Кроме этого источника заблуждений есть еще другой. Он дает о себе знать, когда мы неправильно истолковываем получаемое впечатление. В физически-чувственной жизни простым примером такого заблуждения может служить тот случай, когда мы сидим в поезде и полагаем, что деревья бегут в направлении, обратном движению поезда, между тем как в действительности мы сами движемся с поездом. Хотя бывает много случаев, когда такие заблуждения в чувственно-физическом мире труднее исправить, чем в приведенном простом примере, однако легко усмотреть, что в этом мире человек может найти и средства для устранения подобных заблуждений, когда он с помощью здравого суждения принимает во внимание все, что может послужить для соответствующего разъяснения. Совсем иначе обстоит дело, как только мы вступаем в сверхчувственные области. В чувственном мире факты не меняются вследствие человеческого заблуждения, поэтому возможно посредством беспристрастного наблюдения исправить заблуждение на основании фактов. В сверхчувственном же мире это сделать не так легко. Если нам предстоит наблюдать какой-нибудь сверхчувственный процесс и мы подходим к нему с неправильным суждением, то мы вносим в него это неправильное суждение; и оно так переплетается с самим фактом, что его нельзя бывает сразу отличить от последнего. Тогда дело обстоит уже не так, что заблуждение находится в человеке, а настоящий факт вне его, но само заблуждение становится составной частью внешнего факта. Поэтому оно и не может быть исправлено просто беспристрастным наблюдением факта. Это указывает на обстоятельство, могущее явиться обильным источником заблуждения и фантастики для всех тех, кто подходит к сверхчувственному миру без надлежащей подготовки. Но, приобретая способность устранять заблуждения, возникающие вследствие окраски, налагаемой на явления сверхчувственного мира личным существом духовного ученика, последний должен постараться и о достижении другого дара: способности обезвредить и второй указанный источник заблуждений. Только после того, как он узнал образ своего двойника, он бывает в состоянии выключать все, исходящее от него самого; и только приобретя способность по характеру какого-нибудь факта сверхчувственного мира узнавать, действительность ли это или заблуждение, сможет он устранить и все то, что в указанном смысле является вторым источником заблуждения. Если бы заблуждения выглядели совсем так, как действительность, то различие было бы невозможно. Но это не так. Заблуждения в сверхчувственных мирах имеют сами я по себе свойства, которыми они отличаются от действительности. И все дело в том, чтобы духовный ученик знал, по каким свойствам он может распознавать действительность. Ничего не может быть естественнее, как если человек, незнакомый с духовным обучением, скажет: существует ли вообще какая-нибудь возможность оградить себя от заблуждения, раз его источники так многочисленны? И если он далее скажет: может ли вообще какой-нибудь духовный ученик быть уверенным, что все его так называемые высшие познания не покоятся на заблуждении и самообмане (на внушении и самовнушении)? Кто так говорит, не считается с тем, что весь ход истинного духовного обучения таков, что им устраняются источники заблуждения. Во-первых, истинный духовный ученик приобретает при своей подготовке достаточно знаний обо всем, что может привести к заблуждению и самообману, и бывает поэтому в состоянии оградить себя от них. В этом отношении он действительно более, чем кто-либо другой, имеет возможность приобрести трезвость и уверенность суждения для жизненного пути. Все, с чем он знакомится, побуждает его не придавать никакого значения неопределенным предчувствиям и внушениям. Обучение делает его как можно более осторожным. К этому присоединяется, что всякое истинное обучение прежде всего приводит к понятиям о великих мировых событиях, то есть к вещам, которые требуют напряжения способности суждения, благодаря чему это последнее становится в то же время тоньше и острее. Только тот, кто вздумал бы отказаться от вступления в столь отдаленные области и пожелал бы придерживаться только более близко касающихся его «откровений», лишился бы случая изощрить ту здоровую способность суждения, которая может сообщить ему уверенность в различении заблуждения от действительности. Но все это еще не самое важное. Самое важное заключается в самих упражнениях, применяемых при правильном духовном обучении. Последние должны быть такого рода, чтобы сознание духовного ученика во время внутреннего погружения могло в точности обозревать все, происходящее в душе. Сначала, чтобы вызвать имагинацию, создается символический образ. В нем еще содержатся представления о внешних восприятиях. Содержание их обязано своим происхождением не одному только человеку: он не сам создает его. Так что он может впасть в заблуждение относительно того, как оно возникло; он может неправильно истолковать его происхождение. Но духовный ученик удаляет это содержание из своего сознания, восходя к упражнениям, ведущим к инспирации. Тогда он погружается только в свою собственную душевную деятельность, которая создала символический образ. Но и здесь еще возможна ошибка. Через воспитание, учение и т. д. человек усвоил себе определенный род душевной деятельности. Он не может знать всего об ее происхождении. Но затем духовный ученик удаляет из своего сознания также и эту свою душевную деятельность. В том, что теперь остается, нет ничего такого, чего нельзя было бы обозреть. К нему не может ничего примешаться, что не подлежало бы обсуждению во всем своем объеме. Итак, духовный ученик имеет в своей интуиции нечто, показывающее ему, какова совершенно чистая действительность духовно-душевного мира. Применяя опознанные таким образом признаки духовно-душевной деятельности ко всему, что вступает в круг его наблюдений, он может отличить видимость от действительности. И он может быть уверен, что применение этого закона в такой же мере оберегает его от заблуждения в сверхчувственном мире, в какой с ним не может случиться в физически-чувственном мире, чтобы воображаемый кусок горячего железа он принял за настоящий, который действительно жжет. Само собой понятно, что так можно относиться только к тем познаниям, которые мы рассматриваем как наши собственные переживания в сверхчувственных мирах, а не к тем, которые мы получаем в виде сообщений от других людей и которые мы постигаем нашим физическим рассудком и здоровым чувством истины. Духовный ученик должен постараться провести точную границу между тем, что он приобрел тем и другим способом. Он, с одной стороны, должен охотно принимать сообщения о высших мирах и стараться понять их своею способностью суждения. Но когда он обозначает что-нибудь как свой собственный опыт или как сделанное им самим наблюдение, то он сначала должен проверить, предстало ли оно ему с теми же в точности качествами, которые он привык наблюдать при не допускающей обмана интуиции.

После того, как духовный ученик пережил встречу с описанным «стражем порога», ему предстоят дальнейшие переживания. Прежде всего он заметит, что существует внутреннее родство между этим «стражем порога» и той душевной силой, которая при описанном выше расщеплении личности оказалась седьмою и сложилась как бы в самостоятельное существо. Это седьмое существо и есть в известном отношении не что иное, как двойник, как сам «страж порога». И это существо ставит духовному ученику особую задачу. При помощи своего новорожденного Я он должен направлять и вести то, чем он является в своем обыкновенном Я и что предстает ему в образе. Это ведет к своего рода борьбе против «двойника». Последний будет постоянно стремиться взять верх. Поставить себя в правильное отношение к нему, не допустить его ни до какого действия, которое не стояло бы под влиянием новорожденного Я – это в то же время увеличивает и укрепляет силы человека. Но в высшем мире дело обстоит с самопознанием в известном отношении иначе, чем в физически-чувственном мире. Между тем как в последнем самопознание сказывается лишь как внутреннее переживание, новорожденное Я тотчас же выступает как внешнее душевное явление. Человек видит перед собой свое новорожденное Я как другое существо. Но вполне воспринять его нельзя. Ибо какой бы ступени ни достиг человек на пути в сверхчувственные миры, всегда окажутся еще более высокие ступени. На них мы будем все более и более воспринимать наше «высшее Я». Так что на каждой ступени оно может открываться духовному ученику только отчасти. Но когда человек впервые замечает что-либо из своего «высшего Я», он подвергается неимоверно большому искушению взглянуть на это «высшее Я» как бы с той точки зрения, которую он усвоил себе в физически-чувственном мире. Это искушение даже хорошо, и оно должно наступить, чтобы развитие могло идти правильно. Необходимо рассмотреть то, что предстает как двойник или как «страж порога», и сравнить его с «высшим Я», чтобы можно было заметить расстояние между тем, что представляет собой человек теперь, и тем, чем он должен стать. Но при этом рассмотрении «страж порога» начинает принимать совершенно другой облик. Он представляется как образ всех тех препятствий, которые становятся на пути развития «высшего Я». Тогда мы замечаем, какое бремя мы влечем в лице нашего обычного Я. И если человек через свою подготовительную работу не стал достаточно силен, чтобы сказать себе: я не остановлюсь на этом, я буду неуклонно стремиться к развитию «высшего Я», то он изнеможет и ужаснется перед тем, что ему предстоит. Тогда он остается погруженным в духовно-душевный мир, но отказывается дальше работать над собой. Он становится пленником того образа, который стоит теперь перед душой благодаря «стражу порога». Важно, что при этом переживании у человека нет ощущения, что он пленник. Он думает, напротив, что переживает нечто совсем иное. Образ, порождаемый «стражем порога», может быть таков, что он вызывает в душе наблюдателя впечатление, будто последний в выступающих на этой ступени развития образах имеет уже перед собой весь мир во всей его полноте; будто он достиг вершины познания, и ему нет надобности стремиться дальше. Он будет чувствовать себя не пленником, а безмерно богатым обладателем всех мировых тайн. Мы не удивимся, что можно иметь подобное переживание, обратное действительному положению вещей, если примем во внимание, что, переживая это, человек находится уже в душевно-духовном мире, а особенность этого миpa состоит в том, что события в нем могут представляться в обратном виде. В этой книге было указано на этот факт при рассмотрении жизни после смерти (см. выше).