар из банки, в которой они хранили деньги, чтобы купить из нее мороженое.

Теперь их мечта была разбита.

Итан ушел навсегда, а я чувствовала себя последней дурой из-за того, что оттолкнула от себя все и всех.

Быстро приняв решение, я накинула куртку и зимние ботинки и побежала в кампус.

Мне казалось, что мои легкие вот-вот замерзнут, как ледяные глыбы.

С темного неба на землю падали маленькие снежинки, некоторые из них застревали в моих волосах, а потом снова таяли.

Мне повезло, что кто-то выходил из многоквартирного дома, где находилась квартира Итана и Чарльза, и я смогла проскочить в дверь.

Их квартира была на самом верху. Я помчалась вверх по лестнице, с каждым шагом пропуская ступеньку, чтобы быстрее добраться до верха.

Поднявшись на этаж, я увидела Чарльза, сидящего у их входной двери.

Его глаза были красными и ярко-синими от от плача.

В одной руке он держал бутылку водки, в другой — мобильный телефон.

— Я не знал, кому звонить. — Прохрипел он, вытирая сопли, текущие из носа, рукой, в которой держал полупустую бутылку.

— Чарльз, мне так жаль.

Я села с ним на холодный бетонный пол и прислонилась к его плечу.

Я чувствовала, как дрожит его тело и как он фыркает при каждом вдохе и выдохе.

— Мне его так не хватает. Мне так больно.

Я знала, но не знала, прекратится ли это когда-нибудь. Остановится ли когда-нибудь эта постоянная, жгучая боль в моем сердце и утихнет ли она.

— Я тоже скучаю по Итану. Я боюсь все испортить. Что, если я не пошел с той девушкой?

Я прислонилась к его плечу, прислушиваясь к его дыханию, которое постепенно снова становилось регулярным и спокойным.

— А что, если бы я пошла с тобой в Sigma Devils? — Спросила я в ответ, напоминая ему, что и у меня есть такие же вопросы, которые свободно крутятся в голове. Вопросы, на которые мы никогда не получим ответов.

— Я не могу пойти туда и спать, Луна. Я больше не могу. Я так чертовски устал. — Пробормотал он, и, повернувшись к нему лицом, я почувствовала водочный шлейф из его рта.

— Тебе не нужно. Дай мне ключ, и я заберу твои вещи.

Я была в долгу перед ним.

Он был рядом со мной и моей мамой последние недели, а теперь я буду рядом с ним. Я преодолевала себя, входя в квартиру, потому что знала, что все будет напоминать мне об Итане.