Это казалось легко - легко и правильно - оттолкнуть свою прежнюю сущность, толкнуть, а затем ударить кулаками, когда что-то уродливое и яростное хлынуло в ее легкие, глаза и рот, когда она подумала о Нарине и Алори, свернувшихся калачиком в ее постели, или о похоронах матери, или отца, или об Адитье, оставившем ее без ничего, кроме письма и поцелуя в лоб. Уродство переросло в вой, и она кричала и смеялась, даже когда Прия затихла и поймала ее кулаки, нахмурив брови, и это была Прия, против которой она в конце концов боролась...

"Что это?"

Голос Прамилы.

"Миледи, я не знаю. Она просто отвернулась от меня". Голос Прии был неистовым. Она сжимала руки Малини, заставляя их не двигаться.

"Ей нужно лекарство", - сказала Прамила. "У тебя оно есть? Дай его мне, и..."

Малини засмеялась. И смеялась. Она едва могла дышать, но заставила себя, обнажила зубы в улыбке и подумала о Нарине.

"Твоя дочь, - сказала она Прамиле, - твоя Нарина, которую ты оплакиваешь и оплакиваешь... в то утро, когда она умерла - ты знаешь? Когда она пила опиумное вино и ждала, когда за нами придут священники, она прижала свою голову к моей руке и сказала мне: "Я хочу свою мать". Ты знаешь, что она так сказала? Я не знаю, говорила ли я тебе. Думаю, возможно, я хотела пощадить тебя. Я не знаю почему".

Прамила вздрогнула всем телом, как будто Малини ударила ее. Ударила ли она ее? Рука Прамилы лежала на стене. Она плакала?

"Я должна позвать охранников", - пробормотала Прамила. "Пусть заставят ее выпить, может, они не..."

"Миледи..."

"Я не заслуживаю этого", - всхлипывала Прамила. "Я..."

"Я заставлю ее выпить", - говорила Прия. "Я клянусь. Я разберусь с ней. Пожалуйста, леди Прамила".

"Я не могу. Я не могу. Я-"

"Пожалуйста, леди Прамила", - умоляла Прия. "Пожалуйста, пощадите себя".

Прамила издала еще один всхлип. Она кивнула, ее лицо покрылось пятнами и стало некрасивым. Она повернулась. Ушла.

Прия выдохнула, и Малини схватила ее за руки, когда ее собственное тело задрожало на ее руках.

"Тебе нужно пить сейчас", - сказала Прия. "И, как ты видела, я могу заставить тебя, если понадобится".

Малини повернула голову.

"Ты не в себе", - мягко сказала Прия.

"Ты не первая, кто говорит мне об этом сегодня".

"Что?"

"У меня галлюцинации", - нетерпеливо сказала Малини. "Не отставай, Прия".

Ей не хотелось объяснять, что когда Нарина и Алори появились раньше, ей нужно было поговорить с ними. Неважно, были ли они бессмертными или галлюцинациями. Важно было только то, что потеря их горела, болезненно и сильно, и ей хотелось всколыхнуть эту боль, снова почувствовать их свежую кровь.

"Ты должен сказать Рао, чтобы он уходил", - вместо этого сказала Малини. "Скажи ему, чтобы шел. Скажи ему, что он нужен Адитье".

"Рао", - повторила Прия. Ее губы произнесли это имя с осторожностью. "Конечно".

"Это не его имя", - сказала Малини. "Ни у кого из них нет имен. Только слова для остальных, которые мы можем использовать, чтобы прикалывать их, как ткань под иглой. Ты понимаешь?"

"Вовсе нет", - сказала Прия.

"Королевская семья Алора", - сказала Малини. "Они поклоняются безымянному богу. Они держат свои имена в секрете. Шепотом. Потому что их имена - это их судьбы. Я только... я только доверяю ему, сейчас. И я хочу, чтобы из этого вышло что-то хорошее. Он не может спасти меня от этого места. Он знает это. Ты тоже это знаешь. Его присутствие здесь - пустая трата времени. Но если он пойдет к Адитье... Если я смогу почувствовать хоть малейший вкус мести..."

Огонь пополз по ее языку.

Перед ней горел костер. Перед ней стоял Чандра. Какие-то руки тащили ее к костру. Ни одно из ее осторожных, резких слов не помогло. Они будут смотреть, как она горит, все эти принцы и короли, многие из которых были ее союзниками, которых она заручилась красивыми словами, договорами и - да - монетами. Она потянулась к Чандре, яростно сражаясь. Если я должна сгореть, то я заберу тебя с собой, трон и все остальное.

Но Чандры не было. Только Прия лежала под ней на каменном полу, прижатая руками Малини, и смотрела на нее ясными глазами. Ее глаза были окружены ресницами, скорее коричневыми, чем черными. На фоне ее смуглой кожи они казались золотыми.

Абсурдная мысль. Но она вернула Малини к ее собственной плоти. Она заставила ее обмякнуть, когда Прия схватила ее и прижала к себе.

"Тише", - сказала Прия. "Или Прамила услышит тебя".

Малини шумела? Она не осознавала этого. Она стиснула зубы, опустив голову.

"Ты позволила мне держать тебя", - сказала Малини, - "когда ты могла бы сбить меня с ног, даже не пытаясь".

"Я не хочу причинять тебе боль", - сказала Прия, голос был ровным и уверенным. Она уже говорила это раньше, вспомнила Малини. Давным-давно.

"А почему нет?" потребовала Малини.

"Потому что мы заключили сделку".

"Ах, нет", - сказала Малини. "Нет. Не поэтому".

Она еще немного помялась, и ее пронзил спазм боли. Призраки. Пламя. Духи Нарины и Алори, танцующие вокруг нее.

"Малини. Принцесса. Идемте, пожалуйста. Позвольте мне помочь тебе вернуться в постель".

Малини позволила себя перенести. Прия подхватила ее, как ребенка, и помогла ей лечь на кровать.

"Тебе не все равно", - сказала Малини. "Тебе не все равно. Тебе неприятно, что ты мне так нужна и что я пыталась дать тебе то, что ты хотела от меня - то, что, как я думала, ты хотела от меня, - чтобы получить то, что мне нужно от тебя. Но тебе все равно не все равно. Не лги мне и не говори, что это не так. Я вижу это по твоему лицу".

"Ты не знаешь, что ты видишь", - пробормотала Прия. Она нахмурила брови.

"Я точно знаю, что я вижу", - сказала Малини. "Но я не понимаю, почему. О, когда ты думала, что я была чем-то нежным и ранимым - это я могла понять. Но теперь, теперь ты знаешь, что я лгала тебе и использовала тебя, теперь ты знаешь, что я предательница, нечистая, что у меня черствое сердце, что я - империя, а империя - это я..."

"Я не знаю", - сказала Прия. Ее голос был как удар плетью. "Я не знаю, почему меня это волнует, разве этого достаточно? Возможно, я просто не настолько чудовищна, чтобы наслаждаться тем, как страдает другой человек, каким бы черствым ни было его сердце."

"Искреннее добросердечие, которое не имеет ко мне никакого отношения", - сказала Малини. Медленно. Слова выходили из нее медленно и густо, как мед. "Я не уверена, что могу поверить в существование такого человека. Все чего-то хотят. Каждый использует эти желания. Вот что такое выживание. Вот что такое власть".

"Тогда твоя жизнь была ужасной и печальной", - прямо ответила Прия.

"Нет. У меня есть все, что мне нужно". Верные друзья. Верные союзники. "Раньше у меня было все. Раньше я..."

Она запнулась.

Тишина. Один удар, за ним другой. Затем заговорила Прия.

"Ты не доказываешь свою силу, - сказала Прия, - отказываясь от цветка-иглы".

"Я могу бороться с этим", - тонко сказала Малини.

Прия коснулась рукой руки Малини. Пальцы Прии были шершавыми на ладонях. Ее прикосновение было очень мягким.

"Я не думаю, что ты сможешь", - сказала она. "Я не думаю, что кто-то может".

"Все тела страдают и умирают одинаково, нравится тебе это или нет", - услужливо подсказала Аллори.

"Тебя здесь нет", - сказала Малини. "Так что заткнись".

"Все еще груба, как я вижу", - сказала Алори с возмущенным вздохом.

"Она ничего не может с собой поделать", - сказала Нарина.

"Даже в мыслях ты ужасна для меня", - сказала Малини. Ее глаза болели. "Если я скажу, что скучаю по тебе... что ж. Вы обе знали бы это, когда жили. А сейчас это не имеет значения ни для кого, кроме меня. Поэтому я не скажу".

"Малини." Пальцы Прии сплелись с ее собственными. "Пожалуйста. Сосредоточься на мне. На цветке-игле. Ты возьмешь его?"

Прия. Прия склонилась над ней. Прия сжимает ее руку, пытаясь вернуть ее в устойчивый мир.

Волосы Прии были такими прямыми, такими темными там, где они спадали на изгиб уха. Странно. Она не была прекрасна, нет, но некоторые ее части были прекрасны. Части ее.

"Есть так много способов, которыми я могла бы убедить тебя освободить меня". Темные мысли, светлые мысли, как мелькание тени на коже. "Я бы хотела, чтобы у меня хватило сил использовать тебя так, как мне нужно, чтобы сбежать отсюда", - сказала Малини. "И все же я рада, что не могу".

Прия просто смотрела на нее, не отрываясь.

"Пожалуйста", - сказала она. "Выпей".

И наконец, Малини сделала едва заметный глоток. Она подавилась им, едким и сладким. И снова погрузилась в темную дрему, ее пальцы все еще были переплетены с пальцами Прии.