ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ РИВ
Рив подошла к стенам Драссила. Они возвышались перед ней высокими и грозными.
Они вернулись из Ориенса так быстро, как только могли передвигаться белокрылые. Рив бросилась к Колу, Афре и другим капитанам на той мрачной поляне в глубине Форнского леса и рассказала им о своих подозрениях, что их выманили из Драссила не просто так. Поначалу Афра не хотела и думать об этом, вместо этого приказав ей уйти, чтобы вернуться в строй, пока ее не наказали за неподчинение и нарушение правил. Но Кол позвал ее обратно и спросил, почему она так подозревает. Тем временем в лес были отправлены разведчики, которые провели глубокую разведку в поисках каких-либо признаков недавней жизни или смутного намека на ловушку.
Они вернулись, качая головами.
Кол приказал трубить в рог и организованно отступать. Затем они развернулись и двинулись в поход к Драссилу так быстро, как только могли физически. Кол повел многих Бен-Элимов вперед, и два дня назад он вернулся к их колонне на восточной дороге, сообщив мрачную новость о том, что Кадошим действительно совершил набег на Драссил, предприняв дерзкую попытку освободить Асрота из его железной тюрьмы. Многие погибли, сообщил он, но план Кадошима был сорван.
Первая мысль Рив была о маме и о Бледе. Она спросила Кола, и тот сказал, что они оба живы, что успокоило ее.
После этого ужас от новостей Кола проник в ее душу. Одна только наглость нападения глубоко потрясла Рив.
Со времени битвы при Драссиле прошло сто тридцать семь лет, и ни разу кадошим не нападали на эту крепость, будь то набег или штурм.
Почему же сейчас?
И как им освободить Асрота из клетки, выкованной из звездного камня? Я думала, это невозможно.
Ей хотелось расспросить Афру, поговорить о возможностях, но сестра со времен Ориенса была неизменно немногословна и замкнута.
Что с ней не так? Она никогда раньше не была такой недоброй и вспыльчивой.
Затем они вышли на равнину, окружавшую Драссил, и сердце Рив подпрыгнуло при виде ее дома, белокрылого знамени, развевающегося на холодном ветру над воротами. Она присмотрелась и на некоторое время забыла об Афре.
На равнине перед стенами Драссила возвышались новые кирхи, и реальность трагедии, постигшей их дом, их друзей и родственников, поразила ее, всех их; тишина опустилась на Белокрылых и великанов, когда они в мрачном настроении маршировали мимо.
Туша кадошима была прибита к стенам над большими воротами; Рив была не единственной, кто взглянул на нее, когда она проходила через ворота. Его голова болталась между широкими кожистыми крыльями, в глазницах зияли темные дыры, выдолбленные воронами.
Еще выше, на крепостных стенах, она увидела темнокожее лицо, смотревшее на нее сверху вниз, и почувствовала, как в животе зажглась теплая искорка, желанная после тревожного гнева, таившегося в ее жилах.
Это Бледа.
Камни двора были испачканы кровью, хотя с момента нападения прошло восемь ночей. Пятна были слабыми, всего лишь отголоски того, что произошло, но Рив видела их.
Кровь всегда оставляет пятна.
Приятно было войти в свой барак, где пылал костер, на вертеле жарился олень, жир шипел и потрескивал в пламени. Рив поднялась в свою комнату, и ей не потребовалось много времени, чтобы распаковать их с сестрой вещи - все они уже сияли безупречной чистотой, так как Рив каждую ночь ухаживала за ними в дороге. Когда она закончила, Джост и Вальд попытались соблазнить ее чашей вина в пиршественном зале, но она почувствовала зов оружейного поля. Ступив на газон, она увидела Бледу на поле, где он обычно и находился - на стрельбище для стрельбы из лука. Рив почувствовала легкое трепетание в животе и прибавила шагу, но тут же осеклась, увидев, как из-за его спины появилась Джин.
Хорошо встретились", - сказал Бледа Рив, когда она подошла к ним, и ей показалось, что на его губах мелькнул намек на улыбку, но лишь на мгновение. Его волосы были длиннее, чем она помнила, они больше не были подстрижены, как у белокрылых, как это было много лет назад. Они торчали под углом, придавая ему неряшливый вид. Рив подавила желание пригладить непокорный хохолок за ухом.
Бледа держал свой лук с двойным изгибом, колчан стрел на поясе. А на плече у него была намотана повязка.
'Ты был ранен во время нападения?' сказал Рив, поспешив вперед и протягивая руку к ране Бледы.
'Да', - кивнул он, его серьезное лицо вернулось на место.
'Бледа сражался', - с гордостью сказала Джин. 'Это он разгадал план Кадошима. Он сражался в Большом зале, убил многих Кадошим и их Темных плащей и одичавших зверей. И он сорвал заговор, пустил стрелу в Черный Меч".
Темные плащи и одичавшие звери?
'Черный меч?'
'Воин с клинком из Звездного Камня, который пытался освободить Асрота', - сказала Джин. 'Мой суженый - герой Драссила'.
Рив растерянно смотрела с гордого лица Джин на смущенное лицо Бледы, и казалось, что они оба потеряли способность сохранять холодное выражение лица.
Бледа - герой!
Прилив гордости заставил её усмехнуться.
Обрученные!
Она почувствовала что-то еще, услышав это слово, но предпочла задвинуть это в какой-то темный угол, даже не признавая его.
Миссия? спросил Бледа, переставляя ноги.
'Уловка, чтобы заманить нас подальше от Драссила и ослабить оборону здесь. Во всяком случае, мы так считаем".
'Значит, вы не сражались?' произнесла Джин. Слова были произнесены ровно, без интонации, но Рив прочувствовала в них обиду.
Пожалуйста, не зли меня.
Нет. Я не сражалась.
По крайней мере, не с врагами.
Приманка, чтобы выманить нас из Драссила, была ужасной", - сказала Рив, стараясь не обращать внимания на Джин.
Она рассказала Бледе о своих открытиях в городе Ориенс, Джин придвинулась ближе, чтобы лучше слышать. Рив все еще говорила, когда рядом с ними приземлился Бен-Элим.
Лорд-протектор желает поговорить с тобой, - сказал Рив Бен-Элим.
О, Боже. Рив сглотнула. Неужели он уже слышал о моей драке в Ориенсе?
Она сделала решительный шаг.
"И тебя", - сказал Бен-Элим Бледе.
Не тебя", - сказал он Джин, когда она направилась к Рив и Бледе.
Единственное, что делало мысль о выволочке, которую она, без сомнения, получит от лорда-протектора, более терпимой, - это выражение лица Джин, когда они оставили ее позади.
Рив и Бледа сидели в прихожей покоев Исрафила.
'Значит, ты герой', - сказала Бледа Риву, когда они сидели в ожидании.
"Нет", - ответил Бледа, похоже, совершенно уверенный в этом факте. Через несколько мгновений, когда он уставился прямо перед собой, он посмотрел на нее, и на его лице отразилось больше эмоций, чем она когда-либо видела. Я хотел бы рассказать тебе кое-что, - сказал он. Я не могу сказать никому другому.
'Даже Джин?'
'Нет. Особенно ей.'
При этом она почувствовала теплое сияние.
'Конечно, можешь, Бледа. Ты можешь рассказать мне все, мы же друзья".
Я был в ужасе", - сказал он, глядя на свои сцепленные руки.
'Что?'
Во время битвы. Во дворе на нас напал кадошим. На меня и Джин. Я выронил стрелы, запутался в луке. Удивительно, что я не поранился. Я застыл от ужаса".
Но вы живы?
'Алкион разрубил его на мелкие кусочки'.
'Он хорош в этом, я слышал', - ответила Рив. А как насчет этих актов храбрости, кадошим, которых ты убил?
'Это случилось позже. В большом зале. С моим луком". На мгновение мелькнула улыбка.
Он любит этот лук.
Итак, позволь мне понять правильно. На вас напал кадошим, и вы почувствовали страх...
Ужас, - уточнил Бледа.
'Испуг. А затем, вскоре после этого, ты убил кадошим и их слуг в Большом зале. И боролся с какой-то человеко-звериной тварью, которая перегрызла тебе плечо до крови".
'Да. А потом Алкион спас меня. Снова.
'Бледа, это и есть определение храбрости. Так сказал мне Балур Одноглазый, и если ты хочешь с ним спорить, что ж, это не делает тебя храбрым, это делает тебя глупым.
Что это значит? сказал Бледа.
'Ты не можешь быть по-настоящему храбрым, если не испытываешь настоящего страха. Вот что такое храбрость. Делать это в любом случае, даже если тебе страшно. Прости, в ужасе. И ты сделал. Ты решил бороться. Шагнуть в это пекло крови, безумия и боли, и сражаться. Несмотря на свой страх".
Она наблюдала за ним, видела, как его лицо меняется так, как она никогда раньше не видела, когда ее слова проникали в него. В конце он вздохнул с облегчением.
Моя мать сказала мне что-то подобное, давным-давно. Я забыл, пока ты не сказала эти слова".
У него прекрасные глаза, подумала она. Миндалевидные, глубокого карего цвета.
Ты все время дерешься, - сказал он ей. Это то, что ты чувствуешь?
Она задумалась над этим, ее хмурый взгляд стал еще глубже.
Я никогда не помню, чтобы чувствовала страх. В основном только злость. Нет. Только злость.
И даже больше в последнее время.
"Расскажи мне о своей матери, о своем доме", - попросила Рив, избегая отвечать на его вопрос.
Моя мать, - сказал он, откинувшись назад, и слегка нахмурил лоб. Она сильная, храбрая, мудрая. Она уважаемый лидер Сирака".
Я это уже знаю, расскажи мне о ней что-нибудь другое.
Бледа задумался на мгновение.
'Ее смех', - сказал он. Когда она смеется, по-настоящему смеется, она хрюкает, как свинья. Мой брат, Алтан, он всегда мог рассмешить ее, одним лишь взглядом, поднятой бровью. И как только моя мать начинала смеяться - как свинья, - мы все начинали смеяться". Рив был поражена, увидев, как по его лицу расползается улыбка, глубокая и искренняя, мышцы расслабляются. Он посмотрел на нее. Спасибо, - сказал он. Это как подарок, как забытое воспоминание. Ах, снова стать Сираком, жить свободно, путешествовать в зависимости от времени года, разбирать и сворачивать герры, пасти стада коз, охотиться с моим отцом, с ястребом и копьем. Свобода Травяного моря...".
Я верю в Путь Элиона всем сердцем и каждый день молюсь о том, чтобы его Слова распространились по Изгнанным Землям, принесли мир и гармонию, но, слушая Бледу... . . Она вздохнула. Жизнь не кажется такой уж плохой, Сирак, похоже, не очень-то нуждается в спасении или защите.